Эви издала какой-то сдавленный писк и вырвалась, едва не упав на траву. Подобрав юбки, она быстро нырнула за зеленую изгородь и не разбирая дороги бросилась в сторону замка. Ее преследовал только его тихий смех.
Глава 8
– Скажи ему, что у меня болит голова и что сегодня я не хочу ни с кем видеться.
Эви стояла у окна, сложив руки на груди, и не желала оборачиваться. Вечер был теплым и безветренным, но ее всю трясло. Она вцепилась в плечи и стиснула зубы, чтобы те не стучали.
– Но, госпожа… – В голосе Линэль звучал испуг. – Вы не можете ему отказать, он же…
– Я знаю, кто он. Иди.
– Да, госпожа.
Эви закрыла глаза. Почему ей так страшно? Она ведь уже не наивная девственница. Они с Иваром дважды занимались тем, чем занимаются супружеские пары. Или скорее… он занимался. Задирал ей юбки в душной кладовке и брал сзади, как кобылу, – быстро, грубо, крепко держа за косу и кусая в плечо.
Он причинял ей боль, особенно в первый раз, и хотя она знала, что боль и кровь поначалу – это нормально, все равно была разочарована. Но когда все заканчивалось, когда Ивар обнимал ее, тяжело дыша ей в шею и бормоча что-то ласковое, Эви утешало это чувство. Чувство, что она смогла дать ему нечто особенное, нечто, что сделало его таким довольным и даже беззащитным на какие-то мгновения. Словно она обретала над ним власть.
Что-то подсказывало, что с Эроном все будет иначе. Она не получит никакой власти, даже выдуманной. Ей придется подчиниться, отдать всю себя окончательно, тем самым признав, что она рабыня и вещь. Эви не знала, какие нюансы, завершающие ритуал, они не смогли выполнить из-за ее обморока, но для нее ритуал завершится именно тогда, когда Эрон овладеет ее телом. Но она не даст ему этого по доброй воле. Никогда.
После того как утром он сказал о том, что… собирается делать ночью, Эви не могла думать ни о чем другом. Вернувшись в замок, она спряталась в своей комнате, боясь, что он вот-вот ворвется, чтобы наказать ее за побег, но Эрон не пришел.
Днем ее навестила Нэн. Она все сокрушалась, что не смогла приехать до церемонии из-за заболевшей в дороге Сестры, которую оставила на одном из постоялых дворов по пути в замок. Теперь жрица была вынуждена снова уехать из-за нее же и хотела попрощаться, но Эви так нервничала и путалась в мыслях, что не смогла уделить ей должного внимания.
«Слушай, что говорит твое сердце, и не позволяй гордости затмить твой разум, – наставляла ее Нэн перед уходом. – Доверься Матери. Она привела тебя сюда и не оставит без защиты».
Эви никогда не знала родной матери, что уж говорить о чужой богине, которая, если верить в их пророчество, убила всех на ее корабле, включая брата, разлучила Эви с отцом и женихом, разделила с сестрой и лишила свободы. Такая мать ей не нужна. Разве эта мать защитит ее от Эрона, который собирается воспользоваться ее телом?
– Госпожа.
Эви вздрогнула. Она обернулась и увидела бледную дрожащую Линэль.
– Он сказал, что, если вы не придете, он придет сюда сам.
– Ты сообщила, что я плохо себя чувствую?
– Да, но он не поверил. Пожалуйста, умоляю, не просите меня больше врать его высочеству.
– Прости. – Эви поняла, какую оплошность совершила, поставив под удар жизнь девушки из-за своих страхов. – Я не должна была…
Волоски у нее на шее встали дыбом еще до того, как глаза рабыни расширились от испуга.
– Да, ты не должна была, – раздалось за спиной, и этот голос, непроницаемый и ровный, напугал хуже грозного крика.
Линэль выбежала за дверь, оставив ее наедине с мучителем, и Эви не могла ее винить. Она медленно обернулась. Он стоял в дверях на террасу, прислонившись плечом к раме, но она знала, его расслабленная поза – это обман. Его взгляд действовал на нее гипнотически, лишая воли. Она совсем забыла, что их покои соединены не только смежной комнатой, но и общей террасой, поэтому не была готова к появлению врага в тылу.
– Почему же ты не в постели, маэле? – спросил он насмешливо. – Разве у тебя не болит голова?
– Я… я солгала.
