– Ерунда какая-то. Они что, колыбельные играют?
Себ вскидывается.
– Нет! Они позволяют контролировать сны.
– Правда, что ли? Ты так делал с крокодилом Катбертом, когда был маленьким, Малки. Помнишь? – Я сержусь. Крокодил мне уже целую вечность не снился. Теперь мама откровенно посмеивается. – Ну удачи, мальчики. Если это сработает, дайте мне знать – у меня тоже найдётся парочка снов, которые мне бы хотелось воплотить!
Я улыбаюсь в ответ на её шуточку. Мне нравится смешить маму. Она нечасто смеётся, а когда я примерно год назад спросил её, почему, она так погрустнела, что больше я об этом не заговаривал.
Вскоре она снова становится обычной.
– Ладно, Себастьян, ты закончил задание, которое тебе дали на каникулы? Ну и почему нет, Себ? Там только и нужно что наклейки вклеить. А ты, Малки, когда в последний раз мыл волосы? Они уже смахивают на гнездо хорька. Не забудь, пожалуйста – сегодня же. Завтра первый учебный день.
Позднее тем же вечером я стою в ванной и разглядываю свою грудь. Кожа содрана, из ссадины местами по-прежнему сочится кровь. Я попытался промокнуть её чистой губкой. В шкафчике не оказалось антисептического спрея, так что я намазал немного ячьего масла на самую глубокую царапину.
– Брысь с дороги, Малк. Я сейчас описаюсь! Ой! Что это у тебя… фу! Выглядит отвратно. И чем это воняет?
Говорил же. Ужасно бесячий.
– Сгинь. Мне… не очень хорошо.
Одна из многих проблем с Себом состоит в том, что моего рявканья он не пугается.
– Что с тобой случилось? – спрашивает он. – У тебя вон кровь.
– Я знаю. Я упал, ясно? Просто… не рассказывай никому. У ма и так проблем по горло. – Вышло неплохо, думаю я. Я говорю ответственно, как положено старшему брату. По лицу Себа я понимаю, что он сложил два и два: он знает, что мои раны и Сновидаторы как-то связаны.
Я осторожно натягиваю верх от пижамы, стараясь не задеть самую большую ссадину. Потом сворачиваю футболку, чтобы пятен крови не было видно, и сую её на самое дно бельевой корзины.
Когда мама приходит к нам в комнату пожелать спокойной ночи, она наклоняется надо мной и натягивает одеяло мне на грудь, так что мне приходится приложить усилие, чтобы не поморщиться. Она говорит:
– Новый учебный год, мальчики. Хотите, я вам почитаю?
Я отвечаю:
– Нет, – да так быстро, что мама удивлённо моргает. – В смысле… в смысле, не сегодня, ма. – Я выдавливаю зевок, хоть и вижу, что мама немного обижена. Она любит читать нам перед сном, даже если Себ в миллиардный раз просит «Пещерного мальчика Коби».
– В этом месяце я часто работаю допоздна, – говорит она. – Много шансов не представится.
Я уже знаю эту историю наизусть, но она по крайней мере короткая. Себ шарит под кроватью и вытаскивает очень потрёпанную книжку с картинками. Я всегда думал, что он скоро из неё вырастет, но этого так и не случилось. Я даже не помню, был ли он когда-нибудь не помешан на ней.
Мама устраивается на кровати Себа и начинает читать, Себ одними губами проговаривает слова, а я таращусь на Сновидаторы, мысленно умоляя её поторапливаться.
– В тенях большой пещеры мерцает красный пламень,
И Коби отдыхает, пристроившись на камень…
Это история о мальчике из Каменного века, который живёт со своей семьёй в пещере, задолго до того, как были изобретены дома, и машины, и самолёты, и станки, и одежда. Там рассказывается про озеро, и про другое племя первобытных людей, и про то, как Коби катается на мамонте…
Я снова зеваю, на этот раз во весь рот, и мама прерывает чтение.
– Ну-у, я хочу дослушать до конца, – говорит Себ, но я ухитряюсь поймать его взгляд и покоситься на потолок. Он понимает намёк. – Но если Малки устал – тогда ладно.
Мама закрывает книгу и смотрит на нас с наигранным удивлением.
