Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В другой раз жена отправила меня в магазин с наказом купить мясо. Какое – она не уточняла. Я купил, и конечно же, это бы не то мясо. Какое-то неправильное. Которое она не умела готовить. Тогда я сам его приготовил – нашёл рецепт в интернете. Мы с сыном с удовольствием съели, а Лиза не стала.

Таких мелочей было много. Сосиски полагалось варить обязательно в кожуре, а если я забывал об этом правиле, то жена отказывалась их есть. Как-то я постелил себе простыню, а Лиза устроила мне скандал, потому что оказывается, это была её личная простыня, о чем я не подозревал за предыдущие десятилетия совместной жизни. И так далее. И тому подобное. Когда мы ссорились, она переставала со мной разговаривать. Не то, чтобы мы раньше мило щебетали друг с другом при каждом удобном случае, но… это молчание давило. Как будто по дому разливалась какая-то вязкая субстанция и приходилось брести в ней, как в тине, преодолевая сопротивление и тратя силы там, где должны быть тишь да гладь, да божья благодать. Позже, когда Оля рассказывала мне про своего мужа, она говорила, что он вёл себя точно так же, а она не могла долго это терпеть. У них с мужем была условная фраза, которую произносила Оля каждый раз, когда хотела помириться: «Дяденька, прости засранку!» А вот у нас с Лизой такой фразы не было.

Были и вещи посерьёзнее. Когда мы выбирали школу, я предлагал ближайшую, потому что до неё идти было две минуты – дворами, а до той, которую наметила Лиза, – двенадцать минут быстрым шагом, причём через дорогу с нерегулируемым перекрёстком. Лиза мотивировала своё решение тем, что «её» школа считалась более продвинутой, более качественной. Когда я спросил, на основании чего она сделала такой вывод, то услышал, что «это все знают». Как вы думаете, в какую школу пошёл наш сын? Куда его проходилось водить за руку вплоть до середины четвёртого класса, хотя в другую школу он мог бы ходить самостоятельно уже наверное, класса со второго? Но дело не только в этом. Когда ребёнка официально зачислили в первый класс, произошла масштабная реорганизация, в результате которой объединились несколько учебных заведений, в том числе те два, из которых мы выбирали, а учителя равномерно перемешались по всем школам. Выбор Лизы потерял всякий смысл. Если он вообще когда-то там был.

Классного руководителя Лиза тоже выбрала сама, и не того, за которую голосовал я. Перед началом учебного года родителям представилась возможность побывать на занятии нескольких педагогов, чтобы определить, какой им больше подходит. Я выбрал молодую женщину, которая устроила неформальный мастер-класс, где интересно было и детям, и родителям. Я посчитал, что она относится к преподаванию творчески, не закостенела ещё в рамках системы. А Лизе понравилась пергидрольная тётка советского образца. С ней у меня как-то произошёл конфликт. Когда мой сын пришёл в школу после болезни, она поставила ему двойку и приписала: «Надо чаще на уроках появляться». Я при встрече заметил ей, что ребёнок вообще-то болел, у него и справка есть, на что она ответила, что знает, откуда берутся такие справки. Я буквально остолбенел, а потом, не выдержав, обозвал её дурой. На следующем классном часе она распиналась перед другими родителями о том, что некоторые папы ведут себя совершенно по-хамски. Лиза пришла с собрания в слезах. Впрочем, она часто приходила с собраний заплаканная, потому что наша училка устраивала выволочки родителям – взрослым мужчинам и женщинам – по любому поводу и без. «Почему я должна терпеть такое обращение?!», – шептала моя жена сквозь слезы. Но потом успокаивала себя: «Но зато она хорошо преподаёт».

Пергидрольная тётка запрещала детям выходить из класса в туалет, и как-то наш сын описался на уроке. Классе во втором, кажется. Он признался мне, что просто побоялся поднять руку и попроситься выйти. Я собирался к директору школы, но жена меня отговорила.

Чтобы развестись, нужны были деньги. Тех, что я зарабатывал, хватало на жизнь, но не более того. Я прикинул, что если съеду в съёмную квартиру, то после уплаты аренды, помощи Лизе, расходов на еду и другие первоочередные вещи, у меня практически ничего не останется. «На что же я буду ходить на свидания в кафе и дарить своей женщине цветы?», – думал я.

