Уэзер задумалась на полсекунды, затем ее рука потянулась ко рту. "О нет. Боже мой."

  "Да. Я думаю, Терри Маршалл подобрал его. Катар уже мертв около шестидесяти сорока.

  «Лукас. . . почему вы . . .?»

  — Потому что я не был уверен. И даже если бы я так думал, я не уверен, что это неправильно. Что, если Катар выйдет через десять или двенадцать лет и снова начнет убивать? Это может случиться».

  — Да, но Лукас — это неправильно. Это ужасно».

  — Но Катар…

  — Лукас, дело не в этом придурке. Это про Терри. Если он сделал это, это будет ужасно для него. К черту Катара, это Терри ».

  Он посмотрел на нее и сказал: — Катар умер всего около шестидесяти сорока. Если нет, то я знаю, куда они направляются, около шестидесяти сорока.

  Погода сказала: «Кладбище».

  «Думаю, это соответствовало бы тому, как работает разум Терри».

  — Лукас, ты должен кому-нибудь позвонить, — сказала она. — Лукас, ты не можешь этого допустить.

  Лукас схватился руками за голову, сидя на кровати, замерев. Потом вдруг, подняв глаза: «Хорошо. Я иду. Я могу победить их там. Будильник сработал пятнадцать минут назад. Может быть, я могу что-то сделать, может быть, я могу, если есть время, может быть. . ».

  Он встал с кровати, натягивая штаны, сапоги. «Дай мне мою толстовку, дай мне мою толстовку. . ».

  Они ковыляли через весь дом, Лукас натягивал одежду к гаражу. Он сел в «Порше», когда дверь гаража закрылась, и она закричала: «Вперед! Идти!"

   29

  Лукас возился с мигалкой на приборной панели, подключил ее к розетке и, когда резкий красный свет прорезал дыры в ночи, последовал за ней вдоль Миссисипи, через реку возле аэропорта, через реку Миннесота у моста Мендота, а затем на юг по шоссе 55, все время прокручивая цифры. Маршалл не будет ехать больше, чем на милю или две с превышением скорости, чтобы не столкнуться с возможными гаишниками — для гаишников было рано, но пробка уже начиналась, и Маршалл не хотел брать ни с того, ни с сего. шансы.

  И это дало Лукасу шанс. Давая Маршаллу двадцать-двадцать пять минут форы — Маршалл ехал дальше в город, чем Лукас, и столкнулся с большим количеством машин, — он и Лукас должны были прибыть на кладбище примерно в одно и то же время. Что там произойдет, Лукас не знал; и если Маршалла там не было, если он просто решил высадить Катар где-нибудь в лесу, в какой-нибудь заранее вырытой яме, тогда все кончено.

  Сотовый телефон, подумал он. Может быть, ему следует позвонить шерифу округа Гудхью, чтобы они прислали машину. Но тогда, если бы Маршалла там не было, они бы знали, что Лукас знает, кто захватил Катар. . . . Он дотронулся до кармана пиджака в поисках телефона, все еще думая об этом. Карман был пуст. Телефон снова стоял на зарядке на его столе.

  Пропал один вариант.

  Он коснулся своего ремня: 45-й калибр был там. Он взял его, не думая. Но зачем?

  ТРИ ЧЕЛОВЕКА ДОЛЖНЫ знать обо всем этом — он, Уэзер и Маршалл, — и Дел, вероятно, догадается, если когда-нибудь сядет и задумается. Никогда не будет никаких доказательств. Маршалл был бы слишком осторожен для этого. Что делать, если он опоздал, а Катар уже мертв? Просто продолжать?

  Ему пришлось бежать. . . .

  Он ехал по пригородам, на красный свет и вокруг шаркающих машин, наблюдая за движением по обочинам дорог, за незнакомыми людьми. Если бы он врезался в другую машину на такой скорости, «Порше» превратился бы в колпак; если он ударит блуждающего человека, он мгновенно превратит этого человека в гамбургер.

  Всю дорогу, подсчитывая, недоумевая: он не сказал Уэзеру или кому-либо еще о ноутбуке. Если бы он взял ноутбук в центр после того, как нашел его, обработал его, они могли бы снова арестовать Катара по обвинению Аронсона, и он, вероятно, не внес бы залог. Вся концепция Маршалла была бы закорочена.

  Но что тогда происходит с правосудием? Десять или пятнадцать лет в тюрьме, когда Катар выходит из себя, даже более осторожно, чтобы снова убивать? Некоторые из них, некоторые из Катаров, никогда не останавливались. Лукас все еще сомневался в акциях. Если бы не Уэзер, он бы, возможно, отпустил его. . . .

  врезался в асфальт к северу от пересечения Пайн-Крик при достаточном дневном свете, чтобы ясно его разглядеть. Он скользнул в поворот и прыгнул на газ, затем вырулил на гравийную дорогу. Закройте сейчас; больше света. Он увидел приближающуюся стоянку ДНР и сидел на ней. . .

  "Проклятье." Красный джип Чероки Маршалла.

  Лукас с криком бросился на стоянку, затормозил рядом с «чероки» и выскочил наружу.

  Осмотрелся . . .

  Маршалл и Катар были на склоне холма. Они остановились, и оба смотрели на него сверху вниз. Катар был одет в пижаму, а ноги босые. Ему какое-то время затыкали рот, подумал Лукас: вокруг его шеи было обмотано несколько витков клейкой ленты, как будто их стянули с лица. Он дрожал то ли от страха, то ли просто от холода.

  Маршалл был одет в джинсы и коричневое пальто. Одной рукой он держал куртку Катара, а другой — крупнокалиберный 357-й калибр.

  Катар закричал: «Помогите мне, пожалуйста. Он сумасшедший, он меня убьет». В его голосе была ловушка. Его руки были в наручниках, и он протянул их к Лукасу, как будто молился.

  — Терри, черт возьми, — позвал Лукас. — Не делай этого, мужик.

  Маршалл перезвонил: «Я почти боялся, что ты появишься здесь. Я не думал, что ты будешь так быстр. Десять минут спустя, и все было бы в порядке».