– Постойте-ка – вы двое что, только что сошлись на чём-то, не споря? – Она проводит пальцами по своим коротким кудряшкам и качает головой. – Надеюсь, это надолго! Сладких снов, – говорит она. Мама всегда так говорит: это как ненадёжное заклинание, которое работает лишь изредка. Потом она выключает свет, и теперь в темноте виднеются только одинаковые блёкло-синие круги света от Сновидаторов, висящих над нашими кроватями.
– Они всю ночь будут работать? – спрашивает мама. Потом, не успеваю я ответить, начинает принюхиваться. – А чем это пахнет?
– Ага, я тоже заметил, – говорит Себ. – Я думал, это носки Малки!
Это протухшее ячье масло, но, ясное дело, я не собираюсь этого говорить. Вместо этого я отвечаю:
– Не знаю. Я ничего не чую.
Мама пожимает плечами и выходит из комнаты.
Некоторое время мы с Себом молча лежим с распахнутыми глазами. Я таращусь на круги синих кристаллов.
Наконец я слышу:
– Пс-с. Малк. Спишь?
– М-м-м?
– Ты боишься?
– Чего боюсь?
– Ну, знаешь. Сновигаторов.
– Сновидаторов. Нет. Зачем? А ты?
Пауза.
– Нет.
Значит, да.
– Пс-с. Малк.
Вздох.
– Теперь что?
– Удачи.
Я вспоминаю инструкцию:
Помните – возможно, идеального результата удастся достигнуть не сразу.
Прежде чем увидеть сон, нужно, конечно, уснуть. Но вместо этого я всё прокручиваю в голове события нескольких последних часов.
Сновидатор над моей головой слабо светится.
Кез Беккер… пустой задний двор… тот бедный пёс и его сломанный коготь… пожилая леди… флажки… девочка, как там её звали?
Никак не могу вспомнить.
А потом проваливаюсь в сон.
Глава 13
Настал новый день. Первый день семестра. Я в школе, в своём классе, и Себ почему-то тоже тут.
В центре класса стоит наш сосед Качок Билли, потому что он наш учитель, вот только разговаривает он на каком-то иностранном языке, похожем на китайский, и все смеются, когда он снимает футболку и демонстрирует свои мускулы.
Я оглядываю одноклассников: вот Мейсон, и Каллум, и две Дарси, и Коби, и…
Постойте-ка. Коби? Пещерный мальчик из книжки. Он даже не настоящий: он выглядит, как трёхмерная картинка, и…
Мы уже не в классе, а в пещере – той, что нарисована на самой первой иллюстрации в книге. Стены пещеры оранжевато-красные от огня, горящего посреди пола, и…
Все собрались у входа в пещеру и на что-то указывают. Снаружи по школьному полю для регби идёт огромная чёрно-рыжая собака. И когда я говорю огромная – я имею в виду размером примерно со слона. Это вообще собака? Или… или… мамонт? Доисторический лохматый мамонт с длинным хоботом, огромными изогнутыми бивнями и…
И откуда-то из глубин памяти в моей голове всплывает мысль. Мысль о чём-то, что я должен сделать. Я это где-то слышал? Где-то читал? Я поворачиваюсь к Себу (Так почему Себ в моём классе?) и слышу, как говорю:
– Эй, Себ. Я… я сплю?
И Себ отвечает:
– Да. Конечно, спишь! – И я расплываюсь в улыбке от облегчения. Так и знал!
Это же был один из пунктов инструкции, так ведь? Напечатанной на листке, приложенном к Сновидатору: спросите кого-нибудь, спите ли вы, и вам ответят!
Конечно, теперь всё встаёт на свои места: и почему наш учитель – Качок Билли, и почему в моём классе пещерный мальчик Коби, и почему у входа в пещеру разгуливает мамонт. Если можно использовать фразу «встаёт на свои места» относительно этой чепухи.
Мне на ум приходит ещё одна мысль, вот только не на тот ум, который находится здесь, а на другой, тот, который наблюдает за происходящим. Этот ум велит мне посмотреть на классные часы, висящие на стене пещеры, и когда я это делаю, то вижу, что стрелки движутся быстро, но вращаются в обратную сторону. Теперь я точно знаю, что это сон. Сон наяву!
Я снова переключаю внимание на мамонта, который задрал ногу у столба и писает на него – струя мощная, как из трубы. Все смеются.