Решение сменить работу приходило ко мне не впервые. Я периодически подумывал о том, чтобы сменить поле деятельности, но не мог понять, чем бы я хотел заниматься. Шли годы, я занимался уже опостылевшей работой, жил c нелюбимой женой и боялся что-то менять, потому что не знал, как это делается. Стоял столбом. В прошлом году, видимо, под влиянием Светы, стал пробовать всякое разное: записался на курсы лепки из глины, попытался изучить программирование, прослушал курс про сетевой маркетинг, но меня ничего не зацепило. Я даже не мог найти себе подработку на свободное время, потому что резюме, которые я иногда рассылал, оставались без ответа. Понятно было, что я что-то делаю не так. Но я не мог сообразить, что именно.

 Глава 5, в которой я слушаю Челентано и пью вино

Шестого марта жена и сын уехали на дачу, а я остался один. В моем распоряжении оказался день седьмого марта. Я хотел провести его с Ольгой, написал ей и стал ждать. Как обычно, ждать пришлось несколько часов. И только под вечер она ответила, что уезжает на выходные вместе с дочерью и будущим зятем к его родителям. Я почувствовал, как во мне снова поднимается волна обиды и раздражения. За последний месяц мы виделись полчаса.

– Тебе с ними интереснее, чем со мной? – спросил я её.

– Это мая семья. Почему я должна им отказывать? – написала моя обладательница двух высших образований. Моя несговорчивая женщина.

– Поступай, как считаешь нужным, – раздражённо бросил я и закрыл Телеграм. Я не сомневался, что это конец наших так и не начавшихся снова отношений. Я не знал, как пробиться к ней на приём. На моем пути постоянно вставали проверяющие, студенты, коллеги, родственники, как настоящие, так и потенциальные, погода, грамматические ошибки, выключенная симка и все-все-все.

Я лёг спать, а наутро первым делом проверил, нет ли новых сообщений от Ольги. Ничего. Я видел, что она заходило в Телеграм после нашей непродолжительной беседы накануне, но ничего нового не написала. Я оделся и поехал в торговый центр. Во мне теплилась надежда, что Ольга одумается. Ну или что у её потенциального тестя сломается машина. Или что метеорит упадёт на дорогу к дому её родителей и заблокирует проезд. В то же время оставаться дома и проверять каждые пять минут телефон у меня не было сил. Я и так еле держался.

Я побродил по торговому центру. Что-то мерил. Может, даже что-то купил. Не помню. Вернулся. Открыл бутылку «Кинзмараули». Включил Челентано. С некоторых пор – с тех самых, как мы расстались с Ольгой в первый раз – я стал часто слушать этого итальянца. Как старые хиты – Soli, Il Tempo Se Ne Va, Non E' – так и новые песни, среди которых на первом месте стояла Confessa. Я совсем не знал слов, но название звучало похоже на английское Confession, так что мне было понятно, что речь идёт о признании. Скорее всего, о признании в любви. Тягучее, тяжёлое, безрадостное и безнадёжное настроение этой композиции очень хорошо соответствовало моему мироощущению в те дни. Где-то есть любовь, но она недостижима. Остаётся только смотреть издалека и горевать из-за невозможности подойти. Обнять, поцеловать.

Che ne hai fatto del nostro bene

diventato un freddo brivido

le risate le nostre cene

scene ormai irrecuperabili1.

Я так проникся творчеством Челентано, что стал изучать его биографию. Почему-то я думал, что с таким обаянием он каждую ночь спит с новой женщиной, как этот, как его, который «О мамми-мамми, блю». С удивлением узнал, что в жизни итальянца было всего две возлюбленные: Орнелла Мути и Клаудиа Мори. Я заинтересовался. Смотрел на YouTube, как берлинская публика подпевает ему в Il ragazzo della via Gluck. Как он дурачится с Эросом Рамазотти на ТВ. Как заводит зал с Джанни Моранди. Я открывал Челентано во второй раз. В первый я был подростком и просто следовал моде восьмидесятых. Тогда я даже не знал, как его зовут, и полагал, что он Андриано, то есть Андрей, только на итальянский манер. А сейчас я видел невероятно харизматичного мужчину, который всю жизнь занимался любимым делом, много добился, имел трех детишек от красавицы-жены и выглядел невероятно стильно, не прикладывая к этому, как казалось, никаких усилий. Я был поражён.

вернуться

1

Все, что было у нас вчера

Обернулось холодным инеем

Звонкий смех, наши вечера.

Сцены больше не возвратимые.

Оригинал: https://it.lyrsense.com/adriano_celentano/confessa

5
{"b":"755684","o":1}