Один из людей Рауля рассматривал меня слишком внимательно, и теперь он наклоняется к нему и шепчет что-то на ухо.

Его взгляд резко устремляется на меня, глаза прищуриваются. Он собирается меня о чем-то спросить, когда дверь таверны снова распахивается, и на сей раз заходит полдюжины королевских гвардейцев. Я опускаю голову, и Рауль улыбается.

– Значит, это правда? Ты и есть та принцесса-изменница?

Я пожимаю плечами:

– Что-то вроде того.

– Ищешь способ удрать с острова?

– Если честно, то, не будь Лайлы, меня бы уже и след простыл.

Рауль стискивает зубы:

– Так ты из-за нее рискуешь?

– Послушайте, я знаю, что мне никто не верит, но Гадюкой я стала не просто так. Я хотела помогать людям. И хотя этот план у меня чудесным образом не задался, я не могла бросить Лайлу и ребенка умирать.

Гвардейцы приближаются, осматривая каждый стол, и мое желание дать деру усиливается.

– Ничего не говори.

Рауль уже принял решение относительно меня, потому что поворачивает свой стул так, чтобы более или менее заслонить меня. Я наклоняю голову, прячась от рыскающих по сторонам взглядов.

– Добрый вечер, – как старых друзей, приветствует Рауль гвардейцев. – Чем обязаны?

– Да ищем кое-кого, – отвечает самый высокий и подсовывает Раулю лист бумаги с похожей на мою физиономией. – Видел ее в этих местах?

Рауль делает выдох и изображает раздумья.

– Не скажу, что видел. – Он поворачивается к своим людям. – Кто-нибудь видел такую?

Команда следует его примеру и качает головами.

– Уверены? – Гвардеец настойчив. – За ее голову полагается вознаграждение.

Рауль вздергивает подбородок:

– Сколько?

Я, затаив дыхание, прикидываю, за какую сумму он меня продаст, и украдкой оглядываюсь в поисках путей к бегству, если до этого дойдет.

– Достаточно хрусталя, чтобы такой, как ты, был счастлив, – отвечает гвардеец.

Глаза Рауля сужаются, он больше не разыгрывает дружелюбия. Вероятно, ему не нравится, когда какой-то гвардеец ставит его на место.

– Боюсь, ничем не могу вам помочь.

– Мы будем тут несколько дней, – говорит гвардеец, понимая, что дело проигрышное. – Отыщи нас, если что-нибудь заметишь.

Рауль кивает, но, когда они отходят, сплевывает на пол и поворачивается к своим людям.

– Думаю, нам пора отсюда, как считаете?

Когда все встают, Лайла пугается.

– Я не понимаю.

– Я отвезу тебя домой, – говорит Рауль, и она оглядывается на меня. – Она может поехать с нами, – добавляет он, затем поворачивается ко мне: – Если хочешь.

Я обдумываю предложение.

– Куда вы направляетесь?

– Это важно? Отсюда.

Он прав, однако я не собираюсь слепо следовать за этими людьми.

– Это важно.

– Ладно, – озорно ухмыляется он. – На Третьем острове была когда-нибудь?

«Черная ночь» – потрясающий корабль. Сколоченный полностью из того же дерева сердценочи, что и фигура на носу «Девы», он – истинный сын Черного острова.

Хотя это относительно небольшое торговое судно, двухмачтовый бриг, наше плавание проходит быстро и гладко, и я не могу понять, почему до сих пор его не встречала.

Когда я спрашиваю Рауля, какие воды он предпочитает, тот лишь лукаво ухмыляется. Будто понимает, что в действительности стоит за моим вопросом.

– Она особенная, правда? – Он явно горд своим кораблем. – Сам ее строил. С помощью своих братьев.

Я под впечатлением, но не удивлена. Быстро прихожу к выводу, что Рауль – человек-тайна.

Мы незамеченными пробрались из таверны в порт, и, едва успели взойти на борт «Ночи», так здорово замаскированной, что ее было почти не видно на фоне черной воды, как уже отчалили. Нас с Лайлой отвели в трюм, который служил временным жильем, но при этом недоверчивый Рауль расположил своих людей по другую сторону запасного паруса, отгораживающего нашу половину.

