– Эй, молодцы, – я загородила сжавшуюся в комок девушку, – не наглели бы вы.

– А ты отойди, менестрель, если проблем не хочешь, – от их мерзких улыбок меня передёрнуло.

– Она моя помощница, не смейте к ней даже прикасаться.

– Напугал, – фыркнул тот, что стоял напротив и вместе с товарищами утробно захохотал.

– Что здесь происходит? – властный женский голос в одно мгновение отбил у стражников всякое желание смеяться, и стальные ряды послушно расступились.

– Баронесса, – я склонилась в галантном поклоне, вежливо прижав руки к груди и потупив глазки, как того требовал этикет.

– Лоран, – её голос прозвучал на удивление мягко, но почти сразу посуровел, обращённый на незадачливых стражников. – Что вы тут устроили? У нас трагедия, а они развлекаются, девок щупают. Мало вам семи трупов, ещё захотели? По пятьдесят плетей каждому.

– Да, госпожа, – мужики стушевались и, подобострастно кланяясь, поспешили убраться от греха подальше.

Баронесса проводила их гневным взглядом и, обернувшись ко мне, смягчилась. По её красиво очерченным губам скользнула доброжелательная улыбка.

Что ни говори, а Луиза де Борн была очень красивой женщиной. Стройная, с отменной фигурой созревшей женщины, с чистой нежной кожей, глубокими светло-карими глазами и длинной русой косой. В строгом коричневом платье она походила на древнюю богиню правосудия. Властная и твёрдая словно клинок, поговаривают, что она однажды переоделась рыцарем и уехала в Палестину вслед за мужем. Но её быстро вычислили, вразумили и вернули в замок. Теперь она уже вдова, если слухи верны, но, судя по всему, мужской хватки не потеряла.

– Лоран, – милостиво ответив на мой поклон кивком головы, вновь улыбнулась баронесса, – я прошу у тебя прощения за непревзойдённую наглость моих слуг. Им нет оправдания, но…

– Прошу вас, не надо никаких извинений, миледи. Лично я уже всех простил и не держу ни на кого зла.

– Спасибо. А это я так понимаю твоя помощница? – Элли благовоспитанно присела в реверансе. – Она очень миленькая, у тебя хороший вкус.

Кажется, я покраснела, чем вызвала у баронессы весёлый жизнерадостный смех.

– Смотри у меня, ловелас, – продолжала веселиться она, шутливо грозя мне пальцем, – а то народится по весне златокудрый менестрельчик.

– Ну что вы, миледи, – ещё гуще покраснев, забубнила я, пристально изучая носки своих сапог, – не думайте обо мне так уж плохо. Я не такой.

– Все вы не такие до захода солнца. Ладно, не красней аки девственник, я пошутила. Девочка, не обижает он тебя? Жалуйся смело, я заступлюсь.

– Ну что вы, госпожа, – Элли схватила меня за руку и крепко сжала, – да он мне как родной брат. Заботливей его я ещё никого не встречала.

– Охотно верю, – уверила её баронесса и благодушно отступила, – а теперь иди в отведённую вам комнату, слуги покажут тебе дорогу. А ты, Лоран, соблаговоли проследовать за мной. Нам надо о многом поговорить.

– Ваше слово для меня закон, миледи.

Как я ей тогда врала. Господи, прости меня многогрешную, снизойди до нашего положения. И стыдно лгать, и противно, но как красиво получалось. Самой понравилось. Завернула я ей целую баталию, разукрасила шелком да бархатом, подала на блюдечке с голубой каёмочкой. И всё это со сноровкой бывалого менестреля, голосом, наполненным болью и гордостью, со сменой интонаций и паузами в нужных местах. До того у меня складно получалось, что баронесса заслушалась, а Эван в лесу, наверняка, изыкался весь.

– Как ты говоришь, он выглядел, когда ты вытащил его из огня? – задумчиво уточнила женщина, когда я выдохлась и замолкла.

– Худой как скелет, в обрывках непонятного балахона, волосы и брови начисто сожжены, – от воспоминаний мне снова стало дурно, – кожа обугленная и потрескавшаяся. В общем, без слёз не взглянешь, на нём живого места не было.

