– И я предполагаю, что это было не очень хорошо?

– Ужасно. И последние несколько парней не впечатлили меня. Я пыталась, но… А как насчет тебя?

– Никогда не был заинтересован в том, чтобы довольствоваться чем-то меньшим, чем у моих родителей. Они были женаты тридцать три года, прежде чем несколько лет назад мама умерла от рака.

Как будто чувствует боль, которую я все еще испытываю, она обнимает меня и успокаивающе гладит по спине.

– Мне жаль. Ты скучаешь по ней.

Эта женщина меня понимает.

– Все время. Она была потрясающей.

Я снова смотрю на Каллу, удивляясь тому, как хорошо чувствовать ее в моем номере, в постели.

– Ты бы ей понравилась.

Она одаривает меня теплой улыбкой.

– Уверена, что она бы мне тоже понравилась. Как думаешь, ты больше унаследовал свою индивидуальность от нее или от отца?

– От отца. Я похож на него. Я говорю, как он. Я думаю, как он. – Я смеюсь над собой. – Когда я был подростком, был полон решимости быть кем угодно, только не им.

– Бунтарь, да?

– О, боже. Я был ужасным ребенком. Полный хаоса и мятежности. – Я закатываю глаза от того, каким глупым был. – Но когда стал старше и начал смотреть на мир как взрослый, то понял, что он был прав, а я идиот. По крайней мере, до недавнего времени. Теперь я убежден, что он сошел с ума.

– Что ж, если тебе понадобится совет по обращению с родителем, дай знать. Мне всегда приходилось справляться со своей сумасшедшей мамой, которая никогда ничего не продумывает.

Мы немного смеемся, немного целуемся, немного ласкаемся. Я перехожу от сомнения, позволит ли она мне снова заняться с ней любовью, к уверенности, что да. Стук в дверь гостиничного номера кладет конец веселью.

– Черт. Я голая, – кричит она, бросаясь в ванную.

– Я никому не позволю тебя увидеть. – Я хватаю шорты из своего ближайшего чемодана, затем жестом приказываю ей закрыть дверь. – Я все подготовлю и дам тебе знать, когда будет безопасно выходить.

– Спасибо, – вздыхает она.

Калла

Я прислоняюсь к двери ванной с широкой ухмылкой. То, как Квинт защищает меня даже от мелочей, заставляет меня таять. Я вижу будущее с кем-то вроде него. Это действительно отстой, что мы живем так далеко друг от друга…

Ты могла бы переехать, подсказывает голос в голове.

Ради парня, которого я знаю всего три часа? Это заставляет все трюки, которые моя мать проделывала на протяжении многих лет, казаться совершенно рациональными. По крайней мере, она знала мужа номер три целых четыре дня, прежде чем они решили сбежать. На мой шестнадцатый день рождения. И не говори мне, куда она пропала на все выходные.

Хорошие времена…

Несколько минут спустя он тихо стучит, затем открывает дверь, ожидая меня с распростертыми объятиями.

– Все чисто, ангел.

Он такой красивый, что я едва могу удержаться, чтобы не улыбнуться ему.

– Спасибо.

Аромат гамбургеров и хрустящей картошки фри наполняет комнату. Он также заказал бутылку вина – восхитительного красного, которое полностью улучшит здешнюю еду. Он ведет меня к стульям, стоящему по бокам маленького столика в углу, и протягивает вино мне.

Я посылаю ему нахальный взгляд.

– Дикарь в спальне и джентльмен в столовой?

Он ухмыляется.

– Что-то в этом роде. Жалуешься?

– Неа.

На самом деле, мне это нравится. Я чувствую себя защищенной, будто он всегда будет заботиться обо мне, если я позволю ему. Для девочки, у которой в детстве почти не было родительских границ или чувства безопасности, я здесь ради этого.

– Хорошо. Потому что это, вероятно, не изменится, – протягивает он, снимая купола из нержавеющей стали с посуды.

