Далеко за полночь в квартиру позвонили. Но одного звонкаоказалось мало. Лилякин спал крепко. Гость настойчивопродолжил давить на черную точку издающую столь странныйзвук. Как он вообще догадался на нее нажать, может нужнобыло поступить с хозяином, скрывавшимся за дверью, иначеи вообще пренебречь ею? Однако, тактичнее и правильнееждать пока откроют, потому как время суток скоромупробуждению «объекта» не соответствовало. Лилякин медленно встал; шумела после вчерашнего голова, в горле пересохло, хотелось пить. Сухой язык бился в агонии, ища и прося влаги. Выговаривать слова он не мог. Невесть откуда, просочилась мысль: «Кого это принесло?..» Подойдя к двери, долго смотрел на устройство накладного замка, словно он никогда и не был его детищем, изобретением чего-то необычного. Такие в розничной сети не купишь. Однако, зная его секреты, отворил, с шумом отбросив увесистую, филигранной работы цепь.

В проеме распахнутой настежь двери стоял обыкновенный, среднего роста, трехголовый «Зеленый змей». Две его головы, некоторое время оставаясь неподвижными, молчали с преданностью поглядывая на третью, по всему исполнявшую роль главной. Хозяин пошатнулся, моргнул для резкости:

– Чего тебе надо, змей? – спросил, не слыша себя Лилякин, явно не желая приходить в чувства от увиденного.

Средняя, самая рослая голова ночного гостя расплылась в улыбке, обнажая белозубую пасть с красновато-розовым, раздвоенным как у змей, языком. Две другие уставились на него лилово-черными глазами, словно впервые созерцали перед собой представителя иного вида, да еще в таком виде… Лилякин по прежнему не мог, а может и не хотел ничего различать, продолжая стоять перед гостем в измятых трусах, явно предназначенных для двоих Лилякиных; ежился от сквозняка через дверь, переступал с ноги на ногу. Ему хотелось пить и спать: «Ну зачем здесь какой-то змей?.. Да и что все это значит, в конце-то концов?..» – гудело сознание. Хозяин, хлопая глазами, ничего не мог понять; то и дело мотал головой, в которой, казалось, вот-вот оторвется очень важная и нужная ему деталь.

– Заходи! – собрав наконец остатки мутного сознания, уважительно выдавил Лилякин, полагая что так просто от странного гостя не избавиться и, с шумом сметая на пути табурет, пробился к крану. Зажурчала спасительной прохладой вода. Змей, почтительно расшаркавшись у порога когтистыми лапами обо что-то похожее на коврик, вошел, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ты чего шкрябаешь, тапки одень.

Змей быстро впрыгнул в мягкость домашних тапок и ловко заскользил по глади ламината на кухню. Огляделся и освоился быстро; шесть глаз, не два. Лилякин, шатаясь, прошлепал босыми ногами из ванной следом за бесцеремонным гостем. Кто-то у него вчера был; на куцем круглом столе стоял недопитый коньяк и две пустые рюмки. Раковина была полна немытой посуды, с восседавшим на ней и очумевшим от включенного, яркого света, рыжим тараканом. Лилякин прошел к окну и упал на табурет. По другую сторону стола разместился странный, ночной гость. Благо задней частью его наделили не так щедро; хватило одного стула… Хозяин поднял голову, еще раз опухшими, красными глазами бросил взор на змея, улыбнулся… Хлопнул гостя по боку, потому как плеча у него почему-то на месте не оказалось.

– Ну ты, Борис, даешь!… Что Новый год что ли?.. Чего ты вырядился, людей ночами пугаешь?.. Ну и рожа!.. Кто тебе костюм шил? – хозяин пододвинул рюмку гостю, стал наливать. – Скажу тебе честно, хорошая работа, – от яркого света сощуренные и заспанные глаза Лилякина никак не могли проморгаться. Змей приблизил к столу все три головы и они, будто сговорившись, разом сглотнули. Лилякин иронично отшатнулся и произнес не длинную, но тираду:

– Ну, тебе чего, может и три рюмки поставить!?

