Снаружи класса искусств Нока ждала Иззи в джинсовой юбке и кедах.

– Привет, – проговорила девушка, убирая телефон в задний карман. – А это еще кто?

– Так, знакомая, – ответил Нок, подстраиваясь под ее шаг, – оба двинулись к кабинету школьного психолога. – Помогала мне с моим проектом по фотографии.

– Красивая.

– Э-э… – Нок обернулся вслед Эбби, которая как раз заворачивала за угол по пути в столовую. – Да, наверное.

– Ты мог бы позвать ее ко мне на выходных. Я устраиваю вечеринку.

– Эй, сегодня только понедельник, а ты уже строишь планы на выходные?

– Ну, ты же меня знаешь: я всегда так, когда на улице потеплеет. – Иззи на ходу убрала волосы в пучок. Нок изо всех сил старался не глазеть на ее голую шею и впадинку над ключицей, исчезающую под футболкой. – Собираемся в субботу. Мама сказала, что не против. У нее как раз заседание книжного клуба – пока они с подругами накачиваются вином наверху, им будет не до того, что мы делаем в подвале. Может, Броуди даже сможет притащить пива.

– Подожди-ка. – Нок остановился как вкопанный, так что в него влетела сзади пара девчонок-первогодок. – Ты ведь не хочешь, чтобы я опять прикрывал вас двоих? Потому что, если честно…

Иззи ответила ему оскорбленным взглядом.

– Ничего подобного! Я же говорю – можешь привести с собой кого-нибудь. Необязательно эту, из фотолаборатории, – кого угодно! Тебе вообще стоило бы почаще куда-то выбираться, подыскать себе девушку… Мы могли бы даже ходить на двойные свидания!

Нок моргнул. Сидеть в кафешке напротив Иззи и Броуди, наблюдая, как они сосутся в перерывах между едой? Такой кошмар и в страшном сне не приснится, да еще безвинного постороннего человека, вроде Эбби, привлекать?

– Посмотрим, – туманно произнес Нок.

Они уже были на месте. Миссис Шмидт, зажав телефон между плечом и подбородком, привычно махнула им, когда они проходили мимо ее стола. Пройдя в конец коридора, они оказались перед маленьким кабинетом, вокруг двери которого весь год напролет мерцали праздничные огоньки электрогирлянды.

Именно здесь Нок впервые увидел Иззи – ноябрьским днем, через пару месяцев после того, как перешел в старшую школу. Их обоих включили в группу поддержки для учеников, потерявших кого-то из близких, которую вела миссис Баррера, школьный психолог. Она была из тех, кто всегда разговаривает полушепотом, оживляет свои наряды яркими шарфиками по сезону и держит на столе тарелочку с шоколадным драже. Стены кабинета украшали фотографии щенят, спящих в цветочных горшках, и котят, резвящихся на тыквенных грядках. Повсюду стояли коробки с бумажными платочками, будто в похоронной конторе. Вдоль стен располагались два дивана с продавленными пружинами. Войдя сюда два с половиной года назад со своим ланчем в бумажном пакете и упаковкой шоколадного молока, Нок увидел пять других незнакомых школьников. Те уже разворачивали собственную еду, избегая смотреть друг на друга. Незанятым оставалось только одно место, возле миниатюрной бледной девушки со стянутыми в длинную косу вьющимися волосами. Зеленые в крапинку глаза стрельнули в сторону вошедшего и тут же отвернулись, когда он приблизился и сел рядом. От соседки приятно пахло, как на кассе в супермаркете, – мятными леденцами, салфетками с кондиционером для белья и тем клубничным бальзамом для губ в круглой коробочке, который все девчонки в школе таскали с собой в рюкзачках.

– Итак! – хлопнув в ладоши, проговорила миссис Баррера, восседавшая на стуле с колесиками. Рядом с ней стояла упаковка греческого йогурта и банка диетической колы. – Добро пожаловать в группу! Моя задача на этот год – создать для вас безопасный островок, где вы могли бы разобраться в своих чувствах среди ровесников, перенесших такую же утрату! Здесь мы постараемся понять, что это не то, от чего нужно оправиться, – скорее справиться и принять. Я жду, что мы лучше узнаем друг друга и сможем пройти через все… вместе! А потому – давайте для начала каждый из нас представится и расскажет о себе.

