— Как она? — мягко спрашивает она. Я поражен тем, что она может казаться смертельно опасной или заботливой, в зависимости от ее настроения.

— Кто? Принцесса? Она все еще довольно хрупка, но я думаю, что в сложившихся обстоятельствах она хорошо держится, — после вчерашнего я уверен, что она все еще беспокоится о ней. — Слухи, похоже, уже распространяются, но прямых угроз не было.

— Я спрашиваю не о Василисе, — ее тон кажется таким, будто это должно быть очевидно, и ясно, что я чего-то не понимаю. — Роза… Как Роза?

Я хмурю брови и задаюсь вопросом, о чем именно она спрашивает. Я не хочу слишком много рассказывать о ее нынешнем состоянии, когда сам этого не понимаю.

— Она…отвлеклась после инцидента с кроликом. В остальном ее обучение идет хорошо, лучше, чем я думаю, кто-либо из нас ожидал.

Она разочарованно вздыхает, и я понимаю, что снова дал неправильный ответ.

— Хорошо.

Я собираю бумаги перед собой и смотрю ей прямо в глаза. Я ненавижу делиться необычной деятельностью Розы с кем бы то ни было, но я доверяю стражу Петровой и знаю, что она заботится о ней так же сильно, как и я. Возможно, она сможет дать мне некоторое представление.

— Она… ведет себя странно. На самом деле она не притворяется. Она спокойна, но выглядит так, словно находится всего в нескольких шагах от переломного момента. Я не понимаю. Этим утром она казалась в порядке… но на нашей дневной тренировке ее как будто там не было. Я не знаю, что случилось. Я никогда не видел ее такой.

Внезапно, кажется, в глазах Альберты мелькает какая-то форма понимания.

— Ты… ты не знаешь, да?

— Что? Что не знаю?

— Дмитрий, некоторые… слухи… распространились по кампусу.

Я уверен, что замешательство заметно на моем лице.

— О прошлой ночи? Вчера?

— Нет.

— Тогда о чем? Это не первый случай, когда Роза оказывается в центре глупых школьных слухов. Они никогда не трогали ее раньше.

Она смотрит вниз.

— Этот раз отличается, — я выжидаю, и она продолжает, — Каким-то образом кто-то узнал о Розе и Василисе, пока они были в бегах. О том, как Василиса… выжила.

Я слышу, как у меня перехватывает дыхание. Под «выжил» я знаю, что она имеет в виду «накормлен». Как…этот отчет должен был быть конфиденциальным именно по этой причине.

— К сожалению, это еще не конец. После того, как эти слухи начали распространяться, некоторые студенты-морои решили приукрасить эту историю. Студенты-морои мужского пола.

Внезапно в моей голове щелкает.

— Кто?

— В первую очередь, Джесси Зеклос и Ральф Саркози. В классе мистера Надя произошла стычка, но она ушла без драк.

Я чувствую, как пульсирует вена у меня на шее. Мои кулаки сжаты на столе. Хотя я знаю, что слухи не соответствуют действительности…вот о чем я беспокоился. Не имеет значения, лгут ли они, как только вас заклеймят как кровавую шлюху, вас всегда будут считать таковой. Она это знает. Внезапно боль, страх, пропасть контроля, все то, что я сегодня видео… все имеет смысл. Ярость, которую я испытал той ночью в гостиной, вернулась. Я хочу задушить мальчиков. Но я не могу.

— Дмитрий, — мое внимание возвращается к Альберте. — Ей нужен кто-то, кому она доверяет. Ей нужно с кем-то поговорить. Ты ей нужен.

Но я не знаю, что сказать. Как я могу сделать это лучше?

— Возможно, вы бы лучше подошли для этого.

— Я так не думаю, Беликов. Я знаю ее всю жизнь, я думаю о ней как о чем-то вроде дочери, но у вас с ней есть связь, которой я никогда раньше не видела. Она откликается на тебя. Ей нужен ее наставник.

Мы сидим там еще мгновение, прежде чем я соглашаюсь быстрым кивком. Я все еще понятия не имею, что я могу ей сказать, но, возможно, я смогу немного облегчить боль. Моя смена в общежитии дампиров через несколько минут, но я быстро нахожу Лиссу, прежде чем зарегистрироваться.

— Принцесса. Ты знаешь, где Роза?

— Нет. Я не видела ее с нашего последнего урока. Она расстроена. Очень расстроена. Я предполагаю, что она в своей комнате.

Я оглядываюсь на мгновение, прежде чем взять ее за руку.

