Берт пошел дальше по коридору, а Марджери пробормотала: «Приберись сама, придурок». Но она пошла за пульверизатором и губкой, и помощник медсестры сказал, когда она уходила: «Если вы что-нибудь услышите от Лорен, дайте мне знать. Я имею в виду, боже».

  Лорен Синглтон , наконец , встала с постели в два часа. Он не мог много спать, засыпал только для того, чтобы увидеть во сне Деона и Джейн, висящих на дереве. Потянулся, почесался, пошел в ванную. Пока он брился, глядя в зеркало, он начал думать о своей последней реставрации Кадиллака. Машина была у Калба, и это могло быть неудобно. Чем больше он брился, тем неудобнее это казалось. Он закончил бриться, принял душ, почистил зубы, оделся и позвонил Джину Калбу.

  Калб позвонил по телефону и сказал: «Катина сказала, что вы слышали».

  «Сегодня утром меня разбудили радиочасы, — сказал Синглтон. — Я подумал, что было бы неплохо убрать «Кадди» отсюда, пока все не уляжется.

  Калб кивнул. "Да. Немедленно. Где вы хотите это?"

  «Мой гараж. У тебя есть кто-нибудь, кто мог бы сбить его для меня? Я отгоню их обратно.

  — Я позову Шерма, он ничего не делает. Так что ты думаешь?"

  Синглтон покачал головой. "Я не знаю. Интересно, это как-то связано с Джо? Вы думаете, они дрались? Я имею в виду, что Деон никогда ничего не говорил».

  — Я совершенно сбит с толку, — сказал Калб. «Если бы мне сказали, что дерьмо — это Шинола, я бы просто кивнул и согласился».

  "То же самое со мной. Когда ты сможешь перегнать машину?»

  "Прямо сейчас. Мы все закрываем, все вывозим. Шерм будет через пятнадцать минут.

  — Я буду ждать снаружи.

  — Послушай, Лорен, мы очень рассчитываем на тебя. Ты должен быть начеку. Вот почему ты получил эту работу».

  "Я понимаю. Ты можешь рассчитывать на меня."

  ПЕРЕТАСКА МАШИН заняла сорок минут. Когда это было сделано, Синглтон отправился в центр города, поискал информацию, получил небольшие кусочки и один существенный факт: никто ничего не знал. Он позвонил Калбу, сказал ему это. В три тридцать он вернулся домой. Как всегда, придя домой, он проверил свои деньги. Он хранил его в подвале, в дырах в ряду бетонных блоков. Может быть, подумал он, ему следует сдвинуть его. Возьми банковскую ячейку подальше, может быть, в Майноте или где-то еще. Если бы кто-нибудь посмотрел на него серьезно, люди из BCA, они бы нашли деньги, и тогда кот был бы из мешка.

  Деньги. Он не знал, что с этим делать. Он купил несколько дорогих ботинок, еще одну старую «Кадди», несколько хороших средств для покраски машин.

  Когда он получил свою первую единовременную выплату от Калба, он сделал ошибку, показав ее маме. Она потребовала его, большую часть, и с тех пор возвращалась каждую неделю, требуя большего. Потом он познакомил ее с Джейн, и они поладили, и когда пришли большие деньги, она забрала большую их часть .

  Синглтон выступил против нее — во всяком случае, немного — и потребовал пятьдесят тысяч. Пятьдесят тысяч почти дали бы ему небольшой магазин где-нибудь. Может быть, в здании Мортона есть место для работы над парой Caddy одновременно, а может быть, даже место для установки покрасочной камеры.

  Большие мечты . . .

   БАМ!

  Задняя дверь распахнулась. Только один человек вошел так, без предупреждения. У Синглтона в руке было несколько сотен долларов, и он торопливо сунул их в карман, дернул за шнурок верхнего света и направился вверх по лестнице.

  Марджери ждала на кухне. Это была маленькая, худенькая, морщинистая женщина; женщина, которая была для других женщин тем, чем изюминка была для виноградины. Глаза у нее были бледно-голубые, а волосы, когда-то светлые, на первый взгляд казались седыми, но на самом деле были почти бесцветными, полупрозрачными, как лед на стекле. Губы у нее были тонкие, подбородок заострен; Катина называла ее Ведьмой.

  — Что, черт возьми, ты делал? — спросила она. — Почему, черт возьми, ты не позвонил мне по поводу Деона и Джейн? Она вздернула нос, понюхала и подошла к нему вплотную. — У тебя здесь была эта шлюха, не так ли? Я чувствую запах ее сока».

  «Не шлюха, мама. . . ”

  Она дала ему пощечину, сильную, полную пощечину. — Она шлюха, если я скажу, что она шлюха, — закричала она. «Она шлюха».

  Синглтон отошел от нее, прижав руку к лицу, яростно рассерженный. У его мамы была тонкая шея, и иногда он думал о том, чтобы сломать ее. Возьми эту чертову маленькую шейку кукурузного стебля и отломи ее. Он оскалил на нее зубы, стиснул их, почувствовал, как колотится его сердце.

  Марджери не забыла о ванне. Она отошла подальше, понизив тон. «Кто бы это ни сделал, они могут прийти за нами», — сказала она. — Этот гребаный негр продал бы нас за четвертак, и ты это знаешь.

  — Мама, что я могу сделать? Он услышал жалобный стон в своем голосе. Он не ненавидел нытье, только потому, что оно всегда присутствовало, когда он имел дело с мамой, а он не распознавал его.

  — Ты мог бы позвонить мне, — крикнула она. — Но ты был здесь со своей шлюхой, когда мог звонить мне. Я должен подумать об этом». Она огляделась, сузив глаза. — Что ты вообще здесь делаешь? Тебе следует быть в центре города и посмотреть, что ты видишь.

  — Я уже был там какое-то время и почти ничего не слышал. Копы нашли деньги Деона. Он был спрятан где-то в его доме. У них все получилось».

   — Черт возьми, — сказала Марджери. «Они все получили? Проклятье."

  «Это то, что я слышал. В городе есть полицейские штата, и они должны быть очень хорошими. Думаю, нам лучше залечь на дно.