— А если оно действительно так и есть, что тогда? — вскипела Гермиона окончательно.

— Тогда твой кот первый с ним встретится, ясно? Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь на Сама-Знаешь-Ком рыжий шарф из Живоглота!

Гермиона от злости даже покраснела. На глазах её выступили слёзы ярости, а в разметавшихся по плечам пышных волосах, казалось, ещё немного, и затрещало бы электричество. Вскочив с дивана, она быстро сгребла со стола все свои книги, и, засунув их, как попало, в сумку, задыхаясь от обиды, побежала вон из гостиной. Остановившись на пороге двери, ведущей в девичьи спальни, она обернулась и срывающимся голосом крикнула:

— Из моего кота хотя бы шарф сделать можно, а твоя вонючая крыса и на это не годится! Она у тебя только спать да есть целыми днями умеет, и линяет хуже любой лишайной бродяги!

Выкрикнув эту обидную тираду, Гермиона резко повернулась и исчезла в дверном проёме, пропустив мимо ушей смешки и подколы старшекурсников, не слышавших первую основную часть разговора, но весьма позабавившихся последними словами.

— Рон, тебе не кажется… — начал было Гарри.

— Не кажется.

— Ясно…

Гарри, расстроенный ссорой друзей даже больше, чем предположениями о возможном возвращении Тёмного лорда, похлопал Рона по плечу, и, поднявшись с дивана, пошёл к выходу из гриффиндорской гостиной.

— Подожди, Гарри, я с тобой! — крикнул Рон, догоняя его у двери.

Гарри остановился, чтобы подождать друга.

— Так ты всё-таки считаешь, что Гермиона права? .. Сам-Знаешь-Кто всё ещё хочет вернуться? — тихо и встревожено спросил Рон, когда они заходили в спальню.

— Ещё бы он этого не хотел! — мрачно усмехнулся Гарри. — Рано или поздно он вернётся, Рон, это я тебе гарантирую, даже Дамблдор так говорит. Волан-де-Морт…

— Сам-Знаешь-Кто! — зашипел Рон.

— Хорошо, хорошо, Сам-Знаешь-Кто, — раздражённо отозвался Гарри. — Он не погиб в тот день, когда я убил Василиска, я чувствую это. Он где-то рядом, совсем рядом, ждёт своего часа… Возможно, он вернётся даже раньше, чем мы предполагаем.

— И ты не боишься? — с ужасом прошептал Рон и испуганно оглянулся, как бы боясь, что Волан-де-Морт сейчас выскочит на них откуда-то из-за угла.

— Сейчас я больше волнуюсь за Джинни, и ты, я думаю, тоже…

— Слушай, нашёл из-за чего волноваться! — нервно фыркнул Рон. — Ещё ничего страшного не произошло — она просто втюрилась в тебя и поэтому жутко стесняется оставаться с тобой наедине!

— Ты не видел её взгляда, — серьёзно возразил Гарри. — Ладно, пошли спать, завтра всё обсудим. А ты помиришься с Гермионой!

Рон оставил последние слова без внимания.

В спальне гриффиндорских второкурсниц было темно и тихо. С кроватей доносилось негромкое посапывание мирно спящих девочек, на лица которых падал серебристый лунный свет. В этот момент даже Сандра казалась милой, с закрытыми глазами, спокойным выражением лица и с распущенными волосами, разметавшимися по подушке.

Не спала только одна. Переворачиваясь с боку на бок, безуспешно пыталась заснуть Джинни. Но, взбудораженная и встревоженная, она никак не могла погрузиться в долгожданный сон.

В её воспалённом мозгу всё вертелись страшные образы: зелёные глаза, вдруг становившиеся багрово-красными, звериный оскал, обнажающий хищные заострённые зубы и ледяной смех, который мог принадлежать только одному — лорду Волан-де-Морту. Недавняя встреча с Гарри совсем выбила девочку из колеи — мысль о том, что он подумал о ней после этого, не давала ей покоя. То Джинни представлялось, что все теперь будут тыкать в неё пальцами и твердить, что она сумасшедшая, то ей казалось, что Гарри начнёт её избегать, или ещё того хуже — возненавидит. Вцепившись пальцами в волосы, Джинни задрожала от отчаяния и слепого ужаса.

— Что же дальше будет… — шептала она, уткнувшись лицом в подушку.

