Нет, я ничего из этого Джею не сказала. Из-за договоренности, конечно. И если бы я следовала правилам соглашения, я бы все равно ничего не сказала о своей матери, отце или своем воспитании. Но я уже сделала это. И он казался по-своему заинтересованным.

Я могла бы сказать больше. Если бы была достаточно храброй. Если бы меня не охватил стыд, хотя в этом нет никакого смысла. Психическое заболевание не было чем-то постыдным. Об этом нужно говорить и признавать. А мне было еще стыднее от страха, который практически искалечил меня. Я не уверена, переживу ли такой диагноз. Я очень боялась жить такой жизнью, как моя мама.

В дополнение ко всему этому, говорить обо всех моих страхах было слишком интимно. Я предоставила Джею полную свободу действий над своим телом, он командовал мной в течение сорока восьми часов каждую неделю. Но он не увидит моих страхов. Это слишком личное. Нельзя делиться страхами с тем, с кем спишь. Страхи и самые смелые мечты зарезервированы для будущего мужа. Хоть девственность не сохранила, но у меня будет это. А это очень важно, ведь я вся состояла из страха.

Я, конечно, не собираюсь выходить замуж за этого человека. У нас нет абсолютно никакого будущего. Несмотря ни на что, я боролась со своими инстинктами. Что-то внутри меня хотело поделиться всем этим с Джеем. Вывалиться к его ногам и надеяться, что он соберет меня по кусочкам.

Поэтому я больше ничего не сказала. Не позволила молчанию Джея уговорить меня рассказать больше. Это журналистский трюк, свидетелем которого я была много раз. Утешение в неловком молчании, которое большинство людей изо всех сил старалось заполнить, вот где была самая пикантная информация. Именно тогда люди делились большим, потому что они отчаянно хотели наполнить мир звуком.

Молчание между нами не было неловким. Я позволила себе расслабиться, хотя какая-то часть меня ждала от него какого-то ответа. Не сочувствия или жалости, а что-то другое. Может быть, часть его самого. Хотелось узнать, что он ценит тем, что поделилась этим.

Джей ничего не сказал.

Но он не вышвырнул меня из своей постели, как я ожидала. Я, конечно, не смогла бы заснуть в такой тишине. В этом похожем на пещеру доме, в объятиях этого сложного человека. Со всеми этими мыслями, крутящимися в моем мозгу.

Джей

Она легко заснула.

Слишком просто.

Она не должна быть здесь. В его объятиях. В его постели. Это опасно для нее. Ей следовало быть настороже. Он ожидал этого от нее.

Она была своевольной, упрямой, умной. Стелла рассказала ему всю информацию, которую он собрал о ней. Она прожила в этом городе достаточно долго, чтобы знать, что мужчинам нельзя доверять. Чтобы защитить себя. И все же она с готовностью открылась ему. Она опустилась перед ним на колени. Она рассказала информацию, которую, как он знал, она не разглашала кому попало. Информацию, которую она изложила сильным, отстраненным тоном, но ее глаза говорили, что она все еще истекает кровью из-за своего прошлого. Она сломлена. И по какой-то причине она предложила ему частички себя.

Хотя не все части. Не совсем. Джей почувствовал, что она сдерживается. Он наблюдал, как она поджала губы, как будто пыталась поймать слова, не давая им вылететь. Но она сказала ему достаточно. Даже слишком.

А потом она заснула в его гребаных объятиях.

Как будто доверяла ему настолько, чтобы он ее защитил. Она такая уязвимая. Это очень глупо с ее стороны. Он должен был сделать что-то, дабы показать ей, что это была ошибка. Доверять ему было ошибкой.

Джей отлично умел исправлять ошибки людей, убеждаясь, что они никогда не повторят их снова. Он делал это жестоко, без жалости и совести.

Он без колебаний давал уроки женщинам, которые были до Стеллы. Женщинам, которые думали, что они особенные, другие, что они могут раздвинуть границы, и он захочет измениться ради них.

Джей ни для кого не менялся. Особенно не для женщин.

Но здесь была Стелла, спящая в его объятиях, в его постели, а не в комнате через три двери, в которую уходили другие.

В той комнате был шкаф, полный одежды, которая подходила Стелле. Пока не так много, потому что он хотел узнать ее получше, узнать, что ему нравится на ее теле. Сегодня вечером она надела для него черное.

Это платье.

Это гребаное платье.

Он почти обомлел. Когда она вышла из своей квартиры — в которую она не впустила его — на целую минуту позже, чем он велел, в этом платье… Он чуть не выскочил из машины и не понес ее на плече обратно.

Ему потребовалась каждая унция силы воли, чтобы не сделать этого. Ему нужно было ее наказать. Ему нужно было заставить ее отчаянно нуждаться в нем. Так же отчаянно, как и он сам.

И еще ему нужно было уважать ее желания. Ее пространство. Его бесило, что она создала границы, скрывала от него свои части, одновременно отдавая ему всю себя.

Джей был полон решимости заполучить ее всю. Заслуживал он ее или нет. Даже если это ее разрушит.

Она уже погубила его. Потому что она не будет спать нигде, кроме его кровати. Только в его объятиях. Дерьмо в том шкафу завтра перенесут. И каждую черную вещь он выкинет оттуда.

Потому что в черном она выглядела как настоящий грех. Как в этом гребаном платье. Он вспомнил отметины, которые оставил на ней.

Не то чтобы он чувствовал себя настолько виноватым, чтобы сожалеть. Чтобы остановиться. Чтобы изгнать ее из своей жизни.

Нет, он бы этого не сделал.

Пока что.

До тех пор, пока не насытится ею.

Продолжение читать в группах: https://vk.com/towwersauthors

https://vk.com/bellaurora_pepperwinters