========== 1. ==========

Кто-то скажет, что любовь — это нечто преходящее.

Неужели?

Как звонко рыдает оскорбленное девичье самолюбие: «разлюбил»… О, разве может вечность оборваться, как нить, срезанная Мойрой судьбы? Любовь — выше непостоянства и несомненно длиннее времени. Но кто поймет это, пока не выстрадает все тяготы обманчивых иллюзий?

Сколько еще обманутых на этом свете?

Сколько еще фальшивых признаний проглотит безрассудное юношество, прежде чем осознает, что все это — тщета? Тщета, которая есть лишь тень любви, но не есть она сама.

*

Он был бледен и циничен. Я никогда не назвала бы его красивым, но что-то… что-то неуловимо чарующее было в его бархатном баритоне и тонкой усмешке. И улыбался он — редко. В эти нечастые мгновения мое сердце было подобно золоту в плавильной печи.

Было время — я ненавидела этого человека. Но он ценил меня и мои знания. Так, как если бы я была любопытным артефактом, попавшим в поле зрения искушенного редкостями коллекционера.

И я, несомненно, ценила его — бессознательно. И этот болезненный интерес зрел на дне моего «эго». Неторопливо, терпеливо, удобряемый ненавистью, которой в один момент предстояло повернуться ко мне спиной — изнанкой. Обратная сторона медали, знаете ли.

В тот миг, когда ненависть сняла свою маску, мир перевернулся.

*

Обыкновенный день, каких в неделе семь, в месяце тридцать, а в году триста шестьдесят пять. Урок Защиты от Темных Искусств — своеобразное проклятье — на должности преподавателя этой дисциплины никто более чем на год не задерживается. Очередная жертва — профессор Снейп. Никто и не сомневался, что этот предмет перейдет в новые руки, но подобная перестановка кадров смутила всех.

Это далеко не первое занятие со Снейпом, мы успокоились и приняли его как необходимое зло. Привыкнуть можно ко всему.

Я привыкла раньше всех — к его непосредственному существованию. Я даже находила необъяснимую прелесть в том, что он был. Просто был — и ничего лишнего.

И вот сейчас он тоже был. Это так несущественно, но, да — он мерил шагами пространство между рядами, наблюдая за нами из-под приспущенных ресниц. Я украдкой бросала взгляды на невозможно четкий профиль, плотно сжатые губы — и снова опускала глаза на исписанный лист пергамента. Бледно-желтый материал впитывал в себя чернила — контраст, отражение которого впечаталось в облик мрачного зельевара. Человек науки, пергамента и темно-синих чернил. Мрачный, нелюдимый и болезненно-блеклый. Худое лицо в рамке черных волос.

До чего же странно и невообразимо.

Я никогда и никому не признаюсь, в кого была влюблена. О, нет.

— Итак, я полагаю, вы закончили работать со своими конспектами, — его голос медленно разрезал тишину. — Приступим к контрольному опросу.

Справа от меня подавленно вздохнули Рон и Гарри. Я нервничала не меньше их, мне все казалось, что я обязательно что-то забуду.

— Тема опроса: теория невербальных заклинаний. И не забудьте подписать листок — анонимные работы я даже проверять не стану, — Снейп остановился и многозначительно посмотрел в нашу сторону.

Краем глаза я заметила, как Рон недовольно скривился и вывел крупными буквами свою фамилию в правом верхнем углу листа. Поразмыслив немного, он дописал номер курса и факультет. Я тихонько хмыкнула и перевела взгляд на профессора. Скрип перьев затих и в классе воцарилась тишина.

— Итак, первый вопрос: определение невербального заклинания.

Снейп снова двинулся вдоль рядов, пристально вглядываясь в лица учеников.

— Второй вопрос: теория применения.

Рон заерзал на скамейке.

— Гермиона, правда, ты мне поможешь? Я же ничего не знаю, — его шепот едва не переходил в хныканье.

Я пнула его ногой под партой, чтобы не шумел.

— Помогу, Рон, только для начала я сама все напишу, ладно? — я надеялась, что мое раздраженное шипение кроме Рона никто больше не слышит.

— Преимущество невербальных заклинаний, — продолжал профессор.