После довольно неловкой паузы, во время которой слышалось только жевание, миссис Баррера, не сдаваясь, продолжила:

– Ну что ж, тогда я первая! Меня зовут Лейн Баррера, у нас с мужем двое сыновей, и я тружусь школьным психологом вот уже десять лет! Пять лет назад я потеряла своего двухмесячного ребенка, Джошуа, – синдром внезапной детской смерти. Однако при помощи терапии с течением времени я смогла вновь обрести счастье и радость жизни. И теперь надеюсь обернуть свое горе на пользу тем, кто испытывает такие же страдания!

Вновь молчание.

– Хорошо! – сжимая в руке банку колы, проговорила миссис Баррера. Ее глаза заскользили по кучке подростков вокруг. – Почему бы не начать с вас?

Палец указал на парня, который сидел, широко расставив ноги, и только что прикончил большое зеленое яблоко – вместе с сердцевиной, семечками и прочим. Высокий и нескладный, с темными волосами и пробивающимися усиками, на ногах – здоровенные, видавшие виды высокие кроссовки с незавязанными шнурками.

– Э-э… – протянул тот. – И что говорить?

– Ну, для начала вы могли бы назвать свое имя. И, возможно, кого вы потеряли. А также, например, какие-нибудь интересы, хобби…

– Ладно. – Парень пожал плечами. – В общем… Сэм. Отец. Суицид.

– Подожди-ка!.. – подала голос дрожавшая, словно в ознобе, девушка с дюжиной колец на пальцах с обкусанными ногтями. – Тебя интересует самоубийство?!

– Нет, это я о смерти отца.

– О! – воскликнула миссис Баррера, нервно болтая ложечкой в йогурте. – Вовсе не обязательно уточнять, как именно ваш близкий человек…

Однако это сработало. Невозмутимый отчет Сэма так не вязался с ужасной трагедией, о которой рассказывал, что все шесть подростков, включая его самого, расхохотались. Миссис Баррера сначала выглядела шокированной, однако потом на ее лице отразилось облегчение. «Сэм-Отец-Суицид» сломал лед между ними. Дальше все по очереди представились подобным же образом. И вот так на первой встрече группы новыми знакомыми Нока стали «Кэйлин-Мама-Наркотики», «Дакота-Отец-ДТП», «Рахим-Мама-Рак» и, наконец, «Иззи-Брат-Лейкемия». Миниатюрная девушка с косой оказалась самой близкой к Ноку по тому, кого оба потеряли. Когда подошла его очередь, он откашлялся и проговорил, глядя вниз, на зеленые квадратики линолеума, покрывавшего пол кабинета:

– Нок. Брат. Менингит.

Через пару дней они с Иззи случайно столкнулись в коридоре после окончания занятий.

– Эй! – Она улыбнулась и подняла маленькую ладошку вверх. – У кого умер брат – давай пять!

Нок уставился на девушку, пораженно застыв.

– Извини, – проговорила Иззи. Ее рука упала обратно. – Ужасно так шутить, знаю. Когда это у тебя случилось?

– Месяц назад, – ответил Нок.

– О господи! Прости. Слишком рано для такого. Первый год – хуже всего. У меня уже второй пошел. Будет легче, обещаю.

– Надеюсь.

– Нам надо держаться вместе, – проговорила Иззи, оглядывая его с ног до головы. Такой же взгляд часто был у одной из его сестер, Джанин, – будто на нечто собранное из конструктора, которое руки так и чешутся переделать. – Хорошо побыть рядом с кем-то, кто понимает. Когда у тебя умер брат, другие просто не знают, как держаться. Они или игнорируют тебя…

– Или ведут себя так, будто ничего не случилось…

– Или хватают вот так за руку, – показывая, Иззи впервые за все время прикоснулась к Ноку, – и таким настойчивым шепотом: «Как ты себя чувствуешь?!»

– «Вы всегда в наших сердцах и молитвах, и мы…»

– «ТАК ВАМ СОБОЛЕЗНУЕМ!» – закончили оба в унисон, громко и почти весело.

Именно в тот момент Нок решил, что они с Иззи созданы друг для друга. Их объединяла общая боль, пронзавшая буквально все, к чему прикасалась. К концу полугодия они были лучшими друзьями, и он надеялся, что однажды они станут чем-то большим. По крайней мере до того, как в начале этого года появился Броуди Крюгер с его фальшивым калифорнийским акцентом и грязными ногтями и похитил Иззи у Нока из-под носа. Тот всегда думал, что его верность и готовность ждать служат доказательствами романтичности, терпения и постоянства. Теперь, однако, ему начинало казаться, что он скорее походит на глубоководную рыбу-удильщика, которых когда-то изучал Патрик. Тощий страшненький самец, найдя самку, просто вцепляется в нее и отказывается покидать.