Змей, как ему казалось, ничуть не возражал и похоже принимал все происходящее за действительность. А вот хозяину, хоть и нравились порой сны, но те, настоящие, были туманными и призрачными, а сейчас ему привиделся самый настоящий дракон о трех головах, при том, с неподдельным желанием выпить с хозяином. К чему бы это?..

– Как скажешь, юморист… Вот удумал!.. – мотал головой Лилякин, вынимая из шкафа еще пару рюмок.

Две крайние, очень подвижные головы, с осторожным любопытством изучали хозяина. Третья, главная, принялась осматривать тесную хозяйскую «пещеру». Лилякин, пытаясь собраться с разбегавшимися во все стороны мыслями, уловил лишь одну, которая настойчиво зудила над ухом:

«Проснуться бы поскорее, что ли?..» – но до ужаса хотелось спать и меньше всего размышлять над глупым, несвоевременным визитом гостя.

– Пить будешь? – предложил хозяин.

– А как же!.. – с явным предвкушением удовольствия, первой заговорила правая голова.

– Наливай!.. – улыбаясь, добавила средняя.

– Нет!.. Я не буду, не уговаривайте, – зашипела недовольно левая и отвернулась.

Лилякин твердо знал одно; если бы все три головы принадлежали его приятелю, то ни одна из них не изображала бы из себя трезвенницу. На миг опешив, он как мог, силился осмыслить происходящее. Ну как же, во снах ему иногда виделась нечисть самого разного рода и даже доводилось с нею общаться, но как правило диалоги проходили на другом уровне или в крайнем случае, на понятных эмоциях. А здесь и сейчас, змей говорил с ним на чисто русском языке и довольно, таки, внятно. На приятельский розыгрыш весь этот сказочный маскарад уже совсем не походил.

Две пьющие головы змея, с изумлением, посмотрели на третью. Трезвенница явно шла на конфликт.

– Я пью, а она от удовольствия песни петь будет!? – сощурив глаза, возмутилась отказом левой головы, правая.

– Да ладно тебе, ну не пьющая она. Но мы все одной крови и удовольствие поровну поделим! – категорично вступилась за левую голову средняя, в очередной раз убеждая хозяина в своем старшинстве над родственными.

Лилякин по прежнему ничего не понимал. Неожиданный спор трех голов, окончательно сбил его с толку: «Черт!.. Что за наваждение?..» – он опять сжал разламывающуюся на двое, а может как и у дракона; на трое, голову руками. На время закрыл глаза: «И приснится же хрень такая… А может уж, как принято говорить в народе, „Белочка пришла“! Но нет, тут же целый „Дракон“ заявился!» – О таком он не слышал и не читал даже, кроме как в сказках из детства, а вот увидеть довелось. Понимал, что в последнее время из-за раздоров с женой и ее частых отлучек, стал налегать на спиртное. Ну не до такой же степени, чтобы галлюцинировать. После едва ли не самокритичной оценки сложившегося положения и тщетной попытки очнуться, Лилякин поднял голову и открыл глаза.

– Твое здоровье, хозяин! – торжественно произнесла средняя голова.

– За Вас! – уважительно поддержала правая.

«Должно быть левая потому и трезвенница, что ей одной руки не хватает? – столь странная догадка стремглав пронеслась в шумевшей голове Лилякина. – Несправедлива, однако, природа бывает…»

Лишившая себя компании, левая голова, поморщившись отвернулась. Хозяин не стал этого делать; он взял рюмку, впитал запах теплого зелья. Коньяк был настоящим… Махнул рукой и выпил. Минутой позже полегчало; стало проще воспринимать тонкий план застольного зрелища. Теперь он ощутил себя сказочным персонажем; от части поверил в сон и был горд. Ведь ни один из сказочных героев, вот так, запросто, не сидел со «Змеем – Горынычем» на кухне и не пил коньяк. Только змей вот какой-то хлипкий; наверное по их, драконьим меркам, он был отстающим в развитии, хотя по зубам и привычкам, не скажешь… Настоящих змеев Лилякин представлял себе куда солиднее, а этот; так себе, среднего роста, спился должно быть… Видно и в их царстве никуда без этого…

А может оно и к лучшему, посчитал он, не сожрет ненароком, а то ведь поесть в доме совсем нечего, холодильник со вчерашнего пуст. Жена к подруге укатила, прихватив с собой последнее съестное…