— Ты уверен, что это правильное решение? Что ты ей не навредишь? — она сидела на циновке, скрестив ноги и рассеянно накручивая на палец темный локон.

Ньют пристально взглянул на нее. Он не любил смотреть людям в глаза, и сам не знал, почему, но взгляда Литы не боялся. Она всегда глядела открыто и честно, как дикий зверь — у нее за пазухой ни одного камня, ни одной лживой мысли — так, во всяком случае, Ньют считал, и мысль эта его утешала. Людям доверять сложно, но с кем-то же нужно делиться своим сердцем. С кем-то, кто умеет слушать и слышать.

— Я постараюсь не навредить Бейде, — медленно проговорил Ньют и с облегчением увидел, как складка меж ее бровей разгладилась. — Моя цель — помочь. Если я не попытаюсь, она все равно умрет. В любом случае.

Лита снова нахмурилась и отвела взгляд, уставившись на стену, подсвеченную веселыми и беззаботными солнечными зайчиками. Ньют сидел, прислонившись к прохладной стене, от которой пахло глиной, и думал, думал, думал. И тоже следил за солнечными зайчиками, которые, просочившись через москитную сетку, медленно танцевали свой яркий танец, обещая зрителям хорошее настроение и светлое будущее. Да вот только на душе у Ньюта было темно и безрадостно.

— Когда ты собираешься приступать?

— Сегодня. Не вижу смысла тянуть. А следы громамонта мы можем поискать и в другом месте.

Лита насторожилась.

— Нам придется сразу уйти?

Ньют помедлил с ответом, но все-таки встретил снова ее тяжелый взгляд.

— Да, придется. В любом случае.

*

— Салям алейкум, почтенный Абдулла, — Ньют стоял перед видавшим виды смуглым стариком, чья кожа напоминала почерневшую корку апельсина.

— Ваалейкум, — сухо ответил тот и подозрительно уставился на гостя. — Чего тебе надо, ибни?

Ньют подождал, пока старик кивнет, позволяя присесть рядом с ним на гладко обструганный ствол акации, покрытый старым выцветшим ковром с простым геометрическим узором. Опустившись, он прислонился к прохладной стене хижины, насладился несколько секунд прохладой тени, а затем наконец повернулся к Абдулле — тот смотрел прямо перед собой с таким видом, словно его ничего кроме дома напротив не интересовало.

— Мне жаль вашу невестку, — Ньют успел выспросить у местных, кому и кем приходилась женщина, погибшая той ужасной ночью, и теперь на корявом арабском пытался выразить сочувствие.

Но старик, похоже, не очень-то и нуждался в соболезнованиях чужака. Морщинистый и угрюмый, он равнодушно шевелил запавшими, потерявшими первозданную форму губами, из-за которых изредка выглядывали пожелтевшие зубы.

— Это все Бейда, — коротко бросил он.

Ньют помолчал.

— Хотите, я посмотрю, что можно сделать с Бейдой?

— Ты врач?

— Не совсем… Но я, возможно, знаю один способ.

Старик покосился на него с сомнением. Ньют вздохнул, едва сдерживая нетерпение.

— Скажите, почтенный Абдулла, она ведь не вашего племени, так?

— Нет.

— А как она к вам попала?

— Мы купили ее у племени черных нуба. Они таких, как она, не жалуют. Часто убивают. Я проезжал мимо караваном и решил спасти. Купил Бейду у ее собственной матери и принес в свой дом несчастье, — старик запнулся на секунду, а затем сплюнул себе под ноги. — Наверное, не зря они белых не любят. Белые приносят горе, — и Абдулла снова окинул Ньюта неприязненным взглядом.

— И все-таки, я могу попробовать помочь.

— Иншалла, ибни. Попробуй, раз уж тебе так хочется, — старик снова уставился невидящим взглядом в противоположный дом. — Она внутри.

— А где ваш сын?

— Он не там, не беспокойся.

Когда Ньют зашел в их жилище, то сразу увидел Бейду — она сидела на циновке, поджав ноги к груди и обхватив колени руками. Ее лицо не отражало ни одной эмоции, пускай даже самой слабой — и Ньюту стало не по себе от того, насколько явственно походила Бейда на мертвеца. Широко распахнутые глаза, приоткрытый рот, взгляд в никуда.

Ньют сделал несколько осторожных шагов и присел перед девочкой, которая даже не отреагировала на его появление. Некоторое время он внимательно изучал ее, а затем, словно по наитию, в полной тишине достал волшебную палочку. Последний жест тут же привлек внимание Бейды, и выражение ее необычного лица наконец стало осмысленным. Она чувствовала магию, несомненно — и Ньют это знал. Знал он также и то, что любое его заклинание, даже самое безобидное, может спровоцировать такой всплеск мощной энергии, что мало не покажется. Но ведь ему это и нужно было, не так ли?

