Через несколько дней кошмар повторился. Он был на работе, когда позвонила мать и сообщила о смерти отца. Тут было много неясностей. За завтраком, по словам матери и Таси, Дмитрий Иванович выглядел, как обычно, потом удалился к себе в кабинет. Мать к нему не заходила. Между ними были очень напряженные отношения в последнее время. Она не могла ему простить того, что он на три дня уединился с Екатериной Петровной на даче, а он и не думал что-то объяснять или извиняться. Все же, когда он не вышел к обеду, она постучала к нему в кабинет, он не откликнулся, тогда она решилась войти. Дмитрий Иванович сидел в кресле. Сначала ей показалось, что он спит, но он был без сознания, и она сразу стала звонить Виктору Борисовичу. Тот был на совещании и отозвался только через полчаса. Почему мать сразу не вызвала скорую помощь и не позвонила Олегу, непонятно. Она говорит, что была в трансе и не соображала, что делает, надеялась только на Виктора Борисова. Когда он появился, то первым делом вызвал скорую помощь, но Дмитрий Иванович успел скончаться до ее приезда. Запоздалые действия семейного врача не смогли спасти пациента. Посмертный диагноз – обширный инсульт.

Екатерина Петровна присутствовала на похоронах отца, но на поминки не пришла. На кладбище лишь одну, отдающую театральностью, фразу бросила ему в лицо: «Ваш род проклят!»

Олег курил одну сигарету за другой, но я не делала ему замечаний. Сегодняшняя исповедь давалась ему нелегко. Он снял очки и стал их протирать. Я впервые видела его без очков, но его глаза не показались мне беззащитными, как это бывает у многих очкариков. Он смотрел на меня яркими карими глазами, в которых отражалась смесь разнообразных чувств.

– Я еще ни с кем не затрагивал эти темы столь откровенно, – сказал он, – даже с Пашей.

Помимо воли я почувствовала себя польщенной его доверием и накрыла своей ладонью его руку, лежащую на столе.

– Это очень хорошо, что ты мне это рассказал. Кажется, я начинаю кое-что понимать. В двух смертях близких тебе людей много неясного и подозрительного, и ты хочешь разобраться, чтобы нормально жить дальше. Я постараюсь тебе помочь.

Когда моя рука незаметно оказалась в его руке, я пришла в себя и, высвободив свою руку, внимательно посмотрела на него:

– Думаю, ты мне еще не всё рассказал, но на сегодня довольно. В общем, можешь на меня положиться.

– Я знал это с первой минуты нашего знакомства, – улыбнулся он. – Хотя, нет! Я это понял несколькими минутами позднее, когда ты топнула на меня ногой на вокзале.

Мы рассмеялись, вспомнив в подробностях ту сцену, и впервые за два месяца знакомства между нами возник такой близкий контакт. Он опять взял меня за руку, и моя кисть оказалась зажатой в его ладонях. Он же не сводил с меня доброжелательного, а то и нежного взгляда. Я была в замешательстве. Меня спас звонок мобильника. Высвободив руку, я взяла телефон и, увидев, кто звонит, вспыхнула с головы до ног. Затем посмотрела на Олега, давая понять, что хочу разговаривать без свидетелей, но он не сдвинулся с места. Тогда я пулей выскочила из кухни и, затаившись в своей комнате, с бьющимся в горле сердцем, ответила на звонок.

– Здравствуй, Маша. Это я, – произнес Артем.

Давно следовало бы забыть этого предателя, но я замирала, обмирала и таяла от его голоса, и ничего не могла с этим поделать. Наверное, он подумал, что я разговариваю с ним слишком сухо и даже недоброжелательно, но я просто могла выдавливать из себя лишь отдельные слова, на фразы дыхания не хватало, да и мой голос напоминал скрип немазаной телеги. Всё же соображать я как-то могла, так что поняла, чего он от меня хочет. Артем приехал в Питер и предлагал сегодня встретиться, якобы у него ко мне есть важное дело.

– Какое?

– Это не телефонный разговор.