— Пойдем со мной.

Я отпираю заднюю лестницу и вталкиваю ее внутрь так, чтобы никто не видел. Близится комендантский час, слишком поздно, чтобы войти в общежитие мороев через главный вход.

— Встретимся на этаже Розы, но оставайся на лестнице. Я буду там через минуту.

Она кивает в ответ на мои указания и начинает подниматься по лестнице. У меня осталось всего восемь минут до начала моей смены. Я вхожу через главный вход и бегу вверх по ступенькам к комнате Розы.

Я колеблюсь, прежде чем постучать. Я слышу, как шмыгают носом за закрытой дверью. Я делаю глубокий вдох и стучу три раза.

— Одну минуту, — ее голос срывается, и мое сердце разрывается. Мгновение спустя дверь открывается, и я вижу, чем она занималась. У нее розовый нос, а глаза заплаканы. Даже ее щеки кажутся немного воспаленными от соли в ее слезах. Она все еще в той одежде, в которой ходила на тренировку. Ее волосы в беспорядке. Она плачет уже несколько часов.

Все, что я хочу сделать, это заключить ее в свои объятия. Я хочу закрыть за нами дверь и отгородить нас от остального мира. Я хочу обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Я хочу погладить ее по волосам и на мгновение стать ее силой. Я не знаю почему, но это правда. Я хочу быть рядом с ней.

Может быть, я бы так и сделал, если бы знал, что Лисса нас не ждет, но она ждет.

— Ты в порядке?

Я уже знаю ответ. Конечно, это не так. Я никогда не видел ее такой расстроенной. Я знаком с плачущими девушками; три сестры предоставили мне достаточно опыта. Однако с Розой все по-другому. Я знаю, как сильно она борется за то, чтобы быть сильной. Я знаю, что ее убивает то, что она позволяет мне видеть ее такой, не говоря уже о ком-то другом. Даже сейчас она пытается спрятать от меня свое лицо. Лицо, которое слишком прекрасно, чтобы быть омраченным слезами.

— Это не имеет значения, помнишь? — она смотрит на меня, и те ужасные слова, которые я сказал, возвращаются ко мне. Не имеет значения, что я чувствую, не имеет значения, что чувствует любой из нас. Но это действительно имеет значение. Это важно для меня.

Через мгновение она снова заговаривает.

— С Лиссой все в порядке? Это будет тяжело для нее.

Я вздрагиваю. Даже после того, как ее репутацию подвергли сомнению, осмеяли, разорвали на части и наступили… она беспокоится о Лиссе. Я помню кое-что еще, что я сказал той ночью: Подумай о Лиссе. Ты выставляешь себя дешевкой… и это отражается на ней…и я. Я знаю, почему она не смотрела на меня на тренировке. Ей стыдно, и она чувствует, что подвела меня. Хотел бы я взять назад каждое резкое слово, сказанное мной той ночью. Я не могу смириться с тем, что часть ее боли — из-за меня.

Тем не менее, я вижу, что она искренне беспокоится о Василисе — так же сильно, если не больше, чем о себе. Возможно, я совершил несколько ошибок, но, по крайней мере, одну вещь я сделал правильно.

— Следуй за мной.

Она беспрекословно следует за ним, но скрещивает руки перед собой, как щит.

Я отпираю заднюю лестницу и осторожно толкаю ее в дверь с простым предупреждением:

— Пять минут.

Она выглядит смущенной, но расслабляется, когда видит Лиссу, и обнимает свою лучшую подругу. Я закрыл дверь.

Пока я стою на страже их укрытия, я включаю рацию и регистрируюсь к началу своей смены.

Еще через несколько мгновений я тихонько стучу и просовываю голову, чтобы прервать их разговор.

— Ты должна вернуться внутрь, Роуз, пока тебя кто-нибудь не нашел. Лисса, как ты думаешь, ты сможешь нормально вернуться в свое общежитие? Хотите, я вызову охрану?

Лисса на секунду поворачивается ко мне.

— Нет, не беспокойтесь об этом, страж Беликов. Со мной все будет в порядке, — она смотрит на Роуз, прежде чем спуститься по лестнице. — На этот раз я обо всем позабочусь, Роуз. Обо всем.

Роза выглядит немного лучше, чем раньше, даже если она все еще выглядит обеспокоенной. Моя рука лежит на ее плече, когда я провожаю ее обратно в ее комнату. Когда мы подходим к ее двери, она смотрит на меня с благодарностью, хотя я все еще вижу некоторую печаль в ее глазах.