Это уж я знаю. Ни с чем не сравнимое удовольствие — ощущение тяжести многочисленных знаний и легкости, с которой перо скользит по бумаге, перенося на нее на зубок выученные правила. Я дописала последнее слово и поставила точку.

Снейп молчал. Три вопроса? Маловато, я готова была ответить еще хоть на десять. И самое интересное в самостоятельную работу не попало. Я отложила перо в сторону и теперь исподтишка наблюдала за широкой черной спиной, возвышающейся над партой, за которой сидел Невилл. Бедняга посерел от страха, снизу вверх глядя на слизеринского декана.

Рон аккуратно прикоснулся к моему плечу — я даже удивилась, откуда в нем взялось столько нежности. Он смотрел на меня умоляющими глазами и тыкал пальцем в лист пергамента.

— Ты, что, Рон, совсем ничего не знаешь?

— Ты же обещала помочь мне, — прошипел он.

— Ладно, раз обещала, значит, помогу. Но, учти, Рональд, это последний раз, — я облокотилась левым локтем о парту, повернувшись к Снейпу спиной, а к мальчикам — лицом.

Мысленно проклиная себя за излишнее добросердечие, я аккуратно подвинула свою работу к Рону и Гарри – так, чтобы видно было обоим. Они, не раздумывая, принялись за списывание, благо, на это обычно уходит меньше времени, чем на самостоятельное обдумывание вопросов.

— Коллективное мышление улучшает результаты — так вы считаете, Поттер, Уизли… Грейнджер? — язвительный голос, прозвучавший над нашими головами, отрезвил бы даже наглеца Малфоя.

Мы как-то синхронно выпрямились и испуганно воззрились на Снейпа. Как он здесь оказался, я не поняла — у него была некая врожденная способность возникать из ниоткуда и исчезать в никуда. К сожалению, первый свой талант он использовал чаще, чем нам хотелось бы.

Пронзительный взгляд черных глаз скользнул по моему лицу, мне показалось даже, что я заметила тонкую усмешку, тронувшую его губы. Я поежилась и покосилась на друзей: Рон зеленел от злости, а Гарри сердито хмурил брови. Мы приготовились к обороне.

— Мисс Грейнджер, вот уж не ожидал от вас такого, — рот Снейпа скривила колючая ухмылка.

— Сэр, не наказывайте Гермиону, это все мы… — начал было Рон, но профессор прервал его.

— Молчать. Я не спрашивал вас, мистер Уизли.

— Но, сэр! — теперь уже Гарри попытался вступиться.

— А вас, мистер Поттер, тем более, — процедил Снейп. — Мисс Грейнджер, идеальная ученица, гордость курса — где ваша хваленая гриффиндорская честность?

До моего слуха донесся едкий малфоевский смешок.

— Вы без зазрения совести даете списывать безнадежным двоечникам. И таким образом вы надеетесь сделать их умнее? Я в вас разочарован. Минус тридцать баллов с Гриффиндора и… явитесь в субботу вечером ко мне в кабинет, отбывать наказание.

— Но, сэр, это все я виноват! — Рон дернулся, чтобы вскочить на ноги, но я вовремя положила руку на его плечо. — Наказывайте нас, а не Гермиону!

— Не стоит геройствовать. Но, если вам так хочется, то я могу с каждого снять еще по десятке баллов. И, к слову, ваши работы аннулированы. Всех троих.

Я упала духом. Меня не волновало ничего, кроме потерянных баллов, аннулированной работы и — это ужасно — его мрачной улыбки и черноты холодных глаз.

Рон попытался хоть как-то утешить меня — наверное, слишком уж понурилась обычно самоуверенная зазнайка Гермиона Грейнджер. Он опустил руку под стол и крепко сжал мою ладонь. Я только покачала головой.

Четверг и пятница пролетели быстро, а я все пыталась понять, какое чувство во мне преобладает: страх или непреодолимая тяга к мрачным подземельям, где меня ожидала отработка. Путем анализа я пришла к выводу, что две противоположных эмоции слились в единое целое. Я плохо спала эти два дня, пыталась хоть как-то отвлечься от лишних мыслей. Но даже учебники не помогали, а я все злилась и злилась.