Я была эгоисткой. Я не хотела потерять его сразу же, как только снова нашла. Но теперь, стоя в свадебном платье и мечтая о мужчине, который мне не муж, я слишком отчетливо понимаю, что изменилось все. Супружество порвет нас в клочки, вскроет раны, которые будут гноиться, но не заживать. Это уже произошло. Сегодняшний день пронзил Бронна не хуже любого клинка, клинка, который я держу в своих руках.

Я осторожно отодвигаюсь от него, набираясь решимости сделать то, что необходимо.

– У меня есть для тебя работенка.

Бронн хмурится:

– Работенка?

Он явно не впечатлен.

Я выглядываю из-за колонны и указываю на длинноволосого человека, все еще прячущегося в тени.

– Выясни, кто это.

Бронн прослеживает мой взгляд, после чего снова смотрит на меня:

– А Торин разве не знает?

Я качаю головой:

– Если этот человек не из гостей, мне непонятно, как он миновал охрану. Я не доверяю ему. Он смотрит слишком уж пристально. Мне было бы спокойнее, если бы ты смог за ним проследить. Допроси его.

Мое волнение неподдельно, однако правда заключается в том, что я пытаюсь отдалить нас друг от друга, и задание для Бронна – лучший способ этого добиться. По его лицу я догадываюсь, что он понимает мои намерения. Понимает, что я прощаюсь.

Отвечает он не сразу, а когда открывает рот, голос его звучит холодно:

– Будет исполнено, капитан.

Отвесив самый вежливый из поклонов, Бронн уходит. У меня такое ощущение, будто он задул все свечи и украл все звезды. Никогда еще мой мир не погружался в такую тьму.

Празднество продолжается бесконечно долго, но в итоге нас с Торином провожают в свадебные покои высоко в восточной башне, под непристойные смешки и сальные шутки. Как только дверь благополучно закрывается, Торин прислоняется к ней и переводит дух, а я пинаю через всю комнату ночной горшок.

– Коварный, наглый врун! – Я больше не в силах сдерживать свою ненависть к королю, и она извергается из меня неуправляемым потоком. – Чертов интриган!

– Да уж, мой отец не устает разочаровывать, – ворчит Торин.

– Все исподтишка, если ножом, так в спину, подлюга! Нельзя было доверять ему ни минуты.

Торин вздыхает, почесывая подбородок:

– Хочешь сказать, мне не нужно было ему доверять?

Его недовольство собой усмиряет мой гнев.

– Ты был за то, чтобы начать с мирного подхода, – говорю я, падая навзничь на кровать и раскидывая руки. – И это было правильно.

Торин присаживается рядом и разувается.

– Мне следовало понять раньше. Отец пойдет на все, чтобы удержать власть.

– Нет, это я виновата. После возвращения я слишком размякла.

Устав от сражений, я позволила королю почувствовать себя в безопасности. Стоило поддать жару их договоренности с Торином, заставить его отречься немедленно, а теперь из-за моей слабости начнутся неприятности.

Торин растягивается рядом, и какое-то мгновение мы просто смотрим друг на друга, слишком усталые, чтобы просто пошевельнуться.

– Давай об этом больше не думать, – первым нарушает он молчание. – Пусть хоть несколько минут не будут испорчены его присутствием. Завтра бой можно продолжить. Мы настоим на том, чтобы он сдержал слово и отказался от престола, как обещал. Бумага, которую он подписал, ведь при тебе?

Я киваю:

– У меня в комнате. Но он может возразить, что его заставили.

На лице Торина появляется понимающая улыбка:

– А разве нет?

– Ну, некоторое давление, возможно, было, – пожимаю я плечами.

– Ладно, если он решит опротестовать законность подписи, мы его свергнем. Все карты у нас.

Новый конфликт. Островам только его не хватало. Однако в душе я понимаю, что этого не избежать. И хотя мне не составит ни малейшего труда избавиться от короля, я не знаю, насколько далеко готов зайти Торин, чтобы освободиться от отца. Свержение с трона – это одно. Но позволит ли мне Торин его прикончить, если до этого дойдет?

– Забавно, – говорит Торин, толкая меня локтем. – Как только я не представлял себе свою первую брачную ночь, но и предположить не мог, что проведу ее в разговорах об отце.

