Реддл разлил по серебряным кубкам тыквенный сок и предложил один из них Джинни. Она молча помотала головой и закрыв глаза, вжалась в кресло, как можно больше подобрав под себя ноги.
— Это не яд, Джинни. Мне нет смысла тебя убивать, — усмехнулся Реддл, всё ещё протягивая напиток.
Джинни внимательно взглянула на него, и, несколько мгновений поколебавшись, быстро выхватила кубок и снова отпрянула назад, прижавшись к спинке кресла.
Реддл тихо засмеялся и сделал несколько глотков.
— Так что тебе от меня надо? — негромко спросила после короткого молчания Джинни.
— Ничего особо страшного, поверь мне, — улыбнулся Реддл. — Ты всего лишь должна будешь выполнить одну небольшую деталь моего огромного плана.
— И что это за деталь? — Джинни несколько насторожилась.
— Ты должна будешь выпустить меня наружу… из крестража.
— Что это?
— Как много ты хочешь знать. Но, для выполнения моей давнишней мечты чем только не пожертвуешь… крестраж — эта такая вещица, в которой волшебник может хранить осколок своей души…
— Зачем?
— Подожди, выслушай меня до конца — я всё тебе расскажу. С помощью крестража волшебник становится неуязвимым и почти бессмертным. Если кто-то попытается его убить, то он запросто может возродиться.
— И у тебя они есть… эти крестражи, да? — с дрожью в голосе проговорила Джинни.
— Да, и один из них находится в Хогвартсе, — спокойно ответил Реддл, ставя кубок на стол.
— Я ничего не понимаю… — пробормотала Джинни, бледнея. — Что тебе от меня надо?
— И не надо понимать, дорогая Джинни. Всё равно не получится. А если поймёшь, то ещё до нужного момента потеряешь рассудок. А для меня это лишнее… И…
— Хватит! — вскричала Джинни, вскакивая с кресла. — Хватит!!! Я не хочу ничего слышать! Ты хочешь с моей помощью возродиться, я знаю! А я не хочу тебе помогать! Ты ещё, к счастью, не овладел моей душой, потому что никаких твоих вещей, через которые ты мог бы это сделать, у меня нет! Дневник уничтожен! А ты — всего лишь дурной сон!
— Ошибаешься, Джинни, — с улыбкой молвил Реддл. — Ты уже в моей власти.
— НЕТ! Оставь меня! Я тебе помогать не собираюсь, потому что этим погублю все остальных и себя заодно!
— Я могу найти другого помощника, хоть и с гораздо большими трудностями. Но тогда, по моём возрождении, не надейся на милость Тёмного лорда. А так, и ты, и твоя семья, и твои друзья останутся в целости и сохранности, даю слово — ведь я всегда награждаю своих помощников. Так что, выбора у тебя нет. Неужели ты хочешь гибели своей и твоих близких? Подумай.
Джинни снова опустилась в кресло и затуманенным взором впилась в глаза Реддла. Она боялась его, ужасно боялась, и его странные слова путали её, она не понимала, можно ли верить ему или нет. Тем более, что цель свою он изъяснял весьма туманно и неясно — поэтому она до сих пор не уяснила, чего же именно от неё хочет Тёмный лорд.
Он смотрел на неё, усмехаясь. В его чёрных глазах полыхал огонь. Джинни, взглянув на него со страхом, почувствовала себя загнанной в тупик, и оттого паника ещё сильней овладела ею.
— Нет! НЕТ! Я не буду ничего делать для тебя! — снова закричала она, обливаясь холодным потом. — Не получишь ты от меня никакой помощи — я же знаю, что ты хочешь убить Гарри! НЕТ!!!
Она схватила со стола первое, что попалось под руку — это оказался пустой серебряный кубок и кинула быстрый взгляд на спокойно, и, казалось, даже радостно улыбавшегося Реддла.
— НЕНАВИЖУ! — охрипшим голосом крикнула Джинни, замахнулась… и тотчас проснулась.
