Я следил за Люсией и наблюдал, как она, уезжая из пансионата, навестив брата, прощается и благодарит Лию за приют Бруно, передавая ей конверт с деньгами. Как только она уехала, я вышел из машины и поприветствовал главный пункт моего грандиозного плана под названием «Месть». Я без проблем мог расхаживать по двухэтажному зданию, чувствуя себя хозяином парнокопытной скотины. «Необычные» — так назывался уютный дом для людей, которым не место среди нормальных. Для тех, кому нужен уход. Они так смешно мычали, прямо как моё стадо. Лия мне рассказывала о каждом человеке в её пристанище, а я внимательно слушал и делал вид, что мне интересно.

Люсия и в этот раз была у брата, поэтому зашёл я в пансионат с широкой улыбкой и, показав пропуск, поздоровался с охраной, кивнул в знак приветствия санитарке, которая спешила в гостиную комнату. Там «необычные» люди смотрели телевизор, а на самом деле пялились в потолок и пускали пузыри из слюней, а кто был особенно талантлив — выл на люстру, надеясь, что она завоет в ответ.

— Разрешите помогу? — Я поравнялся с ней, несшей таз и тряпки.

— Спасибо, месье Ванмарсениль, но не стоит. Вы можете подождать мадам Лию в её кабинете, она скоро должна вернуться, поехала оплатить счета, — отчиталась она передо мной, и я понял, что сегодня мне везёт чуть больше, чем раньше. Главврача нет, медперсонал со мной приветлив. Я уж думал, что забыл о дне рождения и сама судьба сделала подарок, но, нет, просто подходящий момент. Наконец-то. Мы зашли в гостиную с оранжевыми диванами и с большим экраном по центру. Я узнал Бруно, он смотрел в окно на птиц. Мультик про бычка и волка ему был неинтересен. Странно, а ведь можно было провести параллель между нами: волк — он, а я — бычок, маленький неопытный и вечно кого-то спасающий.

— А почему Бруно один? — как можно старательней изобразил недоумение, почесывая лоб.

— Одному из жильцов стало плохо, его вырвало, и всех успели увести, а за Бруно, видимо, ещё не пришли, а мне теперь убираться надо. — Она, цыкнув языком, прошла вглубь, вытащила из кармана белого халата респиратор и надела перчатки, я открыл окно. Хотя Бруно сидел и улыбался, делая вид, что запаха не чувствует, и ему очень хорошо.

Встретившись глазами с выродком, я позабыл о медсестре, вытирающей пол.

— Давайте я сам уберу все, а вы пока идите в кондитерскую и съешьте пирожное за мой счёт, — предложил я ей и, взяв за локоть, помог встать, сунул купюру в её ладонь. Та, кажется, очень обрадовалась, и, поблагодарив, отдала перчатки, и почти выбежала из комнаты. — Бля, как просто, оказывается, и даже неинтересно как-то.

Затворил дверь, размашистым шагом приблизился к дивану. И остановился, ощущая в центре грудной клетки жгучее разочарование. Хотелось подавить Бруно, догнать его, переломать ноги, наблюдая, как он судорожно хватает ртом пыль вместо воздуха. Хотелось стать причиной его беспамятства, его источником боли. Но кто-то или что-то лишило его разума раньше, чем я.

Я невольно скривился от омерзительного вида повзрослевшего Бруно. Под глазами у него виднелись мешки, кожа приобрела землистый оттенок, а дурная голова нужна только для поглощения каши.

— Давно не виделись, придурок, — недобро ухмыльнулся я, видя в нарочито отсутствующем взгляде едва заметный отпечаток ужаса. Он просто не мог, не имел никакого права не узнать.

Схватив Бруно за ворот больничной пижамы, я с силой встряхнул его. Вмиг сознание прожгла неприятная догадка: он — опасный семнадцатилетний паршивец, в руках которого гулко стучали роковые камни, — сделался жалкой тенью самого себя.

— Ну что, будешь учить меня уму-разуму, а? Урок мне преподашь ещё один? Ты хоть соображаешь, в какого ублюдка меня превратил, выродок?!

Даже придя в ярость от понимания бессмысленности побоев, я всё ещё не был готов отступиться и, перехватив подонка одной рукой, врезал в челюсть.

