Ёлка возродила во мне эти воспоминания. И теперь моё настроение разделилось на два лагеря – первое, взгрустнуло, подсовывая гадкие мысли, что теперь я одинока, вторая вопила, что так я впустила своих родителей в сегодняшнюю жизнь, тем самым показывая, что я не одна и я счастлива. Более или менее.
Мы с Костиком быстро нарядили ёлочку советскими новогодними украшениями, которые остались ещё от его бабушки, переставили стол из кухни, в комнату и начали накрывать на стол.
– Как ты смог убежать от властного Бусыгина? – Наконец-то я решилась на этот вопрос.
– Честно говоря, я ему соврал, сказав, что буду отмечать дома с соседкой, которая якобы была бабушкиной приятельницей последнее время. – Костик потупил взгляд. Мы оба ненавидели враньё, но после моего побега погрязли в нём.
– Но разве это ложь? – Задумалась я, когда таскала столовые приборы из кухни в комнату. – Смотри, я действительно твоя соседка, только не по дому, а по квартире. – Я начала перечислять реальные факты. – Да и потом, мы с бабушкой действительно подружились! Чем не приятельницы?!
– Дело даже не во вранье. Богдан стал каким-то странным и это меня настораживает.
– Чёрт с ним, с Богданом твоим! – Вскипела я. – Как он узнает, что я у тебя? Если, только ты сам не расскажешь под страхом скорой смерти. – Последнее я сказала в шутку, но Костик понял это превратно.
– Да я лучше себе язык откушу! – Воскликнул в сердцах Димитров, едва не выронив блюдо с тортом.
В девять часов я пошла переодеваться. Платье сидело на мне как влитое! Фасон точно очерчивал тонкую талию, а цвет делал акцент на моей белой коже. Волосы я заранее вымыла, оставила досушиваться на воздухе, а к вечеру, когда в субботу готовила торт, сделала гульку на голове. К празднику у меня была обалденная копна красивых локонов!
Итак, я была абсолютно готова к встрече 2018 года!
Увидев меня во всей красе, Костик, стоявший у стола, решил сесть на диван, но промахнулся и больно шлёпнулся задницей об пол. Я подбежала к нему и, сквозь смех, помогла встать на ноги.
– Мы ещё не пили, а тебя уже развезло?! – Продолжая хохотать, спросила я.
– А ты себя в зеркало видела? – Внезапно выдал Димитров и я заткнулась.
– А что не так? – Испугалась я, начиная стягивать пышную юбку платья к коленям. Я так делала, когда стеснялась.
– Лолита. – Прошептал Костя и поднял мою голову так, чтобы заглянуть в глаза. – Ты божественно красива и это просто незаконно! – С выражением выдал Димитров, и я почувствовала, как к щекам прилила краска.
– Скажешь тоже. – Смутилась я, отходя от парня. – Давай проводим старый год. – Предложила я и открыла фруктовый сок. Яблочный, мой любимый.
Этот праздник я никогда не забуду. Как небольшая семья, мы отметили его в теплой, уютной обстановке. Костя подарил мне небольшие серёжки- гвоздики. Серебренные, в форме небольшой бабочки.
– Я вижу, как тебя коробит носить то, что подарил тебе Бусыгин. Не хочу, чтобы ты расстраивалась, вспоминая его. А такой скромный подарок будет напоминать тебе обо мне. – Я тут же попросила помочь мне заколоть украшения и убрала чужой подарок, подарок Богдана, подальше от своих глаз.
Я же подарила Косте крестик на цепочке. Купила его в ювелирном. Обычный, серебряный, без излишеств. Когда ходила поминать бабушку в церкви, подошла к батюшке, попросила осветить.
– Если меня рядом не будет, пусть этот крестик защищает тебя и освещает дорогу, по которой ты будешь подниматься вперед в этой жизни. – Я сама повесила крестик на шею Косте и крепко его обняла.
Мы просидели в компании друг друга, поедая божественный торт и подпевая песням. Вкусные салаты разлетелись, словно горячие пирожки! А утром, как бы грустно мне не было, но Косте надо было ехать к Богдану.
Весь день я провалялась в кровати, периодически вставая похомячить. И естественно к вечеру у меня дико заболел живот. Я вышла в аптеку, купить каких-то лекарств и минеральной воды. А ещё, как я поняла, дело было не в еде, а в том, что у меня были критические дни, и переносила я их с трудом. Для некоторых девушек, этот период жизни бывает адским.