Моя гордость противилась этой встрече, но соблазн увидеть Артема был слишком велик. И я не устояла. Мы договорились встретиться через час в кафе на улице Марата, он остановился в гостинице неподалеку оттуда. Переодеваясь и причесываясь, я размышляла, как вести себя с ним. Какое у него ко мне дело? Или это всего лишь предлог? Нет, вряд ли. Скорее, он хочет убедиться, что мне без него плохо, уж слишком явно он переживал то, что я так быстро нашла ему замену. Всевозможные предположения просто раздирали мой мозг, мне еле удалось сосредоточиться на своем внешнем виде.

Через пятнадцать минут я вышла из своей комнаты, одетая с иголочки, с легким макияжем и лихорадочно блестящими глазами. Олег сидел за компьютером в кабинете и, увидев меня, поднялся:

– Ты куда-то собралась?

– Да, у меня встреча.

– ОН звонил?

Я кивнула:

– Он приехал в Питер на несколько дней и хочет обсудить со мной какое-то важное дело.

– И ты поверила этому бреду о важном деле? – с неприятной усмешкой на лице поинтересовался он.

– Вот встречусь и узнаю.

Олег вызвался подвезти меня на машине, но я отказалась, заверив, что умею пользоваться общественным транспортом. В прихожей он подал мне плащ и посмотрел на меня настороженным и даже колючим взглядом:

– Надеюсь, ты помнишь о нашем договоре?

– Само собой, – пробурчала я, скрываясь за дверью.

В кафе я появилась с небольшим опозданием. Это было весьма демократичное заведение, без каких-либо излишеств, в какие меня и прежде приглашал Артем. Тут я с неприязнью вспомнила, что свою новую подругу он привел в самый шикарный ресторан города. Это помогло мне справиться с волнением, и в зал я вошла, полностью владея собой. Половина столиков пустовала, Артем сидел за столиком у окна лицом к двери и, увидев меня, сразу вскочил. Он был в джинсах и джемпере, с растрепанной шевелюрой, в общем, выглядел естественно и прекрасно. Я не понимала, что чувствую, но когда он сделал попытку меняобнять, я его довольно грубо оттолкнула:

– Давай, обойдемся без телячьих нежностей.

Он помог мне снять плащ и повесил его на стоящую рядом вешалку. Затем мы обсудили меню и сделали заказ. Я то и дело ловила на себе его восхищенные взгляды, но делала вид, что не замечаю их.

– Ты выглядишь потрясающе! – наконец, высказался он.

– Спасибо. Как видишь, приобрести внешний лоск совсем нетрудно. Но не будем отклоняться от темы. Какое у тебя ко мне дело?

– Я привез твою картину. Ты была права, она весьма интересна, тогда я ее недооценил.

Перед моими глазами предстала сцена из прошлого, и давняя обида вернулась.

– Можешь оставить ее себе. Она очень хорошо вписывается в современный интерьер. Я же живу в старинной квартире с антикварной мебелью, так что там она будет неуместна. – После небольшой паузы спросила: – Значит, твое важное дело – это вернуть мне картину?

– Нет, картина только предлог, – сказал он, не отводя от меня взгляда, и вдруг выпалил: – Маша, я не могу без тебя!

У меня перед глазами всё поплыло. Что такое он говорит? Наверное, бредит. Или это я брежу?

– Когда ты пришел к столь печальному выводу? – будто со стороны услышала я свой холодный голос.

– Да сразу же! Когда ты вышла замуж и уехала, я не мог себе места найти, работа не клеилась, и всё стало немило!

– Почему же ты сразу не кинулся мне вслед?

– Я не мог…

Он замолчал, а я не спешила прерывать паузу. Мы почти ничего не ели и не пили, и при взгляде на остывшее рагу я почувствовала дурноту.

– Понимаешь, – продолжил Артем, – мы с Таней вместе работали над передачей, она мне здорово помогала во всем, и я не заметил, как деловые отношения перешли в личные.

Слушать о его интрижке было невыносимо, и я обрадовалась звонку Олега.

– Дорогая, ты еще долго будешь беседовать со своим старым знакомым? – непринужденно спросил он.

– Нет, недолго. Не волнуйся, дорогой, я доберусь на такси.

Артема перекосило от нашего разговора, и он со злостью заявил, что не верит в нашу любовь. По его мнению, я решилась на брак с Шестопаловым от отчаяния, а тот нагло воспользовался моим неуравновешенным состоянием. Артем был прав, но мне не хотелось признавать его правоту.