Спустя несколько минут он почувствовал, что ему пришел конец. Он свернул в тупик, добежав до конца улицы, и понял, что не сможет перелезть через стену так же, как они с Лионом делали это на репетиции сегодняшнего дня. Во-первых, его левая нога была прострелена, кость перебита, сухожилия разорваны. Бежал он лишь благодаря адреналину в крови. Лаки обернулся и увидел Ка, который целился отнюдь не в голову. Он целился в живот. Он приготовился мучить. Но Лаки не единственный допустил ошибку. Ка забыл о страже, которую он мог бы почуять и услышать за много десятков метров, если бы захотел. Но его глаза застилала непроглядная тьма, вызванная жаждой крови, она мешала ему сосредоточиться. Его давно так не изводили. Он забыл, как это делается. Потому и не увидел огромного камнедора, тихо сидящего у него над головой на крыше жилого дома. Он разглядел его, лишь когда очнулся в клетке без своего замечательного автомата. Клетка очутилась на улице, на том самом месте, где он стоял вроде бы минуту назад. На самом деле прошло немногим больше – около пяти минут. Эльф был обезоружен, а тот, за кем он пришел, этот сосунок, стоял почти невредимый в метре от него, на расстоянии вытянутой руки, и ни капельки не опасался за свою жизнь. Но Ка не был глупым, он лишь был ослеплен на время. И у него оставался туз, причем буквально в рукаве:

– Вы все глупцы! Я вас запомнил! Я приду за каждым из вас! Я выслежу всех, пооткусываю головы и скормлю собакам! – закричал эльф, тряся прутья клетки.

– Ты планируешь превратиться в желе и вытечь из клетки? – усмехнулся Лаки.

– Молчи! – эльф достал амулет в форме черепа с открытым ртом, в котором находился большой фиолетовый кристалл. На нем красовалась цифра «5». – Это мое спасение. Вам было интересно, как я ухожу отовсюду, где бы я ни был? Этот амулет переносит меня к моему согильдийцу за счет его жизни, а один его сейв уничтожает. Выбор невелик, но я, пожалуй, все равно покину вас. Разрешаете? – спросил он, будучи уверенным, что снова обвел всех вокруг пальца.

– Ну… мы предполагали что-то такое, – ответил Грок с каменным лицом. – Но конкретно его, – он показал на амулет, – в расчет не брали. И да, можешь спокойно телепортироваться к трем своим слугам.

– Их пять, – сказал Ка и замолк на несколько секунд, всматриваясь в цифры на амулете. – Действительно три… – сказал он, и тут же количество слуг уменьшилось еще на одного.

– Будешь болтать или воспользуешься последней возможностью? – спросил с улыбкой Лаки.

– Даже не скажете «пока»? – спросил с нервной улыбкой эльф и, не дожидаясь ответа, отправился на место последнего своего слуги.

Некоторое время назад на площади осуществлялся план по поимке невероятно опасного преступника. Грок и десятка два других стражников крушили головы недоумевающим гончим, которые не могли ни противопоставить что-либо в бою, ни сбежать с места преступления, ибо все входы и выходы на площадь были запечатаны магическими невидимыми рунами, создающими невидимые стены. Все, кроме одного, через который они вошли. Эйл присоединился к другу уже под конец веселья с фразой:

– Оставь несколько! Лион сказал оставить шестерых!

– Я знаю! – прогремел Грок, добивая ударом огромного каменного кулака последнюю цель.

– Но их же теперь пять! – усмехнулся гном.

– Я плохо считаю, – сказал камнедор, прекрасно все понимая. Его маленькие глаза-искры на огромном лице пугали гончих, ведь никто не знал, что, как бы они страшно ни выглядели, все же содержали в себе душу, способную на непонятную их умам дружбу и любовь. Через какое-то время камнедор, посмотрев на часы, сказал:

– Надо идти. Запихнешь их в клетки? – спросил он у гнома.

