2 Поляна красива: полынь и крапива, чабрец, зверобой и пустырник; спорыш-бескорыстник и тысячелистник, седой, как черниговский лирник; невесты-ромашки с ватагою кашки, что клевером в книгах зовётся; душица и мята — для сына и брата. Живая вода – из колодца! 3 Кто открыл хуторянке способности трав? Не её ли батьки́ с Поднепровья? Иль орловка-свекровь, кошенину собрав, речь вела о поправке здоровья? Или сватья-чалдонка по долгу свойствá рассказала о средстве старинном?.. В чистой бочке запáрила травы вдова — воспари́ла надежда над сыном! Вдалеке от больниц, в деревеньке лесной я дивлюсь рукотворному чуду: растворяет хворобу настой травяной, изымает из тела остуду. Ради сына, чью плоть истомила война, долго травница кланялась лугу. Ну а душу его отмолила она в дальней церкви, одной на округу. 26–31 мая 2016 Земля́чки Как много вместилось в неделю и лет, и событий, и стран! И снова льняную куделю прядёт подмосковный туман. Знакомый простор перед нами, но каждый обыденный штрих мы видим другими глазами — вернее, глазами других. Глазами девчонок-землячек, которых почёл за ясырь жестокий и сильный захватчик, окинем российскую ширь, пределы степной Украины, края белорусской земли: сквозь мёртвые рвы и руины невольничьи шляхи прошли… Спасители пленных славянок невест увозили в Брюссель. Но помнился им полустанок за тридевять смежных земель, и снились белёные хаты в цветастых фламандских домах, и красками были богаты виденья сквозь слёзы впотьмах. Стране ясноглазого Тиля, дотоле неведомой им, они патриотов растили, но песням учили – своим. Спасибо, чужая землица, за то, что умела беречь их стать, их открытые лица, их вольную сельскую речь. 1987, 2016 Цвет на карте Саксонская весна. Шестнадцатое марта. Преддверие больших германских перемен. И года не пройдёт, а северная карта успеет полинять, как старый гобелен… Мне вспомнились холмы и замки Будишина [9], несуетный уклад укромных площадей, где серенький Трабант, бедняцкая машина, сподручнее Тойот зажиточных людей. Промозглая с утра весенняя погодка ерошила вихры, трепала пиджаки. И, угольным дымком попыхивая кротко, глядели на меня, прищурясь, чердаки. Я в лавку забегал в стремлении простецком погреться у огня в железном камельке, вымучивал вопрос на ломаном немецком, чтоб выслушать ответ на русском языке. На этих площадях ещё не позабыли недальнее родство, двоюродную речь и, может, потому от копоти и пыли отеческую речь сумели уберечь. …Когда грядущий век в деляческом азарте по-новому скроит лоскут материка, отыщется ли цвет на вылинявшей карте для этого, душе родного, уголка? Сентябрь – октябрь 1990
Вещи 1 В чулане жилья городского, отвыкшие жить напоказ, соседствуют шина с подковой, с электроплитой – керогаз. Со сбитой по обух литовкой — обрезки сосновых досок, с пропахшею клеем спецовкой — сведённый косою брусок. Какого уклада в предвестье судьба вековая свела кричащие краски предместья и вещие знаки села? …На месте фабричной слободки, месившей столетнюю грязь, за срок, небывало короткий, бетонная башня взнеслась. Покрыла по замыслу зодчих ее величавая сень четыре квартала рабочих и дворики двух деревень. Охочи до нового быта, снесли по закутам жильцы свои примуса и корыта, свои чугуны и ставцы… 2 На каждый предмет обихода, который на что-нибудь гож, так быстро меняется мода, что скоро в чулан не войдёшь. И вот на семейном совете, вчерашние куклы забыв, заводят хозяйские дети все тот же нехитрый мотив. Что время спровадить на свалку и ветхую плотничью снасть, и сбитую косу, и прялку, с годами отвыкшую прясть. Устав от ребячьей докуки, с детьми соглашается мать. Но вновь опускаются руки, не зная, с чего им начать. В скоплении ржавых жестянок, в тряпье и обрезках досок то встретится батькин рубанок, то сестрин мелькнёт туесок. И старое тёткино сито. И матушкины кружева… Извечные мелочи быта, которыми память жива. вернутьсяБудиши́н (нем. Баутцен) – город в Восточной Германии, культурный центр славянского народа лужичан. |