Повернув ключ в замке, я зашла в квартиру и замерла. Что-то было не так. Совсем не так. Я ещё не успела разуться и снять куртку, как поняла, что свет я не выключала, когда уходила. Меня не было от силы двадцать минут!
Глава 4
Я поставила на табуретку стеклянную бутылку минералки и, пощелкав выключателем, который расположился на стене у двери, поняла, что, скорее всего, выбило пробки. Ну, раз не включается. Сняв куртку, в которой лежал мобильный телефон и пакет с лекарствами и прокладками, я пошарила в трюмо, чтобы отыскать свечки. Нашла одну и, захлопнув дверь, пошла на кухню мимо гостиной.
Краем глаза увидела в комнате какую-то тень. Движение. И запах…. Этот запах я узнаю из миллиона! Бросив свечку на пол, я, словно загнанная лань, ломанулась к двери, но меня тут же ухватили одной крепкой рукой за талию, второй зажали рот и подняли.
– Не дёргайся, куколка! – Услышала я голос Богдана и моё сердце выпало из пяток.
Вот так, держа брыкающуюся меня на весу, Бусыгин вернулся в комнату и бросил меня на расправленный диван.
– Лежать! – Рявкнул парень. От того, что я не видела его лица, но слышала грозный голос, я боялась ещё больше. – Будешь рыпаться, всажу снотворное. – Сквозь зубы прошептал Бусыгин, продолжая нависать надо мной.
– Отпусти меня! – Верещала я, стараясь задеть Богдана.
Бусыгин буквально лег на меня, зажимая в кулаке мои волосы и оттягивая назад. Чтобы не заорать, я прикусила язык и замычала.
– Я с ума сошёл, разыскивая тебя по всему городу, а ты вот где развлекалась? – Конец фразы Богдан произнес как-то озлобленно. – И с кем? С моим лучшим другом. – На слове «лучший» Богдан усмехнулся.
– Что ты с ним сделал? – Рыкнула я, понимая, что с Костей что-то случилось.
– А ты не о нём беспокойся. – Сквозь зубы ответил Богдан и жестко впился своими губами мне в шею, кусая тонкую кожу.
– Перестань! – Я начала извивать, будто уж на сковородке. – Где Костя? Что ты с ним сделал? – На имени друга Бусыгин резко застыл.
– Не смей. – Тихо, едва слышно произносит Богдан, потом рявкает прямо мне в лицо: – Не смей произносить его имя! – Бусыгин сжимает пальцы на моей шее.
– Давай, убей меня. Покончи с этим. – Шиплю я ему в ответ. – Я лучше умру, чем с тобой буду!
– Почему? – Выдыхает Богдан, а я вижу в его глазах непролитые слёзы. Это сбивает с толку. – Почему ты готова умереть, лишь бы меня рядом не было? Ты будешь любить кого угодно, но не меня?
– Любовь не может существовать в одностороннем порядке. – Отвечаю я сипло. Хватка Бусыгина слабее, но окончательно руку он не убирает. – И твоя любовь, если это чувство можно так назвать, она убивает меня. Ты постоянно ревнуешь, злишься, ты окружил меня тотальным контролем, а не заботой.
– Я защищал тебя! – Раненым зверем кричит Богдан. На моё лицо падает одинокая слезинка. Это было точкой отсчета, когда взорвётся Бусыгин. – Я так сильно тебя люблю, что не собираюсь отдавать кому-то другому! – Богдан наклоняется ко мне, и я не успеваю отвернуться, чувствуя, как сминаются под диким напором мои губы. Одной рукой он продолжает сдерживать меня за шею, второй шарит по телу, стараясь быть одновременно везде.
– Хочешь или нет, но ты будешь моей. – В сумасшедшем припадке шепчет Богдан, а рука оттягивает молнию на джинсах. Меня прошибает током от понимания. – Я запру тебя, посажу на цепь, но никому не отдам. Ты только моя куколка. – И шумно вдыхает запах моей кожи.
– Мне казалось, что ты уже давно вырос из игрушек. – Выворачиваясь, я старалась не дать Богдан прикоснуться ко мне там.
– А тебя мне всегда мало. – И тут рука Бусыгина, к слову горячая и большая, нащупала резинку трусиков. – Боже, как же долго я ждал этого момента. – Голова Бусыгина покоиться у меня на груди. – Я мечтал сделать тебя своей в совершенно иной, романтической обстановке. С цветами, с шампанским, на шелковых простынях. Всю ночь любить тебя! Ласкать тебя, шептать нежности и слышать в ответ как ты шепчешь моё имя. – Какие сумасшедшие мысли у Богдана! Они пугают.