Была тихая ночь. Все ещё спали. Луна за окном уже двигалась вниз, к едва заметно розовеющей полоске горизонта. Джинни, тяжело дыша, вся мокрая от пота, вскочила с постели и подбежала к нему. Распахнув окно настежь, она забралась на подоконник и подставила горячее лицо прохладному дуновению утреннего ветерка. Мысли в голове смешались окончательно, ей казалось, что она находится на грани сумасшествия. Сердце, бешено колотившееся в груди, казалось, вот-вот разорвётся на части. Всё вдруг пронеслось перед глазами девочки: Гарри, Рон, Гермиона, родные лица отца, матери и братьев, все счастливые моменты её жизни… Пронеслось всего за несколько секунд и сменилось последними видениями: страшным красным огнём, сумасшедшим и страшным лицом Тома Реддла… Джинни, не выдержав, заплакала. Заплакала совсем по-детски, от обиды, боли, страха за себя и за близких, безудержной тревоги. Сердце разрывалось от жутких предчувствий…
— Почему? Почему? — шептала Джинни, закрыв руками лицо и тихо всхлипывая.
Непонятно ей было, почти ещё ребёнку, почему на её долю выпало столько испытаний, которые иногда сводят с ума даже взрослых людей…
Странные, смутные догадки иногда приходили ей на ум, но тут же куда-то испарялись, не успев даже оформиться во что-то конкретное. Тщетно Джинни пыталась понять, что значат эти туманные, непонятные мысли, которые, едва посетив её голову, исчезали, будто их и не было. Напрасно она искала хоть одну ниточку в своих размышлениях, которая рано или поздно могла бы привести её к правильному выводу.
«Ты уже в моей власти» — вспомнились вдруг ей слова Реддла.
— Нет, неправда, — твёрдо произнесла Джинни и подняла глаза на небо — оно потихоньку светлело, сливаясь с бледной луной, которая понемногу начала теряться на его фоне. Неясная розоватая полоса над горизонтом стала чётче и больше, сливаясь с тусклым голубоватым цветом предрассветного неба. Скоро рассветёт. Джинни тихонько вздохнула и соскользнула с подоконника — через два часа вставать, и она решила ещё немного поспать, чтобы набраться сил перед предстоящим днём. Но заснуть этим утром ей так и не удалось. Слишком свежее впечатление от ужасного ночного сновидения помешало Джинни успокоиться и забыться. То и дело переворачиваясь и меняя положение под мягким пуховым одеялом, она пролежала два часа.
Утро в спальне третьекурсников Гриффиндора началось с того, что Рон никак не мог отыскать Коросту. Ругаясь без умолку, он заползал под каждую кровать, и никого там не обнаружив, принялся заставлять Невилла, Симуса и Дина вытряхивать перед ним их вещи.
Невилл покорно вывалил содержимое своего чемодана на кровать Рона, вызвав тем самым ещё более сильный гнев со стороны последнего. Симус возмущённо фыркнул и дал соседу весьма неприятный совет насчёт того, где именно тому следует искать «своего хорька». Дин же, едва заслышав об этом требовании, как можно более незаметно выскользнул из спальни.
— Я понял, это всё этот ненормальный, — пыхтел Рон, сваливая со своей кровати свалку, устроенную донельзя теперь смущённым Невиллом.
— Какой ненормальный? — поинтересовался Гарри, всё это время бесстрастно наблюдавший за происходящим.
— Живоглот. У нас разве есть ещё ненормальные? — весьма искренне изумился Рон и тут же вспыхнул. — Невилл, тут твоя жаба на моей постели… она… Что это за гадость?
Невилл покраснел, как помидор, достал волшебную палочку и поспешил убрать «эту гадость». Получилось это у него с третьего раза.
— Извиняюсь, у нас есть ещё ненормальная, — продолжал свою едкую тираду Рон, когда они выходили из башни Гриффиндора. — Хозяйка ненормального кота разве сама может быть нормальной, скажи, пожалуйста, а, Гарри? Каков хозяин, такое и животное. Из этого вытекает следующее — какое животное, таков и хозяин. А из этого…
— Слушай, Рон, хватит. Твоя Короста, верно, просто заползла куда-то и не хочет вылезать, вот и всё, — прервал его Гарри.
— А из-за чего, спрашивается, она в это «куда-то» залезла? Потому что испугалась этой неуклюжей рыжей громадины! .. — продолжал гнуть своё Рон.
— Ты ведёшь себя, как старый ворчливый старик.
Рон покраснел и замолчал. Тем более, что к ним приближалась Гермиона, по-видимому, уже успевшая забыть о вчерашней ссоре, или, по крайней мере, сделавшая вид, что забыла.
— Доброе утро, мальчики, — улыбнулась она. — Идём на завтрак.
— Мы, вообще-то, туда и… — хотел было вставить Рон, но тут же замолк, прерванный довольно чувствительным ударом в бок.
