Японец внимательно на меня посмотрел.

   - Удивительно, - ответил он, - но наши судьбы отчасти похожи. Но все же, как насчет моей просьбы?

   - Почему вы так хотите совершить самоубийство?

   - Разве не понятно? Я не желаю представать перед судом как пират. Да, я участвовал в преступлении и утратил свою честь. Теперь мне нужно ее восстановить, а для самурая есть только один способ сделать это.

   - А если я скажу, что суда не будет?

   Встретив легкое удивление во взгляде гостя, я поспешил объяснить:

   - Как вам должно быть известно, значительная часть оставшихся на базе ваших бывших сослуживцев захватила "десантник" и согласилась сдаться только после того, как им предоставили гарантии свободы, пусть и после допроса, где они должны доказать, что не совершали особо тяжких преступлений против местных жителей. Я включил в этот список и вас, то есть всех четырех захваченных нами в плен мехвоинов. Насколько я знаю, лично вы ни в каких кровавых расправах не замешаны, так что опасаться Вам нечего.

   - А бой, где погиб пилот "Ассасина"?

   - В разгроме каравана вы не принимали участия, а сражение с сорокатонниками... Как вы сами сказали, это был именно бой, хоть и неравный для наемников, так что здесь претензий не будет, особенно сейчас, когда погибла Катрин Блюхер..., - я невольно вздохнул.

   - Она управляла "Клинтом"?

   - Да.

   - Она доблестно и умело сражалась в том бою, так же, как и ее друг...

   - Боюсь, что ваше признание доблести Кертисса не принесло бы прощение со стороны Блюхер. Кажется, эта пара любила друг друга.

   - Мне все-таки трудно понять тех, кто живет вне Обьединения. Тот, кто следует бусидо или пути воина, должен быть готов к своей смерти в битве или к гибели товарища. В конце концов, разве не в этом истинное предназначение бойца?

   Я усмехнулся:

   - У нас есть один очень старый анекдот, которому, пожалуй, пара тысяч лет. Как-то на смотре один старый генерал спросил новобранца, в чем, по мнению того, состоит главный долг солдата. Желая произвести благоприятное впечатление, боец браво ответил: "Умереть за мою прекрасную родину, Ваше превосходительство!" Генерал сокрушенно покачал головой: "Нет, сынок, ты не прав. Твой долг - заставить противника умереть за его прекрасную родину!" Вот вам и отношение солдат европейской культуры к войне - ты должен победить и остаться в живых. Для наемника это важно вдвойне. Мы не нанимаемся в самоубийцы, другое дело, что в бою может быть всякое.

   - Значит, я получу свободу, - к моему удивлению, на лице Онодэры не было каких-либо признаков радости или хотя бы облегчения. - Я все-таки прошу вас удовлетворить мою просьбу и в этом случае.

   - А сейчас-то, что помешает вам наслаждаться жизнью? Мы гарантируем вам доставку в безопасное место, откуда можно будет добраться во многие районы Внутренней Сферы.

   - Для других это будет прекрасно, но для меня - неприемлемо. Я - бусо-сенши, мехвоин, как говорят у вашего народа. Для меня нет в этом мире иного занятия. А если я потеряю свою машину, то лишусь нечто большего, чем просто инструмента для боя. "Пантера" стала частью меня самого. Раньше говорили, что душа самурая заключена в его мече. Сейчас, хоть катана и вакидзаси остаются очень важными для нас, как символ положения воина и дворянина, но только мех стал теперь истинным символом войны и мастерства бойца...

   - А как же пехота и танкисты? - поинтересовался я. - Если судить с такой точки зрения, то их и вовсе нельзя считать настоящими воинами?

   Мой собеседник едва заметно вздохнул.

