Произнося эти слова, Татьяна Михайловна улыбнулась и посмотрела на меня.

– В смысле, я у него спросила: «Как думаешь, Дима влюбился?», а он молчит. Ты же знаешь, молчание – знак согласия, – засмеялась хозяйка.

Татьяна Михайловна, ну что ты такое говоришь! Я, видите ли, подтвердил! Это же надо такое придумать? Ты только никому постороннему этого не говори, а то тебя примут за не совсем здорового человека.

– Мам, вот не говори ерунды: Сократ, молчание, что ты насочиняла? К то-то тебе такое наговорил? – Димка положил ложку в тарелку и откинулся на спинку стула, потом перевёл взгляд на меня.

Я растянулся на полу, лежу и ухом не веду, слегка постукиваю хвостом по полу.

Дима, ты же знаешь, я могила!

– Клянусь, сынок, никто ничего не говорил. Сама догадалась. – Татьяна Михайловна широко улыбнулась. – Я же не первый день на свете живу. И тоже когда-то была семнадцатилетней.

– Настей зовут её, моя одноклассница, – буркнул Дмитрий. – Но ты не знаешь её. Она только в этом году к нам в класс перешла, они с родителями из Сибири переехали, – вздохнул Димка и принялся за суп.

– Красивая? – спросила Татьяна Михайловна и улыбнулась.

– Да, очень, – задумчиво ответил Димка и опустил взгляд в тарелку.

– А что не так? Вижу, что-то тебя тревожит? – насторожилась Татьяна Михайловна.

– Даже не знаю, как объяснить. Сложно всё. Понимаешь, мам, она не такая, как все. Девчонки читают модные любовные романы, а она – «Братьев Карамазовых», все слушают рэп, а она – Шопена и Рахманинова, да ещё и на скрипке играет. Вот поэтому её в классе все называют белой вороной.

– Значит, хорошая девочка, – заключила хозяйка.

О «Братьях Карамазовых» я уже слышал от Татьяны Михайловны. Она как-то делилась с Александром Петровичем:

– Саш, ты знаешь, я тут перечитала Достоевского, «Братьев Карамазовых», и совершенно по-новому взглянула на этот роман. Помню, в молодости он мне казался таким нудным, а сейчас прочитала на одном дыхании, абсолютно другое восприятие. Я где-то читала, что он входит в список обязательной литературы для изучения в школе. Но это же глупо, требовать от детей читать такие серьёзные книги.

– Да нет, ничего не вижу глупого. Наоборот, чем сложней литература, тем лучше развивается мышление. Понимаешь, человек учится рассуждать на таких книгах.

Дмитрий продолжал делиться с матерью:

– Не обращает она на меня внимания! Пытаюсь заговорить – она отводит глаза и убегает, – грустно добавил он. – Мне иногда кажется, она просто избегает меня.

– Значит, ты явно нравишься ей, – улыбнулась Татьяна Михайловна.

– Думаешь? Откуда ты знаешь? – Димка заметно оживился.

– Говорю же, что не первый день на свете живу, – засмеялась Татьяна Михайловна. – На самом деле, сынок, всё просто. Это чистейшей воды психология.

– В смысле? – не понял Дима.

– Если женщина при разговоре с мужчиной отводит взгляд, это первый признак её неравнодушного к нему отношения. Если бы ты был ей безразличен, она смотрела бы прямо тебе в глаза и вела бы себя с тобой, как со всеми остальными. Вот скажи, как она держится с остальными мальчишками? – спросила мама.

– Да вроде нормально со всеми, кроме меня, – задумался Дима. – И что мне теперь делать, мам?

– Если хочешь завоевать симпатию девушки – улыбайся, когда подходишь к ней. Флиртуй, не бойся, девушки любят флирт. Не стесняйся сделать комплимент, только не грубый, не навязчивый.

Мама подошла к сыну и ласково погладила его по голове.

– Прояви внимание к девушке, и увидишь, как всё изменится.

– Мам, как хорошо, что мы с тобой поговорили, – улыбнулся Димка. – Теперь я знаю, что делать!

Он вышел из-за стола и, крепко обняв Татьяну Михайловну, поцеловал её в щёку.

– Спасибо, мамуль, ты у меня самая лучшая!

Я всегда знал, что моя хозяйка – мудрая женщина. Это ж надо, в два счёта парня расколола, да ещё и наставления дала.

Димка уже хотел было убежать к себе в комнату, но Татьяна Михайловна его остановила.

– Сынок, ещё пару минут удели мне, я ещё не закончила, – Татьяна Михайловна опустилась на стул.

– Слушаю, мам. – Димка сел напротив мамы.

