Чтобы подавить изумление и гнев, бушующие внутри, мне пришлось сделать над собой колоссальное усилие.
— Я не мужчина, и некого воскрешать! — грубо и упрямо парировал я. Правда, как ребёнок. Но я уже не мог остановиться, меня не собирались слушать, а главное — слышать. У меня нет того, что должно быть у настоящего мужика. Нет — и точка!
Решив доказать ей, что я безжалостное животное, я грубо схватил её за шею и начал сдавливать пальцы. Теперь она не разговаривала. Неудобно доказывать свою правоту, когда задыхаешься.
— Никому нет места рядом со мной, — процедил я сквозь зубы, показывая их для устрашения. — Я псих! Мудак! И мудаком сдохну!
— Ты ошибаешься, — прохрипела она, пытаясь хоть как-то дышать под моим натиском.
— Не ошибаюсь! — прорычал я в её лицо и немного ослабил хватку, разрешая Аманде задышать и прокашляться. Пока она приходила в себя, я наслаждался её видом, но испуга в глазах по-прежнему не было. Какая-то бракованная Аманда. — Скажи честно, ты ненормальная?
— У меня просто большой опыт, Джек, я умею договариваться с психами, — пояснила она, поправляя длинные коричневые растрепавшиеся волосы и поглядывая в зеркало с таким видом, будто бы её и не душили пару секунд назад. — У меня диплом психотерапевта и несколько лет практики за плечами.
Я перестал наблюдать за ней и отвернулся.
— Посмотри на меня, Джеки, — мягко попросила она и настойчиво сжала пальцы на моём плече. Я повернулся, не зная, почему подчиняюсь, и с застывшим в глазах непониманием уставился на бывшую девочку. — Ты должен остановиться. Не бежать от себя больше. Остановись. Двадцать лет — достаточный срок для одиночества, поэтому хватит. Теперь всё по-другому. Ты вырос и стал сильным. Стал тем, кем и хотел быть. Подобных Бруно больше нет на твоём пути и никогда не будет. Ты сам решаешь свою судьбу и сам выбираешь дорогу, по которой идти.
Тут я оборвал её душераздирающий монолог. При упоминании Бруно у меня от злости раздулись ноздри, челюсть сжалась вместе с кулаком, словно у быка, носящегося по арене в попытке догнать и уничтожить раздражителя. Сейчас помехой была Аманда, облизывающая пухлую нижнюю губу. Сжав руку в кулак, я порывисто впечатал его в спинку кресла рядом с её головой.
— Зачем ты мне напоминаешь про этого садиста? Я и так вспоминаю о нём каждый день! — прорычал я, не зная, чего она добивается своей провокацией.
— Нужно, чтобы ты выплеснул наружу всё, что у тебя внутри. Всё, что копилось в тебе эти годы, уже выплёскивается вместе с агрессией. Освободи себя, Джек, — шептали её губы, пока она медленно наклонялась ближе ко мне. — Не держи в заточении мужчину и отпусти мальчика. И если ты называешь себя скотиной, то почему Бруно ещё жив? Почему ты не убьёшь его? Не потому ли, что ты человек и в тебе есть сострадание?
— Не выводи меня из себя, Аманда, я не хочу тебя травмировать, — прошипел я, в очередной раз борясь с желанием что-нибудь сломать.
— О, за это не волнуйся, Джеки. Ты травмировал меня раньше, в тот день, когда влюбился в Люсию.
На этих словах Аманда всё же открыла дверь и вышла, не давая мне возможности ответить.
— Я люблю тебя, Джек, — выдохнула она признание в опустившееся тонированное окно. Её голос был наполнен горечью и уверенностью, которая ни на минуту не оставляла её. — Я реально сижу и думаю, какой же ты, блять, охрененный. С таким львиным характером и сексуальной щетиной, а ещё эти твои серые, как пепел, глаза. И застёгивай рубашку на все пуговицы, Джек, а то из-за твоих мышц мне, боюсь, трудно услышать тебя.
— У тебя не получится держаться за мои искусственные яйца, услышала?! — я предпринял отчаянную попытку оставить последнее слово за собой.
Аманда усмехнулась. Показала открытую ладонь и медленно сжала кулак:
— Хорошо, буду держать тебя за импланты. — Подмигнула она и уверенно направилась к дому.
— Вот сучка!