Я улыбаюсь:

– Я тоже. У нас есть дела и поважнее.

– Спать, – говорим мы одновременно.

Как же приятно посмеяться после напряженного дня!

Торин помогает мне расшнуровать корсет, но отворачивается, когда я выскальзываю из платья и переодеваюсь в сорочку. Когда он ложится, опускаюсь рядом и сжимаю его руку.

– Жаль, – говорит он, – что никто, кроме нас, не понимает, насколько важным был сегодняшний день. Слияние Востока с Западом. Начало новой эры. Нашей эры.

Что-то неприятное жжет меня изнутри. Непрошеное напоминание о моем долге перед Западом. Я и Востоку-то едва могу помочь.

– Мы не одни, – тихо отвечаю я. – Бронн и Шарп знают.

Напрасно я это сказала. Во взгляде Торина вспыхивает боль.

– Они понимают, зачем нам пришлось сегодня через это пройти, – говорит он.

В качестве извинения я посылаю ему улыбку, не желая заражать его своим отчаянием. Надежды Торина так же сильны, как мой страх перед настоящим, вот почему мы нужны друг другу. Мы уравновешиваем друг друга.

– Мы сможем, – продолжает он, сжимая мои пальцы. – Мы это сделаем.

Я наклоняюсь и целую его лоб:

– Знаю.

– Спокойной ночи, женушка, – говорит он с нежностью.

– Сладких снов, муженек.

С завистью наблюдаю, как быстро он засыпает. Хотя мои кости ломит от усталости, я долгое время просто лежу, перебирая в голове кучу мыслей. Воздух тут вязкий, удушливый, и мне кажется, будто стены смыкаются вокруг меня. Оставив Торина на нашем брачном ложе, я подхожу к окну и распахиваю его, надеясь отдышаться. Ночь словно сдавливает мне грудь, и я не могу перевести дух. Мне нужно выбраться отсюда. Не одеваясь, накидываю поверх сорочки плащ и сую кинжал обратно в сапожок.

Когда я возникаю на пороге, трое стражей смотрят на меня с удивлением. Я поднимаю руку, призывая их к тишине.

– Принц спит, – говорю я, не обращая внимания на их многозначительные взгляды. – Я оставила кое-что в своей старой комнате в западном крыле и хочу это забрать.

– Позвольте мне вас проводить… – Брэйдон встает и с некоторым запозданием добавляет: – Ваше величество.

– Не стоит. Я знаю дорогу.

– Я настаиваю.

– Очень хорошо, если так надо.

В его предложении нет ни малейшего участия, только недоверие.

Мы идем по замку. Единственный свет – свечка у меня в руке. Моя старая комната расположена в западной башне, так что идти приходится долго, и все это время Брэйдон держится позади, буравя взглядом мою спину.

Оказавшись наконец возле заветной двери, я поворачиваюсь к нему.

– Возможно, я проведу здесь остаток ночи. Не хочу беспокоить мужа. Благодарю вас, Брэйдон.

Телохранитель не в восторге от того, что должен меня покинуть, однако делать нечего. Он холодно желает мне спокойной ночи, и я в конце концов остаюсь предоставлена самой себе. Тишина – как бальзам для моей растревоженной души. Я столько лет жизни провела в уединении, что теперь каждый час в окружении посторонних заставляет меня мечтать об одиночестве.

Я пересекаю комнату, между делом проверяя, заперт ли ящик стола. Успокоенная, что подписанный королем свиток на месте, распахиваю двери на балкон и упиваюсь предутренней свежестью. Луна озаряет замок, выхватывая из темноты похожие на звездочки цветки ночисветика, вьющегося по камню стены, и на мгновение я разрешаю себе поверить в то, что все уладится, как мы надеемся.

После возвращения с Запада я почти не чувствовала себя спокойно. И дело тут не в желании сражаться. Внутри меня, как сорняк, растет тихое недовольство. Я не знаю, что это, но оно ползет, извивается, ширится и душит. Возможно, это всего лишь неотъемлемая часть привыкания к новой жизни. А может быть, меня изнутри гложет обычная неудовлетворенность. Но она дает о себе знать постоянно – вечное напоминание о том, что что-то не так.