Подумав немного, Ньют бросил взгляд на лежавшую рядом грубой работы куклу, сплетенную из веточек, и взмахнул палочкой:

— Вингардиум Левиоса!

Кукла взлетела в воздух и зависла в нескольких футах над полом. Но во взгляде Бейды не читалось детского восторга перед чудом — вместо этого ее бросило в дрожь; обхватив себя руками, она впилась затравленным взглядом в игрушку. В глазах у Ньюта защипало. Он моргнул несколько раз и медленно опустил руку. Кукла упала на пол.

— Люмос! — и Ньют приблизил волшебную палочку к Бейде.

Девочка отшатнулась и легонько стукнулась затылком о стену, отчего ее затрясло еще сильнее. В светлых глазах появились слезы, полные губы отчаянно шептали — но что, Ньют не слышал.

— Нокс, — он оказался неспособен смотреть на ее мучения.

Бейда спрятала лицо в ладонях.

— Я переоценил себя, — тихо сказал Ньют. — Прости меня, я не хотел причинить тебе боль.

Не глядя на девочку, он встал и быстрым шагом отправился к выходу, где его уже ждала Лита. Она встретила его тревожным взглядом, в котором светился немой вопрос. Не дала выйти на улицу, к старику Абдулле, схватив Ньюта за руки и прижав к своим щекам.

— Что с тобой, Ньют? — прошептала Лита.

— Я не могу. Не получается, — неохотно ответил он, промаргиваясь от слез.

И тут их снесло невыразимой мощью, словно ударной волной сильного взрыва. На долю секунды Ньют почти потерял сознание, но тут же пришел в себя, очнувшись в пыли у порога; рядом в ужасе хватала воздух ртом Лита, ее лицо исказил испуг. За ней виднелось распростертое тело старика. Недолго думая, Ньют вскочил на ноги, не замечая боли в ушибленных местах, и рванул назад, в хижину, от которой остались одни дымящиеся руины. Плетеную крышу снесло напрочь, от стен остались одни намеки, а над всем этим клубилась тьма.

— Бейда! — хрипло крикнул Ньют, поднимая палочку. — Я плохо говорю на вашем языке, но, послушай меня!

Черный сгусток заметался на месте, но не двинулся дальше и не попытался броситься на Ньюта — и тот счел это за хороший знак.

— Бейда, — он понизил голос. — Мы можем помочь тебе. Ты можешь помочь себе, если… Если перестанешь бояться своей силы. Ты же волшебница, да?

Воздух загудел сотнями труб, завибрировал, затрещал, и в следующую секунду клубящийся черный призрак метнулся к Ньюту, но он вовремя успел крикнуть защитное заклинание и отгородиться магическим щитом, отбросив Бейду-обскура назад. За своей спиной Ньют услышал нарастающие крики местных жителей: детский плач, испуганные вопли женщин. Кто-то уже нашел Абдуллу и разразился рыданиями — Ньют не знал, жив старик или нет, но догадывался, что нет. Взрыв снес стену, а Абдулла сидел прямо под ней, на акациевом стволе.

— Бейда, перестань, пожалуйста, — тихо произнес Ньют. — Не трогай никого. Успокойся. Мы тебе поможем.

Он сделал шаг вперед. Обскур затих, выжидая, а затем, словно по щелчку пальцев, взметнулся ввысь и оттуда кинулся черным вихрем вниз, прямо в толпу собравшихся перед развалинами людей, чтобы раскидать их в стороны и найти очередную жертву. Все происходило стремительно, и Ньюту пришлось напрячь все свои физические и душевные силы, чтобы успеть за Бейдой. Он бросился за ней, вскинув палочку, и, когда в воздух взмыло, подкидываемое подобно мячу, тело молодого парня, Ньют коротко рассек рукой воздух и, задыхаясь, крикнул:

— Дивидо!

…а затем упал на колени, пригнувшись к земле. Из кончика волшебной палочки огненной молнией вылетело заклинание, которое ударило в самое сердце обскура, а затем раздался оглушительный грохот, вынудивший зажать уши ладонями большую часть присутствующих. Парня, повисшего в воздухе, в последний раз подбросило, после чего он мешком рухнул вниз, подняв ввысь белое облако горячей пыли. А потом внезапно наступила звенящая тишина, такая давящая, что Ньют решил было, что лишился слуха. Но встревоженный шепоток, накативший со всех сторон тихой волной, быстро заставил его отбросить эту мысль.