– Ну что? – Рявкнула я, разворачиваясь.

Сзади меня стоял Бусыгин. Абсолютно равнодушный, он лениво облокотился на косяк двери какого-то класса.

– Я тебя не боюсь. – Твердо заявила я, смотря ему прямо в глаза. – Вот теперь точно не боюсь. Хочешь, можешь прямо здесь меня избить, изуродуй так, чтобы ни один парень на меня не посмотрел. Чтобы сама шарахалась своего отражения. Надеюсь, тогда ты успокоишься и оставишь меня в покое. Пускай я никому не достанусь, но и твоей я тоже не буду.

Костя, Игорь и Лёша ахнули от моих слов. Димитров аж уронил Ирку. Все молчали. Какое-то гробовое молчание было.

– Я сделаю так, что ты сама прибежишь ко мне. – Отозвался Богдан, смело закуривая на территории школы. – Но не уверен, приму ли я тебя тогда.

– Как говорят, надежда умирает последней. – Я лишь пожала плечами.

Бусыгин нагло усмехается и бросает на меня последний, странный взгляд. Разворачиваясь спиной ко всем, Богдан произносит:

– Теперь Броневицкая без моей защиты. Делайте с ней, что хотите. – И дал отмашку.

– Что ты наделала?! – Обеспокоенно шепчет Костя и уходит за другом. Как и Лёша с Игорем.

Я едва досидела до конца урока. У меня так сильно болела голова, что казалась, она сейчас взорвётся. Перед глазами плавали мушки, а руки тряслись как у заклятого алкоголика.

Врача в кабинете не было, и я была едва жива, когда пришла в столовую. Кое- как запихала в себя еду и отправилась в комнату. Голову кружилась, а с ней и вся окружающая мне действительность.

Я проспала до поздней ночи, в ужасе соскочив с кровати, убежала в медпункт.

– Почему не пришла до ужина? Я ждала тебя. – Настороженно спросила Татьяна Викторовна.

– Я пришла до обеда, но вас не было. – Лицо и голос сами говорили о моем самочувствии. Татьяна Викторовна поставила мне укол и проводила до комнаты.

Утро снова не задалось. Мало того, что на завтраке мне поставили подножку, и я полетела вместе с подносом прямо на пол. Так ещё по пути задела головой угол стола и содрала с виска кожу.

«Так вот, что именно значили его слова вчера?» – Додумалась я.

«Да и подавись своей защитой!» – Вставая с пола, я увидела, как мимо меня прошла Света и «случайно» вылила на мою несчастную голову овсяную кашу.

– Упс! Прости, я тебя не заметила. – Притворно улыбнувшись, она продефилировала дальше, а я наткнулась взглядом на Богдана, который сжимал кулаки до побелевших костяшек.

«Вот и смотри! Давись!» – Мстительно думала я, пальцами снимая с волос кашу.

Я гордо расправила плечи и вышла из столовой.

На уроках я была сама сосредоточенность. На втором уроке за Светкой, той, что вылила на меня завтрак, пришел Богдан собственно персоной. Она слащаво улыбалась ему, пока Бусыгин делал вид, что меня в классе не было.

Светка посмотрела в мою сторону, пока я читала книгу. Она лучезарно улыбнулась мне.

– И чего зубы сушишь? – Спросила я, проходя мимо.

На первом уроке меня не было. Я мыла голову. В который раз. Зато на всех последующих присутствовала, как и Бусыгин, который постоянно тёрся рядом со Светкой.

Перед обедом я заскочила к Яну. Могла теперь позволить себе не скрываться и не прятаться. Парень чувствовал себя значительно лучше. Мы немного поговорили. Я рассказала, что счастье привалило, откуда и не ждали – Бусыгин от меня отстал. На что Ян лишь огорчился.

– Он был твоей незримой защитой в нашем гадюшнике. Боюсь, что без него они тебя съедят. – Расстроенно произнес Ян, а я задумалась. Разве я не смогу постоять за себя?

Учебный день подходил к концу, когда я пришла на обед. Внимательно смотря под ноги, я не заметила, что идущая на меня Ирка мерзко скалится. Она резко толкнула меня в бок, и я полетела на соседний стол. Правая ладонь налетела на стакан с горячим компотом. Разбив его, я вогнала осколки в мягкую плоть и обожгла её.

Слёзы невольно брызнули из глаз. Острая боль в ладони и кровь на стеклах и полу. Я встала и оглянулась. Никто не собирался мне помочь.