   - Я сам сталкивался с таким отношением, когда служил в танковых войсках, - неожиданно признался он. - Я не могу считать это правильным, и в то же время, только сидя в кокпите меха и единолично управляя всей мощью гигантской грозной машины, ощущаешь себя чем-то большим по сравнению с обычным человеком, кем-то вроде аватара бога, в чьей власти карать и миловать людишек-муравьев, суетящихся у тебя под ногами. Лишь когда я по-настоящему повел "Пантеру" в бой, то понял причины презрительного отношения мехвоинов нашей армии ко всем остальным офицерам и солдатам...

   Я кивнул, молчаливо соглашаясь с этим. Пилот боевого механизма действительно часто испытывает такие эмоции. Это сладостное чувство, но очень страшное, если разобраться в нем поглубже. Я гнал его от себя всеми силами. Стоит только поддаться ему, и вскоре ты уже начнешь презирать "обычных" людей, да и вообще относиться к убийству, как к какому-то пустяку. Этого нельзя допускать ни в коем случае. Онодэра же продолжал говорить:

   - ... К тому же, потеряв "Пантеру", я лишусь инструмента мести, без которой моя жизнь станет абсолютно бессмысленной и никчемной.

   Меня заинтересовала эта фраза:

   - Мести?

   Мой собеседник, поняв, что проговорился, слегка вздохнул:

   - Хорошо, тай-и, я рассказу вам. Похоже, вы знаете, что такое честь и должны, поэтому, понять меня. Мой род верно служил Дракону в качестве самураев в течение пяти поколений. Боюсь, что на мне эта традиция завершилась. Я - младший сын, поэтому не должен был наследовать ни "Пантеру", ни поместье. Мех перешел от отца моему старшему брату Есио. Я мог выбрать любое занятие, но военная служба у нас в крови, так что я все же поступил в Соединенное Воинство Обьединения Драконис. Благодаря старым связям, отец устроил брата, а позже и меня в "Школу Мудрости Дракона"...

   Я уважительно кивнул. Говорили, в "Школе Мудрости Дракона" готовили даже лучших бойцов, чем в самой престижной в Обьединении военной академии "Сан Дзян" потому, что уделяли основное внимание именно учебе, а не воспитанию верности Координатору.

   - ... Там я прошел полную подготовку, в том числе и как мехвоин, хотя служить в этом качестве мне вряд ли пришлось бы. Когда я окончил курс, получив чин чу-и, то меня направили в 10-й Пештский регулярный полк, в танковую часть. Я сам выбрал при специализации танки, наверно потому, что они ближе всего к мехам, а у меня вообще была страсть к технике. Я надеялся, что благодаря отличной службе получу право владеть собственным мехом, так что в полку не было более старательного офицера, чем я. Брат к этому времени уже несколько лет служил в 6-м Пештском регулярном полку, в той же префектуре Квандахар, естественно, в качестве мехвоина. Мы регулярно переписывались, и около года все было прекрасно. Потом случилась первая трагедия - в автокатастрофе погибли наши родители. Брат вступил во владение нашим родовым поместьем, а потом продолжилась рутинная служба. Неожиданно я перестал получать от него письма. С трудом дождавшись очередного отпуска, я направился в часть Есио, чтобы узнать в чем дело. Там мне вежливо сообщили, что он выбран для выполнения некоего секретного задания чрезвычайной важности. Намек был абсолютно ясен, и мне пришлось отправиться домой, чтобы провести оставшуюся часть отпуска в спокойной обстановке. К своему огромному удивлению, я обнаружил, что фамильная "Пантера" стоит на специальной площадке поместья. Слуги сказали, что, по приказу господина, ее привезли полгода назад, как раз в то время я и перестал получать письма. Вернувшись на службу, я стал прилагать все усилия, чтобы навести справки о судьбе брата. Чин у меня, конечно, был небольшим, но кое-какие связи появиться успели. В конце концов, я узнал достаточно. Есио согласился участвовать в одной из операций СВБ. Наверно, он прекрасно понимал, что впутывается в грязное дело, но вряд ли ему оставили выбор...