Сноровисто священнодействуя короткими, но на удивление ловкими пальцами, он разделал мясо и сало отдельными кусками, затем погрузил их в котелок с приготовленным рассолом, в котором оказались намешаны в строгой пропорции специи, соль, собранные янитом по дороге душистые травы. Туда же бултыхнулся добытый сестренкой дикий лук, очищенный и порезанный на кружочки. Работая, Рыжик непрестанно мурлыкал себе под нос дурацкие песенки про Хрю-Бим-Бома и ему подобных несчастливых страдальцев. В слушателях оказалась вся собравшаяся у костра компания вкупе с сидящими чуть поодаль отступниками. Однако увлеченный повар в упор не замечал никого.
- Так, так, гм-мы-мы, хорошо, блин, - спустя примерно полчаса, удовлетворенно причмокнув, пробормотал он, попробовав извлеченный из рассола кусочек мяса. - М-м-м, самое время сходить за рогатинами и шампурами.
Он оторвался от котелка, направляясь к сложенным вместе мешкам. В одном из них хранились кухонные причиндалы, к которым ревнивый Рыжик не разрешал прикасаться никому без его «высочайшего» позволения.
- Ну че, блин, старый козел? - по пути «ласково» поприветствовал он потянувшегося к нему мордой Уголька, пасущегося неподалеку на краю приютившей нас поляны. - У-у, негодяй везучий, не попадись сегодня кабанчик, сам бы на шашлычки пошел. Хотя ... Жесткий ты, наверное, как подошвы моих сапог. Зубы неохота ломать.
Уголек примирительно заржал.
- Ладно, прощаю, - таки снизошел гном, легонько хлопая пофыркивающего коня по морде, - тока пшел вон с моих очей, не то, блин, передумаю. Пшел вон, говорю!
Разыскав необходимые предметы, он вприпрыжку вернулся к костру, установив над ним на нужной высоте четыре металлические рогатины; на них положил две специальные поперечные планки. После этого, взявшись за шампуры, Рыжик нанизал на них попеременно мясо, сало и лук, а затем разложил длинным, широким рядом. Зашкварчали, падая на уголья, первые капли рассола и жира. Вскоре вовсю поплыл аромат свежего подрумянившегося мяса. Периодически переворачивая шампуры, гном слегка сбрызгивал шашлыки выпрошенным у Фанни небольшим количеством коньяка. Это, как он горячо уверял, придаст продукту оригинальный, дивный смак.
- Никогда ни о чем подобном не слыхал, - недоверчиво заухмылялся Джон. - Надо же такое придумать: традиционное сухое вино заменить коньяком. Н -да-а.
- Послушай, Каланча, не нравится, сиди голодный, нам больше перепадет, - не отрываясь от работы, сухо отрезал Рыжик. - А то больно умный бываешь иногда. Да ежели ты, дубина стоеросовая, хочешь знать, это старинный байлиранский рецепт. Вот. Мне об нем Нэд Паладин как-то поведал. По секрету. Рассол тоже, кстати, по тому же рецепту составлен. Э-э, да че тебе, балде, доказывать. Тебе все хи-хи да ха-ха. Чертово бревно!
- Не вешай лапшу на уши, - хитро прищурился Джон, - не получится. Сознайся лучше по-честному, небось, рассчитываешь поживиться остатками? Ну, что, рыжий прохвост, угадал я?
- Не-е-ет! - раздраженно заверещал гном, но его с головой выдали щеки, заалевшие яркими маками.
Первым рассмеялся я, а уж за мной вся остальная компания. Старательно притворяющиеся дремлющими отступники тревожно подняли головы.
- Ох, Каланча, Каланча, отравлю я тебя когда-нибудь, - пообещал Рыжик, окинув великана зловещим взглядом. - Потому как достал. Да у меня и мыслей таких в голове не было, чтобы коньячок оприходовать. Просто хотел повкусней приготовить всего лишь. И вот благодарность ... Один дурак высказывает идиотские предположения, а другие, нормальные, хохочут. Обидно ...
- Лис, перестань дуться, - принялась утешать Фанни, - ведь глупо обижаться на шутки. Мы тебя ценим и уважаем. Джон, подтверди!
- Угу, - сразу же подхватил великан, - ценим, уважаем. Гм, и верим ...
- Хорошо, сестренка, я прощаю верзилу, но только ради тебя, - нехотя снизошел гном, - действительно, глупо обижаться на таких, как он. Тем более теперь есть занятие поважней. Лопать можно, готовы шашлычки. Нате, уплетайте на здоровье, - он дал каждому по два шампура, унизанных длинным строем аппетитно подрумяненных кусочков мяса, сала и лука.
У всей без исключения компании потекли слюнки. Пока мы дружно уплетали за обе щеки, наш чудо-повар размещал над слабым огнем вторую партию шашлыков. О себе он, естественно, тоже не забывал, о чем неопровержимо свидетельствовали не останавливающиеся ни на миг челюсти.
Я очистил один шампур больше чем наполовину, когда почувствовал жадный взгляд самого молодого из пленных - невысокого, белоголового паренька лет девятнадцати. Едва я в ответ с презрением уставился на него в упор, как он стыдливо отвел глаза. Голоден, сопляк, подумалось совершенно без всякой злости. Но вряд ли стоило заботиться о кормежке людей, которых скорей всего придется прикончить. А лично я другого выхода не видел. Ведь стоит отпустить негодяев, и они тут же наведут на наш след целую свору дружков-отступников, даже возьми мы с них Слово Чести. Ибо оно для них - пустой звук. Все же набивать себе брюхо, когда рядом сидят голодные люди, пусть и враги, было не очень приятно. Несмотря на все практичные мысли.
Пока я раздумывал, как поступить, Фанничка молча протянула раненому половину своей порции. Тот несмело принял дар, слегка поклонившись и что-то неразборчиво бормоча. Мне хотелось бы надеяться, что это слова благодарности, а не проклятия. Не знаю почему, но я тоже поделился едой, только уже с белоголовым. Гм, наверное, потому, что дурной пример заразительный. Данную гипотезу подтвердили аналогичные поступки друзей. Исключением из правил, как всегда, оказался Рыжик, не пожелавший самолично угощать, как он выразился, «дармоедов». Хотя удивления заслуживал уже сам факт спокойного отношения к действиям товарищей. Впрочем, наверное, тут немаловажную роль сыграла Фанни, в глазах которой, по мере скромных сил, Рыжик старался не упасть.
Несмотря на наступившую темноту, пленных на время еды пришлось развязать. Основательно насытившись свежатинкой, мы принялись за крепкий душистый чай, добытый еще зимой при разграблении захваченного богатого обоза. Чудесный напиток заморских, сказочных стран достался и отступникам. Куда ж деваться, если накормили? Угу, а раз некуда, остается только напоить. После чая традиционным третьим блюдом последовали курительные трубки, будь они трижды неладны. Но, судя по всему, мои товарищи делиться табачком с пленными не собирались. Может, потому, что осталось его после того удачного зимнего налета не так-то уж много, а может, по другой причине.