– Сын, любовь – это прекрасно. Она окрыляет, даёт силы и веру в себя. А я чувствую, что ты влюбился в эту девушку. Береги эту любовь, она может оказаться единственной. Некоторые легкомысленно рассуждают, мол, всё впереди, будет ещё любовь, да не одна. Нет, дорогой, бывает так, что первая любовь оказывается настоящей и остаётся на всю жизнь.

Дима задумчиво посмотрел на маму.

– Первая любовь – это волшебство, и скажу прямо, в ней не всегда есть место логике. Самое главное, не теряй голову. Не забывай об учёбе, это очень важно. Ты мужчина, и в будущем тебе придётся нести ответственность за твою будущую семью. Будет с тобой Настя или другая девочка, но именно ты должен будешь заботиться о ней, о семье, детях и близких тебе людях.

– Мам, здесь ты можешь за меня не переживать, я всё держу под контролем. В школе проблем нет, в спорте тоже, – уверенно заявил Дима.

– Это очень хорошо, – улыбнулась Татьяна Михайловна. – Сынок, я всегда знала, что ты умный мальчик. Я горжусь тобой, мой малыш.

Татьяна Михайловна засмеялась, а Дима закатил глаза.

– Мам, только при друзьях не называй меня малышом, а то ведь ребята засмеют!

– Могу тебя заверить, сын, что твоих друзей их мамы тоже наедине называют малышами и мальчиками. Конечно же, Дмитрий, я никогда при людях тебя так не назову. Ты у меня уже настоящий мужчина.

Как-то вернулась моя Катерина из школы грустная. Смотрю, на ней лица нет, думаю, кто-то обидел. Проходя мимо кухни, она скинула на ходу обувь и буркнула: «Привет, мам…» – и прямиком направилась к лестнице на второй этаж.

Татьяна Михайловна, едва заметив дочь, крикнула уже ей вслед:

– Катюш, ты что так быстро ушла? Даже не поздоровалась с матерью нормально.

Катерина её уже не слышала или сделала вид, будто не слышит, поэтому вопрос остался без ответа.

Мы с хозяйкой практически всегда были дома, она иногда отлучалась либо в магазин, либо по каким-то семейным делам. Поэтому хозяйство всё было на нас. Такое положение дел мне очень даже нравилось.

Я постоянно крутился рядом с ней, и мне частенько что-нибудь перепадало. Иногда вкусное, а порой и нагоняй случался, как мне всегда казалось, совершенно напрасно. Мы с хозяйкой частенько вели философские беседы, правда, она иногда забывалась и вдруг ни с того ни с сего начинала меня воспитывать или читать мне лекцию о здоровом образе жизни. Это была её любимая тема. В таких случаях я всегда вставал и демонстративно уходил из кухни, а она говорила мне вслед:

– Вот видишь, дорогой котик, ты тоже не хочешь вести здоровый образ жизни, вы с Александром Петровичем два сапога пара. Вам бы только поесть. Ты думаешь, я не знаю, что вы ночами на кухне промышляете? Кухня, между прочим, – это моя территория, я здесь знаю всё: что, где и как лежит.

Татьяна Михайловна стояла, уперев руки в бока, и качала головой.

Надо же, а я об этом как-то и не подумал. Она, оказывается, запоминает, куда что положила. Хитрая женщина. Я думаю: что она там печатает на своём компьютере? А она, видимо, заметки делает. Вот и попробуй стащить что-нибудь со стола, сразу вычислит.

Я, если честно, горжусь своей хозяйкой. Когда она работала, то каждый день вставала в шесть утра только для того, чтобы час потратить на спорт. Вы представляете? Летом занималась на улице, а зимой в доме. У неё всё для этого было: гантели, гири, турник, различные тренажёры, скакалки. Она часто говорила, что её любимый магазин – тот, где продаётся всё для спорта.

Я всегда думал: ну что ей не спится, повалялась бы лишний час в кровати, так нет, надо вставать и мучить себя и своё тело. Вот я бы на это ни за что не согласился, ни к чему мне всё это! Но, вы, люди, не умеете жить в своё удовольствие. Вам непременно надо устраивать себе разные надуманные испытания. То голодные марафоны устраиваете, то спортивные состязания. Как говорит Татьяна Михайловна, это закаляет характер. При чём здесь характер, не пойму. Не скажу, что я бесхарактерное создание, но такой ерундой заниматься никогда не стану. Ещё чего не хватало! Надо же, голодный марафон! Это что получается, вы испытываете себя, отказываясь от еды, то есть решаете вопрос: кто кого одолеет, вы еду или она вас?