– Они проводят вас на корабле, куда потребуется, – сказал он, однако мы оба понимали, что это средство предосторожности. Ведь вообще-то я была беглянкой, обвинявшейся в попытке убийства и измене.

Несмотря на то, что расстояние между мной и королем увеличивается, тревога, сдавившая мне грудь, не отпускает.

Мне по-прежнему тошно от страха за Торина. И от сознания вины, что я оставляю его на милость жадного до власти родителя. Может быть, не следовало покидать замок, не попытавшись помочь ему? Не было ли мое бегство проявлением эгоизма?

Однако возвращаться уже поздно, а потому я лишь надеюсь, что королевский целитель достаточно опытен, чтобы не дать Торину умереть, а король достаточно умен, чтобы ему не мешать.

Другая моя проблема остается неизменной. Восточные острова нисколько не ближе к миру, чем раньше, причем король представляет собой гораздо большую угрозу, чем мы с Торином предполагали. Во время суда я поняла одну очень важную вещь: на всех шести Островах у него есть сильные союзники. Без Торина флот снова подчиняется королю, а я вообще не командую ничем. Война никогда еще не казалась мне такой огромной, а моя армия – такой крохотной.

Мне понадобится помощь.

Если я тешила себя надеждой, что помощь может прийти со стороны Рауля и его людей, мысль эта испаряется, когда он приглашает меня отужинать в его каюте. Я ожидаю увидеть там и Лайлу, но, если не считать его охранника, расположившегося у двери, мы одни.

Когда я интересуюсь, зачем подобное уединение, он протягивает мне кружку рома.

– Мне кажется, нам нужно поболтать, и я не хочу, чтобы кто-то этому помешал.

Я делаю большой глоток золотистой жидкости и киваю.

– Понятно. Так что же я могу для вас сделать?

– Вылечить мою Лайлу.

Внезапно меня охватывает усталость. Растирая лицо, будто таким образом можно снять с себя ответственность, я спрашиваю:

– А с чего вы взяли, будто я это могу?

Рауль поднимается на ноги и начинает расхаживать по комнате.

– Думаешь, я ничего не знаю? Думаешь, не в курсе слухов о том, что ты уже однажды сделала?

Я не до конца понимаю, что он имеет в виду, поэтому не отвечаю.

– Это правда, что ты призвала морских хищников? Что в твоих венах течет волшебство?

Какой негодяй ему донес? На моем корабле никто бы меня не предал. К сожалению, этого нельзя сказать о моем лице, которое отвечает на вопрос Рауля лучше любых слов.

– Значит, это правда.

– Это было гораздо труднее, чем кажется.

– Но в тебе же есть волшебство? Как у Волшебников?

Я слышу в его голосе отчаяние. Ему так хочется, чтобы это оказалось правдой, ради женщины, которую он любит! И поэтому я даю ему самый честный ответ, насколько это возможно:

– Да, но я им почти не управляю, и у меня нет навыков, чтобы сделать то, о чем вы меня просите.

– А может, все дело в стимуле?

Он делает шаг ко мне, вскидывает пистолет и направляет дуло мне в лоб. Одновременно с этим его помощник подходит ко мне сзади, и я чувствую его пистолет спиной.

– Ты вылечишь ее, – заявляет Рауль, и его тон не оставляет сомнений в том, что, если я откажусь, он грохнет меня, не задумываясь.

– Я сказала, что не могу. – Мой голос звучит так же убедительно. – Угрозами этого не изменить.

Он нажимает на курок сильнее.

– Я все слухи о тебе знаю. Ты говоришь, что хочешь помочь, но ты такая же, как твой отец, которого ты убила. Или сделала вид, что убила, в зависимости от того, кому верить. Гадюки все одинаковые – жестокие, злые и себялюбивые. Я даю тебе возможность оправдаться.

Неужели так никто обо мне и слова доброго не скажет?

С меня достаточно. Молниеносным движением я бью Рауля по руке и выхватываю пистолет. Развернувшись, я прижимаю его к горлу второго противника, одновременно хватая его за кисть и притягивая ее к своему бедру так, что теперь его пистолет нацелен на Рауля. Не успели они моргнуть, как я их разоружила.

– Не стоит верить всему, что слышишь, – говорю я Раулю, наслаждаясь написанным на его лице потрясением, и одновременно жестами велю второму пленнику передвинуться так, чтобы оба стояли передо мной.