«Я знала, что так и будет, — сказала она. «Слушай, я поговорю с Андерсоном и начну помогать Гриву с этими историями. Я не могу думать ни о чем другом».
Она ушла, но вернулась через десять секунд. — Мы должны заполучить его, Лукас. На этой неделе или на следующей».
"Я не знаю. . . ».
«Это все время, что у меня есть этот раунд. . . а следующий раунд будет еще короче».
Лукас пришел домой рано, нашел Уэзер на диване и читал «Невесту-грабителя» , подогнув под себя ноги.
"Тупик?"
— Похоже на то, — сказал Лукас. «Женщина в Мэдисоне подтвердила историю Джо Хиллерода. Мы снова смотрим на бумагу».
"Очень жаль. Он звучит как крупный придурок».
— В любом случае, он у нас на прицеле, — сказал Лукас. «Он держал в руках большую часть винтовок, и их ребята из опознания получили хорошие отпечатки. А в его грузовике нашли болторезы и лом, и парень со следами от инструментов сопоставил их со следами на двери оружейного магазина в Вейзате.
«Так что же осталось? По делу об убийстве?
«Боже, я не знаю. Но я чувствую, что все движется».
Лукас провел поздний вечер в кабинете, просматривая книгу Андерсона по этому делу — все бумаги, которые кто-либо приносил, с историями, которые Грив закончил. Уэзер подошла к двери в своей хлопчатобумажной ночной рубашке и сказала: «Будь особенно тише, когда будешь ложиться спать. Завтра у меня будет тяжелый».
"Да." Он оторвался от газеты, его волосы были в беспорядке, обескураженный. — Боже, знаешь, здесь так много всякой всячины, и столько дерьма. То, что есть в этом файле, вы можете потратить на расследование четыре года и так и не узнать ни хрена.
Она улыбнулась, подошла и уложила его волосы на место, а он обнял ее за спину и притянул к себе, так что он мог прислонить голову между ее грудей. В этом было что-то животное: это было так хорошо и так естественно. Как мама. — Ты его получишь, — сказала она.
Час спустя он ломал голову над заметкой Андерсона о глухих. Все звучало правильно: парень с бородой едет в книжный магазин, в грузовике. Как, черт возьми, они так сильно испортили лицензию? Он взглянул на часы: час, слишком поздно, чтобы звонить кому-либо в Сент-Пол. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Может быть, что-то всплывет на поверхность его разума. . . .
20
КУП ПРИНЕС пакет мягких тако «Тако Белл» на крышу, бросил пакет на корпус кондиционера и подтянулся за ним. Света было еще достаточно, чтобы Сара Дженсен могла его увидеть, если бы выглянула в окно, поэтому он шел, пригнувшись, по корпусу, пока не оказался за вытяжным вентиляционным отверстием.
Отложив тако в сторону, он вытряхнул прицел «Кова» из брезентового футляра и осмотрел квартиру. Где был блондин? Вернулся ли он? Сердце его похолодело от страха. . . .
Шторы в обеих комнатах были открыты, как обычно. Сары Дженсен нигде не было видно. Дверь в ванную была закрыта.
Удовлетворенный на данный момент, Куп устроился за вентиляционным отверстием, открыл тако и проглотил их. Он капнул сметаной на куртку: Дерьмо. Смахнул сметану салфеткой, но останется жирное пятно. Он швырнул салфетку с края корпуса, потом подумал, что я не должен этого делать, и сделал мысленную пометку поднять ее, прежде чем он уйдет.
Через десять минут после того, как он пришел, Сара Дженсен быстро вышла из ванной. Она была обнаженной, и трепет ее тела пронзил его, как электрический ток, как удар скорости. Он навел на нее прицел, когда она села за туалетный столик и начала работать над своим макияжем. Ему нравилось видеть это, тщательную работу под глазами, подкрашивание ресниц, чувственный рисунок ее полных губ. Ему снились ее губы. . . .
И он любил смотреть на ее голую спину. У нее были гладко очерченные плечи, волнистый позвоночник от вершины ее круглой задницы прямо к затылку. Кожа у нее была прекрасная, чистая — одна маленькая темная родинка на левой лопатке, длинная бледная шея… . .
Она встала, повернувшись к нему, лицо ее было сосредоточено, ее груди качались, великолепный лобок… . . Она копалась в своем комоде, глядя на что? Нижнее белье? Она натянула трусы, сняла их, откинула назад, натянула более короткую пару, посмотрела на себя в зеркало. Снова посмотрела, попятилась, оттянула нижнюю резинку штанов от бедер, позволила ей защелкнуться, повернулась, чтобы посмотреть на свою задницу.
И Куп начал беспокоиться.
Она нашла бюстгальтер к брюкам, возможно, на косточках: он, казалось, приподнимал ее. Она на самом деле не нуждалась в этом, подумал он, но выглядело хорошо. Она снова повернулась, посмотрела на себя, снова щелкнула резинкой на штанине.
Поз.
Она была довольна собой.
— Что ты делаешь, Сара? — спросил Куп. Он отследил ее с помощью прицела. — Какого хрена ты делаешь?
Она скрылась в шкафу и вернулась с простым темным платьем, то ли темно-синим, то ли черным. Она прижала его к груди, посмотрела в зеркало, покачала головой и вернулась в шкаф. Она вернулась в синих джинсах и белой блузке, подняла их, надела, заправив рубашку. Посмотрела на себя, поморщилась в зеркале, покачала головой, вернулась в шкаф, вышла с платьем. Она сняла джинсы, снова раздеваясь для него, возбуждая его. Она подняла платье, натянула его через голову, разгладила.
— Ты уходишь, Сара?
Она снова посмотрела в зеркало, положив руку на задницу, затем сняла платье, бросила его на кровать и задумчиво посмотрела на свой комод. Подошел к сундуку, открыл нижний ящик и достал бледно-голубой хлопковый спортивный костюм. Она натянула его, закатала рукава толстовки, вернулась к зеркалу. Стянула кофту, сняла лифчик, снова надела кофту.