По губам Луизы скользнула хищная, довольная улыбка, от которой у меня по спине толпой сыпанули мурашки. Начало складываться здоровое ощущение, что они с Эваном враги до гроба. Что могло довести столь уравновешенных людей до такой степени ненависти? Об этом обязательно следует узнать подробнее. Виконт де ЛаФен вассал барона де Борн, а значит Луиза – моя госпожа, к тому же Эван знает моего брата, и есть шанс хоть что-то из него вытрясти, пока его не дожарили. Всю эту ситуацию никак нельзя пускать на самотёк.

– Ты принёс мне замечательную весть, Лоран.

– Но это ещё не всё, миледи, – сама не знаю, зачем это говорю, – вчера после обеда мы слышали очень странный крик. Ни один человек не сможет издать что-либо подобное. Звук был настолько высоким, что у меня заболели уши.

– А ты видел то существо, что издало этот крик? – баронесса побледнела и, сдавив пальцами подлокотники кресла, в котором сидела, подалась вперёд.

– Нет, – не моргнув и глазом, соврала, – после услышанного мне не захотелось с ним встречаться.

– Это благоразумное решение, и надеюсь, оно уже убралось с моей земли. Ах, Лоран, прошу простить мне некоторую циничность и напряжённость. Дело в том, что этой ночью прямо в замке было убито семь моих стражников.

– Убито?

– Да. Я не знаю, откуда пришёл убийца и куда потом делся. Я даже не знаю, кто им был. Но на рассвете было обнаружено семь закоченевших тел. Этой ночью я удвою охрану на стенах и в замке. Мы поймаем его.

– Баронесса, – как можно более искренне поддержала я, бросая ладонь на рукоять меча, и зная, что ночь, скорее всего, пройдёт спокойно, – если потребуется, мой меч всегда к вашим услугам, хоть я и не великий боец.

– Спасибо, Лоран, – она мягко и покровительственно улыбнулась, – но я не прощу себе, если мир потеряет такого певца. Можешь идти отдыхать, Эжен проводит тебя. Вечером ко мне приедут гости, и я буду очень рада, если ты споёшь для меня.

– Непременно, миледи. Песнь о «Девяти рыцарях в белых плащах» подойдёт?

– Ты читаешь мои мысли. До вечера, Лоран.

– До вечера, миледи.

И, вежливо откланявшись, я поспешила удалиться к себе в комнату.

У баронессы было два личных защитника: братья-близнецы Эжен и Этьен. До того друг на друга похожие, что даже трезвый не всегда может их различить. Распространенные байки о том, что их не единожды путали, основаны не на пустом месте, я сама успела это проверить на собственном опыте. На пиру у виконта де Хрона этих бравых парней не обошёл вниманием ни один гость, а для многих они стали причиной отказа от вина. Шутка ли, выпить не успел, а люди уже двоятся. Но они красивые, впору давиться от зависти. Стройные, широкоплечие, с ладной фигурой, мечта любой девушки и ночной кошмар любого первого парня на деревне. Волосы тёмно-русые, аккуратно постриженные на уровне плеч, ресницы длинные, глаза зелёные, чуть темнее моих. А если очень внимательно присмотреться, то у обоих можно заметить маленькие родинки на шее, у Эжена – справа, а у Этьена – лева. Вот так я и наловчилась их распознавать.

– Элли, я пришёл, – приоткрыв дверь, крикнула и обернувшись вежливо раскланялась с внимательно глядящим на меня Эженом. Парень, которому на вид было не более двадцати четырех лет, тоже поклонился и, мимолётом глянув на высунувшую носик девушку, удалился по своим делам.

– Ой, Лоран, а кто это был.

– Эжен – личный стражник баронессы, – устало протянула я, поплотнее прикрыв за собою дверь и без сил опускаясь в кресло.

– А он красивый, – в голосе девушки проскользнула мечтательная нотка. Кажется, Эван уже забыт.

– У него ещё брат есть. Только ты осторожнее, как бы баронесса ревновать не начала.

– Я не подведу, – слишком уверенно заверила она. – А о чём вы с ней сейчас разговаривали? Если это не военный секрет, конечно.

– Для тебя? Не секрет. И не военный. Слушай и запоминай, чтобы врать одинаково…

– Запомнила, – кивнула девушка, когда я закончила пересказ, – если спросят, обязательно подыграю.

– Умничка. Вечером соберутся гости, и нас будут ждать. Потренируйся, пока есть время. А что так вкусно пахнет?