========== Глава 3: Мы занимались любовью ==========
— Я бычара, а не лев, — огрызнулся и повернулся в сторону пассажирского кресла, где десять минут назад сидела Аманда и закидывала комплиментами. Я был бы уверен в том, что её слова — ложь, призванная ввести меня в заблуждение. Уловка, чтобы я потерял над собой контроль. Показал слабость, страх перед новым и неизвестным, если бы не её глаза. В тот момент они пылали искренностью.
Я остановился на одном из светофоров, пропуская поток поворачивающих машин. Нужно отдышаться, решить, что делать… и напиться.
Те несколько стопок водки, которые я опрокинул в себя в клубе, никак не давали о себе знать — мозг оставался до бешенства трезвым. А мне нужно было залить спиртом новые ощущения. От идеи, пришедшей мне на ум в следующую секунду, трудно было отказаться, и я отправился в круглосуточный бар своего дяди.
В голове всё ещё назойливо звенел голос Аманды.
Выйдя из машины, я остановился возле заведения дяди Эдди и прикрыл глаза, неосознанно прислоняясь лбом к холодной поверхности двери. В памяти снова всплыло лицо Аманды, и, чтобы вновь не зависнуть на её губах, я вошёл внутрь и лениво поплёлся по безлюдному залу.
— Посмотрите, кто пришёл! — радовался дядя моему появлению. Конечно же, он учуял от нерадивого племянника запах алкоголя. — Тебе нельзя пить, Джек. Посадишь печень.
Он пытался проявить заботу, но я пригрозил ему пальцем. Сам буду решать, пить, или нет. За меня и так решили, быть мне мужиком с яйцами или без них. Так что тихо тут всем!
Всё это я произносить не стал — просто обнял родственника и заказал себе водки. Дядя только покачал головой, но ничего не сказал. Шатаясь, дошёл до столика, плюхнулся на стул и откинулся на спинку. Глаза закрылись сами собой, и я снова увидел Аманду, услышал её уверенное признание.
— Чертовка! — выкрикнул я и заехал кулаком по деревянному столику, чудом не сметя подставку для салфеток. — Сучка! Как она может издеваться надо мной!
Разумеется, эта вспышка не могла остаться незамеченной. Дядя что-то проворчал, но вмешиваться не стал. Боялся. Из подсобки внезапно высунулся Стивен, мой старший брат, который, как оказалось, тоже был здесь.
— Буянишь, — спокойно проговорил он, подходя к столику и вальяжно усаживаясь напротив.
— Буяню, — честно ответил я, исподлобья глядя на того единственного, который пытался быть мне другом и защищал, пока я справлялся с последствиями травмы и привыкал к новому себе.
В пьяном тумане то и дело снова возникало: «Я люблю тебя, Джек». Выгнав из головы сладкий женский голос, я выдохнул. Мрачно буркнул, почти приказал:
— Водки принеси.
— Может, спать пойдёшь? — предложил альтернативу брат.
— Не пойду.
Пальцем приманив грудастую официантку, я потребовал немедленно выполнить мой заказ. Она ушла так же быстро, как и пришла.
— Где был? — пройдясь по мне внимательным взглядом, поинтересовался Стивен.
— В клубе, — признался я, наблюдая, как на его лице появляется улыбка. Он наверняка подумал, что я образумился и начал жить как все.
— И как там?
— Весело.
Наконец официантка принесла мой призрачный шанс на то, что чертовка с волосами цвета дер… хм, шоколада не замучает его до смерти. Призрачный, потому что дядя выдал ей самую маленькую бутылку, в которой не было даже трёхсот грамм. Блять! Хмыкнув, я тут же начал осушать ёмкость стопку за стопкой, а когда содержимое иссякло, полностью перекочевав в горящее непонятными чувствами нутро, сжал миниатюрную рюмку в кулаке до характерного треска. Осколки рассыпались по полу, явно показав брату, что допрос пора заканчивать.
— Ладно, Джеки, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Стив встал и ушёл, оставив меня наедине с голосом Аманды в голове и саднящей царапиной от острого края разбитой рюмки.
Желая чуть успокоить брата, я поднял большой палец вверх: «Все охуительно, брат!» Вслух я ничего не сказал, просто громко подумал, надеясь, что он каким-то образом услышит.
Вновь оказавшись единственным посетителем кафе, я закрыл глаза и опустил голову, пытаясь сконцентрироваться и решить, как вести себя с ней дальше? Мысли пчёлами кружились в мозгу, и в какой-то момент я словно перестал слышать что-либо, кроме назойливого жужжания. Именно поэтому голос, раздавшийся напротив, стал полнейшей неожиданностью. Какой придурок на этот раз чего-то от меня хочет?!