– Вы доказываете взрослым, что вы тоже люди, которые не заслужили, чтобы их бросали родители. А мне кажется, что половина из вас это вполне заслужила. Ведь вы, – я обвожу взглядом всех присутствующих, задерживаясь чуть дольше на Косте и Богдане, – самые, что ни наесть, монстры!

И убегаю из столовой с кровоточащей рукой. Уже второй день я не могу нормально поесть! У меня уже желудок к позвоночнику прилип!

– Что с тобой происходит? – Татьяна Викторовна в который раз задаётся этим вопросом.

– Сама бы хотела знать. – Вздыхаю я, рассматривая свою продырявленную руку. Врач как следует обеззараживает ранки и заматывает всё это дело бинтом.

– Лола? – Слышу голос Яна. Смотрю на свою руку и думаю, стоит ли мне с ним сейчас встречаться? – Лолита, это ты?

Ничего не поделаешь, меня уже рассекретили. Я тяжело вздыхаю и нацепляю добродушную улыбку.

– Привет. – Плюхаюсь на краешек его кровати.

Ян выглядит добро и довольно хорошо.

– Меня завтра выписывают. – Радостно сообщает парень и переводит взгляд на мою руку. – Что случилось?

– Ян, я хочу тебя кое о чем попросить. – Издалека начинаю я, не зная, как сказать, мямлю.

– О чем?

– С завтрашнего дня не разговаривай со мной и вообще, держись от меня подальше.

– О чем ты? Почему я должен это делать? Тебе неприятно со мной общаться?

Я встаю с кровати и продолжаю:

– Если тебе не дорого твоё здоровье, то, конечно, мы можем общаться. Но сейчас против меня настроен весь интернат. Ты в моих проблемах не виноват, поэтому и отвечать не должен. – Я посмотрела Яну в глаза. – Пожалуйста, держись от меня подальше.

Я вышла из кабинета врача и тут же наткнулась лбом в грудь Кости.

– Как твоя рука? – Поинтересовался Димитров, высматривая то мою руку, то моё лицо.

– Не твоё дело. – Отрезала я и, отвернувшись, потопала в свою комнату.

«Не нужна мне ни твоя жалость, ни внимание. Если бы действительно было жаль, то, не смотря на дружбу с Богданом, ты помог мне, а не стоял и бездействовал! Я в тебе очень разочаровалась, Димитров».

Так было всю чёртову неделю. Я не могла ни завтракать, ни обедать, ни ужинать. От голода голова разболелась, и мутило жутко. Я с трудом соображалась на уроках, а в пятницу вообще потеряла сознание. Но видимо Богдану показалось этого мало. В субботу, на прогулке, меня поджидали ещё большие неприятности.

Света, Ира и их подружки устроили мне тёмную. Пока все остальные гуляли по городу, меня затащили в какой-то мрачный переулок и избили. Нещадно били ногами по животу и лицу. Пару раз треснули по голове, и только когда я отключилась, всё закончилось.

Естественно в интернате была паника. Пропала ученица! То бишь, я. Когда я очнулась и дошла до учреждения, там вовсю велись поисковые работы. Даже полиция была!

– Лолита! – Услышала я крик, когда, едва передвигая ногами, добрела до ворот.

Ко мне подбежал Костя и схватил на руки.

– Что с тобой случилось? Лола?! – Вскрикнул он, когда я с трудом выбралась из его объятий.

– Где ты была?! – Я настолько туго соображала, что не сразу увидела Богдана, который стоял рядом и был вне себя от ярости.

– А по мне не видно? – Ухмыльнулась я. – Гуляла.

Я сделала ещё пару шагов и упала. Смутно помню врачей вокруг себя, какой-то шум, гам, ругань. Проснулась я в больнице. Именно в больнице! В вене торчал катетер, а я была под сильнодействующим обезболивающим препаратом.

Уже ближе к ночи, когда я проснулась в двадцатый раз, не открывая глаз, я почувствовала чужое присутствие. Рядом кто-то сидел. И я взмолилась, чтобы это был не Бусыгин. Кто угодно, только не он!

– Что тебе стоило попросить меня о помощи? – Моим желаниям было не суждено сбыться. В палате был именно Богдан. – Слишком гордая? – Вскрикнул парень. Следует глухой звук, будто от удара. – Посмотри, куда завела тебя твоя гордость.

– Это твоя вина. – Прохрипела я, открывая глаза и видя, что Богдан стоит у окна. Одна его рука сжата в кулаке. – До твоего появления в моей жизни меня хотя бы не трогали.