Звуки жалобного мычания несколько меня приободрили. Небрежно отпихнув ногой кресло, чтобы не мешало, грубо приложил Бруно об пол. Я оседлал его и осмотрелся, прикидывая, где можно взять нечто похожее на булыжник, но ничего подходящего не нашлось, и я просто нанёс подлецу пару крепких ударов по солнечному сплетению.

Бруно снова болезненно спародировал благородный домашний скот. Закатив глаза, он начал подозрительно дёргаться. Поглощённый жаждой поскорее завершить отмщение, я всё же уловил краем уха чёткие шаги в коридоре. Шум усиливался с каждой секундой, и я услышал, как кто-то вертит ручкой, пытаясь открыть дверь. Не получилось, ха! Но тут же послышался стук:

— Блять!

Быстро встав и подняв Бруно, усадил на место, привел его в приличный вид и отправился открывать.

— Джеки, ты зачем заперся? — в недоумении поинтересовалась вернувшаяся Лия, успокоившись, я улыбнулся ей и приветствуя обнял.

— Сквозняком постоянно дверь открывало, а я очень боялся, что Брунито простудится, вот и заперся, а сам убирался, думал, успею, — гордился я собой, что так быстро придумал историю для очень важной женщины в этом лагере недоумков. Лия приняла объятия, прижалась щекой к моей щеке, потерлась о щетину.

— Хорошо, что ты есть у всех нас.— Она с санитаром подошла к Бруно. Я встал рядом с ней, мы втроём рассматривали слегка помятого Схепертса. Ладно, не слегка. Я сглотнул. — А почему Бруно избит?

— Он решил мне помочь, поскользнулся и ударился прямо лицом об кафель. Я так испугался за него, ты не представляешь, вот, смотри, до сих пор руки трясутся. — Я продемонстрировал ей свою трясучесть, естественно, делая это намеренно.

— Ох Бруно, ну как же так?

— Я тоже задавался этим вопросом. — Подняв тряпку и сев на корточки, смочил её в воде и вытер отходы, затем кинул ткань в таз и выпрямился. — Надо помыть руки.

— Пойдем, а ты уведи Бруно и обработай ссадины, позови дежурного врача, пускай посмотрит его, — отдала распоряжение она высокому мужчине и покачала головой, не зная, как так можно упасть и вывернуть челюсть, вот невезучий этот Бруно. Я обнял ее за плечи, и мы вышли за дверь. Рассказал о выдуманном детстве, где не было место моей потере и где мы с Бруно дружили.

После того как я попрощался с Лией, я отправился в магазин Люсии впервые за последние годы, искренне чувствуя прилив энергии. Бруно больше никуда не денется!

Подъехав к парфюмерному бутику, я оставил серебристый «Джип» на парковке и устремился внутрь, но, столкнувшись в дверях с блистательной владелицей, тихо остановился.

— Месье, — Люсия окинула меня хмурым взглядом, — мы уже закрываемся.

— Я не отниму много времени, — ответил я, сознавая, что деваться ей некуда. Куда же она через меня, такого огромного быка, пройдёт.

Отступив, она кивнула.

— Что вы желаете приобрести?

— Парфюм, — усмехнулся я.

— У вас есть предпочтения? — профессионально осведомилась Люсия, подходя к прилавку, заставленному сотней разноцветных склянок.

— А что вы можете предложить? — спросил я. Мне хотелось подольше полюбоваться ею. Тем более она меня не узнала.

— У нас богатый ассортимент, — сообщила Люсия. Взяла из стакана несколько блоттеров. — Как вам шиповый аромат с тонкими нотками ириса? Сейчас он популярен.

Принюхавшись, я отрицательно качнул головой.

— Хорошо. А этот? Классический древесный. В его основе лежит сандаловое дерево. — Этот понравился мне куда больше, и я согласно кивнул. — Отличный выбор, — засияла Люсия.

Оформив покупку, она протянула маленький пакет с коробкой духов внутри.

— Заходите ещё, будем рады вас видеть в числе наших постоянных клиентов.

— Это вряд ли, мадемуазель Схепертс, — усмехнулся я, принимая пакет.

Её рука задрожала. Отступив на пару шагов назад, она ошарашенно расширила глаза, бездумно вжалась спиной в стеллаж с разноцветными флаконами. Часть из них качнулась и полетела вниз, звонко ударившись об пол.

— Откуда вы…

— Джек Ванмарсениль, — представился я, потешаясь над реакцией подруги детства. — Как ты могла не узнать того, кто тебя спас?