Ей было страшно и тревожно, неудержимо тревожно. Джинни всей душой чувствовала приближающуюся беду, но не могла понять, что же именно случится — и это беспокоило её больше всего. Ужасные картины будущего возникали перед её глазами, одна другой неприглядней. Мучаясь от неизвестности, девочка пыталась понять, что с ней происходит. И тут раскалённой молнией проскользнуло в её разум понимание, словно ударило обухом по голове. Поняв всё, Джинни похолодела от ужаса и почувствовала, как всё внутри неё надрывается от немого горя и тяжёлых предчувствий.

— Нет… — пробормотала она, не зная, куда ей деваться от безысходности. — Не хочу…

Она закрыла глаза и тут же ощутила, что проваливается в сон. В глубокий, полный смятения сон… Снова она летит сквозь водоворот красок, снова пролетает через какие-то странные места, размытыми цветными пятнами пролетающие перед глазами. И снова падает в пустоту, в невесомую пустоту, где всё затянуто вязким слепяще-белым светом, не радующим своей чистотой, но угнетающим безжизненностью и неестественностью.

Опять на ней белое платье, сливающееся с остальным фоном.

Почти в панике Джинни оглянулась. Она знала, где она. Теперь знала. Знала также, кто её здесь ждёт. Но теперь она решила не ждать, а самой идти навстречу врагу.

— Где ты, Реддл? — крикнула бесстрашно Джинни, хотя всё в ней заледенело от паники. — Где ты? Выходи! Я тебя не боюсь! Не боюсь, слышишь? НЕ БОЮСЬ!!!

— Зря врёшь, Джинни. Я ложь могу распознать ещё до того, как её произнесли… — раздался вкрадчивый голос.

Джинни затряслась в истерике, но не сдалась.

— Всё равно выходи! Я хочу видеть тебя! Я не имею желания говорить с тем, кого не вижу!

— Уже говоришь… — вкрадчивый голос прошипел прямо возле её уха.

Джинни вздрогнула, и, коротко вскрикнув, резко обернулась. Перед ней, зло ухмыляясь, стоял Том Реддл. Глаза его зловеще сверкали, в их чёрной глубине можно было разглядеть красные огоньки, завораживающие и страшащие.

— Ты хотела меня видеть, Джинни, — спокойно произнёс Реддл. — Вот и я, собственной персоной. Твоё желание исполнено, не так ли?

Джинни с колотящимся сердцем попятилась назад. Во всей фигуре Реддла, закутанной в чёрную мантию, таилась скрытая угроза, весь он был напряжён, как разъярённая пантера перед прыжком. Тонкий рот его кривился в холодной усмешке, а глаза, безумно красивые и в то же время нечеловечески страшные, горели яростью и злобой.

— Что ты со мной делаешь? Зачем я тебе нужна? Оставь меня в покое… — словно безумная, прошептала Джинни. Руками она пыталась нащупать сзади себя хоть какую-то опору, потому что силы вконец оставили её хрупкое дрожащее тело.

Реддл спокойно наблюдал за её муками и даже не дёрнулся, когда Джинни в бессилии опустилась на колени и устремила на него умоляющий и в то же время ненавидящий взгляд.

— Ты нужна мне для выполнения одного великого плана. По своей воле, или не по своей, но ты выполнишь предназначенную тебе миссию. Поверь, ты будешь щедро вознаграждена, — холодно промолвил он, без жалости глядя на девочку.

Услышав его слова, она затрепетала, и в отчаянии беспомощно закрылась от него руками, как бы надеясь, что это спасёт её от Тёмного лорда.

— Оставь меня… Не трогай меня… Ты и так в прошлом году причинил мне много мучений… — дрожащими губами шептала Джинни.

— Потерпи ещё немножко, милая моя, — вдруг совсем по-другому заговорил Реддл и ласково улыбнулся, что совсем не соответствовало его прежней манере поведения.

Джинни недоверчиво взглянула на него и, не в силах встать, отползла как можно дальше.

— Ты боишься меня? — участливо спросил Реддл и едва заметно повёл рукой — тут же рядом с ним возникло два удобных мягких кресла и маленький столик, на котором стоял поднос с фруктами и какими-то сладостями. Подойдя к девочке, он поднял её и понёс к одному из кресел. Джинни начала было отбиваться, но у неё не хватило сил и она беспомощно обмякла в его руках. Оказавшись на мягком сидении, она поджала ноги, и, обхватив себя руками, исподлобья, словно затравленный зверёк, стала следить за его дальнейшими действиями. Пока они не внушали ей особых подозрений, хотя от этого человека можно ожидать чего угодно.