Эрон шагнул в комнату, и Эви невольно отступила, но тут же заставила себя остановиться и выпрямить спину. Она не будет со страхом вжиматься в угол или убегать, не позволит себя запугать.
– Что тебе от меня нужно?
– Для начала мне нужно, чтобы мои просьбы выполнялись с первого раза.
– А мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое. – Нервы все-таки сдали, поэтому голос начал опасно повышаться. – Убирайся! Если ты сейчас же не уйдешь, то я… я…
– Закричишь? – подсказал Эрон, подходя почти вплотную. – Обзовешь меня козлом? Позовешь на помощь?
Она замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он поймал ее руку и медленно опустил вниз, крепко сжимая запястье. Затем так же легко поймал вторую и завел обе ей за спину. Их тела столкнулись. Захваченная в его жесткие объятия, Эви выгнулась луком так, что лопатки едва не соприкоснулись, и вздернула подбородок, тяжело дыша.
– Знаешь, что делают с непослушными рабынями?
– Не знаю, – ответила она презрительно.
– «Не знаю, маэль». Думаешь, я не вижу, как ты игнорируешь это слово?
Эви закрыла глаза и стиснула зубы. Ненависть закипала в ней, рвущаяся наружу едва сдерживаемым криком. Ненависть со стыдом унижения, от которого жгло лицо.
– Я не знаю, – процедила она, – аквирский ты ублюдок.
Она пожалела о своих словах сразу же, но было поздно.
Тишина стала такой, словно время замерло, и мир вокруг них исчез. Остался только холодный застывший мрак.
– Я… – первой обрела дар речи Эви.
Эрон развернул ее и так резко перегнул через спинку стула, что она вскрикнула. Ладони заскользили по туалетному столику в поисках опоры, сшибая на пол гребни и пузырьки с духами. Что-то разбилось у ног, и воздух наполнился тяжелым густым ароматом белой розы. Ей все равно не нравились эти духи, а теперь от них першило в горле.
Рука принца скользнула по ее спине вдоль позвоночника и слегка сжалась на шее сзади. Эви вцепилась в края столешницы и задержала дыхание, ожидая, что сейчас он ударит или разорвет на ней платье. Какой глупой она была, думая, что Ивар был с ней груб.
– Открой глаза, маэле, – приказал его высочество. – Я хочу, чтобы ты видела свое лицо.
Она послушалась и посмотрела на свое отражение. Ее глаза в обрамлении влажных ресниц казались темными, как шторм. В нем смешались стыд, ненависть и страх. Губы дрожали в гримасе, и дыхание сбивалось на неровные короткие вдохи. Она была готова к боли, но, когда он дотронулся до ее виска, убирая прядь волос за ухо, нежное прикосновение показалось еще более унизительным.
Он не собирался ее насиловать.
– Запомни этот момент, если не хочешь, чтобы он повторился.
Ее ресницы задрожали и опустились, но Эрон снова приказал:
– Смотри на себя.
Эви всхлипнула и подчинилась.
– Я хочу, чтобы сейчас ты наконец поняла, что принадлежишь мне. И я бы мог сделать с тобой что угодно. Ты понимаешь?
– Да, – едва слышный шепот.
Принц не сдвинулся с места, возвышаясь за ней мрачной тенью.
Она ненавидела свое размытое отражение уже тогда, но еще больше возненавидела его, когда через какое-то время все-таки выдавила:
– Да, маэль.
И все закончилось.
Эви сползла на пол, задыхаясь от слез. Густой запах духов душил ее, вызывая тошноту. Услышав, как за принцем тихо закрылась дверь, она разрыдалась в голос.
* * *
Эрон прислонился к стене и услышал за дверью плач. Он сжал горящие ладони в кулаки. Видят Первородные, он сам не знал, что на него нашло. Он позвал ее, чтобы сказать, что не собирается ее ни к чему принуждать. Хотел снова попытаться поговорить с ней, потому что не смог сделать это утром, но все опять пошло не так…
«Боги, ну почему с ней так сложно?»
Его и раньше называли ублюдком, и ему всегда было наплевать. По крайней мере, он мог контролировать свою реакцию. Но когда это слово вылетело из ее рта, как плевок в лицо, внутри что-то вскипело и затмило зрение алой пеленой. Даже сейчас ярость продолжала клокотать, как раскаленная сталь в тигле. Ему хотелось вернуться в комнату, швырнуть северянку на кровать и отшлепать.