Я достаю приправы, пока он наливает вино, а потом садится есть. Мы начинаем разговаривать. О друзьях. О нашей работе. О некоторых из самых неловких моментах нашей жизни. Я не могу представить его на вечеринке у приятеля, но, честно говоря, ему было пятнадцать, он был очень пьян, и ему повезло, что его не арестовали. Он делает сочувственную гримасу, когда я рассказываю о своем баллотировании на пост президента седьмого класса и о том, что мне пришлось выступить с речью перед всей школой, что закончилось тем, что меня стошнило за трибуной. Мы говорим о наших худших свиданиях и наших самых счастливых воспоминаниях.

Словно по молчаливому согласию, мы не говорим ни о чем тяжелом. И я абсолютно не упоминаю свою мать или ошибку номер пять, которую она одержима идеей сделать завтра.

Мы доедаем гамбургеры и болтаем, допивая остатки вина. Когда бутылка пуста, он заказывает еще одну. Вместе мы открываем её и пьем, прежде чем целоваться по дороге в душ, где мы оба становимся безупречно чистыми. После того, как мы вытираемся, падаем обратно в постель и снова становимся восхитительно потными.

Я тяжело дышу после еще двух оргазмов, которые полностью потрясают мой мир, когда я смотрю на него.

– Как я так долго жила без тебя?

Что-то нежное смягчает его черный взгляд.

– Я задавался тем же вопросом о тебе, ангел.

Он целует меня долго и медленно, прежде чем выключить свет, обнимает меня и прижимает мое обнаженное тело к своему. Я придвигаюсь ближе, не желая, чтобы между нами оставался хоть дюйм пространства.

Конечно, вино смягчает мое настроение и делает меня менее устойчивой к очарованию Квинта. Но он уже пробился сквозь мою защиту и начал забираться в мое сердце. Это не просто вызвано алкоголем. Это означает, что происходит одно из двух: я либо влюбляюсь, либо превращаюсь в свою импульсивную мать.

Обе возможности ужасают.

Он целует меня в плечо.

– Ты напрягаешься.

– Ты меняешь мою жизнь, – выпаливаю я.

Он не отвечает, но я чувствую, как он улыбается в темноте, прежде чем нежно поцеловать меня в губы.

– Спокойной ночи, ангел. Приятных снов.

Глава 5

Квинт

Я просыпаюсь от сладкого женского запаха. Она свернулась калачиком рядом со мной. Мгновенно я становлюсь твердым.

Когда я приоткрываю один глаз, вижу длинные светлые локоны и тонкую шею над изящным изгибом ее плеча. Ее бедро заполняет мою руку. Ее задница баюкает мою эрекцию. Ее близость наполняет меня.

Калла.

Прошлой ночью, ложась спать, я почти надеялся, что проснусь сегодня утром с совершенно другим чувством к ней. Половина меня хотела выбросить ее из своей системы, чтобы я мог вернуться в Санта-Фе холостяком к своей обычной жизни, так как я не люблю меняться.

Но эта половина меня не получила своего желания.

Осторожно перекатываю Каллу на спину, чтобы рассмотреть ее лицо. Я заворожен длинными каштановыми ресницами и гладкой кожей лица, красивым даже без макияжа.

Я мог бы счастливо просыпаться рядом с ней до конца своих дней.

Господи, это звучит нелепо. Мне нужно притормозить, черт возьми. Я знаю эту женщину едва ли больше двенадцати часов. Нет такой вещи, как любовь с первого взгляда, и ни один здравомыслящий мужчина не захочет связывать себя с женщиной навсегда меньше, чем через день.

По крайней мере, так я привык думать. Сейчас? Теперь не уверен.

Калла ворочается во сне, и простыня опускается, верхняя часть едва прикрывает красивые груди, которые я помню, как ласкал прошлой ночью. У меня слюнки текут. Все остальное находится под накрахмаленным белым бельем – ее плоский живот, гладкие бедра, тугая киска и великолепная задница. Без сомнения, она великолепна, и она физически возбуждает меня. Но на самом деле она привлекает меня еще больше, как личность. Мне нравится, как она одновременно спокойна и чопорна – пока я не разгадаю ее. Я люблю искру и намек на дерзость – пока она не уступит моей воле. И мне нравится ее честность. Она не играет в глупые игры разума. Она никогда не стала бы водить меня за нос или трахать просто ради того, чтобы переспать со мной. Когда она так открыто отдает свое тело, я могу сказать, что это что-то значит для нее.