– А что там запихивать? И я помню: после срабатывания будильника убивать по одному раз в десять секунд, пока не останется один, – он указал на связанных гончих.

– Тогда держи, – Грок передал гному будильник. – Смотри не проспи!

После чего отправился на нужную крышу ждать свою цель.

Когда Эйл прикончил последнего, он приказал всем сосредоточить внимание на последней клетке с гончей. Через несколько секунд он пропал, лопнув и испарившись фиолетовым свечением, а на его месте появился Ка, удивленно глядящий на Эйла и на клетки с мертвыми согильдийцами.

– Я случайно переместился вместе с клеткой? – спросил он с неожиданно детской интонацией, как провинившийся ребенок.

– Нет, – Эйл наклонился близко к клетке. – Просто ты впервые просчитался. И я могу сказать тебе «пока»! – Он демонстративно улыбнулся и вновь серьезно скомандовал: – Унесите его!

Гном отдал эту команду группе орков Контроля, которые должны были доставить клетку с Ка в тюрьму, в которой амулет не сможет работать, даже когда перезарядится. Через некоторое время подоспели Грок и Лаки. Вместе они обсудили несколько моментов, согласно заключению, и, что было совершенно неожиданно для Лаки, вручили ему награду за участие в поимке особо опасного преступника, которая была далеко не маленькой. Грок передал герою сумку Лиона. Оказалось, она была внутри больше, чем снаружи, и он понял, откуда брались десятки термосов с чаем. К своему удивлению, обнаружил в сумке посох. Далее они втроем, взяв по кружке эля себе и чай для Лиона, ушли ждать его воскрешения в городской церкви.

Эйл сказал, что воскрешение Лиона произойдет нескоро, поэтому компания решила не спеша прогуляться по городу. Лаки теперь получше всмотрелся в этих игроков.

Гном носил кольчужную броню и был вооружен маленьким топориком и арбалетом. Его рыжая борода сплеталась в косу и тянулась до пояса. Виски у него были выбриты, прическа зачесывалась назад, чуть поднимаясь вверх, будто уложенная гелем для волос.

Грок для Лаки, да и, скорее всего, для всех игроков любой другой расы, был очень похож на любого другого камнедора. Почти все они не носили броню, поскольку собственная кожа защищала их лучше, чем многие металлы, а если уж кто-то и хотел надеть броню, то, чтобы ее заполучить, надо было найти материал прочнее их кожи, и мастера, который смог бы изготовить такое сложное изделие. Оружия Грок не имел, но с ним у его расы проблем не наблюдалось – дубины, топоры и прочие тяжелые орудия использовались ими повсюду. Грок же предпочитал подарки, сделанные своими руками.

Церковь была огромной. Она блестела, словно огромный слиток золота. Жрецы и священники были одеты в длинные позолоченные одежды. Посередине церкви стояли несколько каменных плит, на которых время от времени появлялись игроки. Они сразу же вскакивали и ощупывали свое тело – точнее, те места, куда был нанесен последний, смертельный удар.

Пока они ждали Лиона, Лаки узнал о пантеоне богов и об их стихиях. Главным был бог света Солей. Еще ему рассказали о боге тени Шаде, боге огня Фироне, боге льда Фрозене, боге природы Нэйче, боге ветра Алире и боге зла Элоре. А также о десятках не очень важных, но обладающих такой же силой промежуточных богов – таких, как боги металла, техники, иллюзий, охоты, крови и многих других. Но его привлек бог удачи, потому что, как гласила надпись в интерфейсе, именно такой магией обладал он сам. Этого бога звали Лирко. Он, в отличие от многих других богов, по рассказам жрецов, нередко появлялся в жизни игроков в образе золотой ящерицы размером с кабана. По достижении двадцатого уровня можно было привязаться к богу и получать некие ауры или награды, а также квесты. Но, по словам Грока и Эйла, ничего критично необходимого они не давали.