Джон подгонял приятеля другими выражениями типа:
- Вырву язык, тресну по башке, зашвырну в колючки.
Внешне угрозы звучали эффектно, да вот беда, ретивости гному нисколько не добавляли. Гораздо действенней всегда оказывался один-единственный неодобрительный взгляд Фанни.
Перед сном вся компания сгрудилась у костерка. Заядлые курцы задымили трубками. Мы же с Фанни превратились в ветряные мельницы. Черт побери, и как можно добровольно вдыхать подобную дрянь? Для меня это всегда была тайна за семью печатями.
Спустя десять минут таки наболтавшийся за день Рыжик, выбив пепел из трубки о каблук, нырнул в нутро ожидающей палатки. Чуть помедлив, за ним последовали остальные. Оставшись в одиночестве, я еще посидел немного, наблюдая за бойкими живыми язычками пламени, алчно пожирающими прошлогодние сучья и ветки. Потом, загасив огонь, сходил к лошадям, пасущимся рядом, у самого края укрывшей нас рощицы. Едва завидев хозяина, Дублон тихонько приветственно заржал, подставляя для ласк теплую шелковистую морду. Хитрая проныра Ласточка попыталась его оттеснить. Безуспешно. Что поделаешь, мой конь не всегда ведет себя как джентльмен. Пришлось уделить порцию внимания и даме. А как же иначе? Ведь существа женского пола обидчивы до ужаса. Думаю, в этом плане лошадь, баба и кошка ушли друг от друга очень недалеко. Впрочем, удивляться тут совершенно нечему. Природа!
Прежде чем шагнуть назад, под непроницаемый лиственный шатер, я бросил взор на небо, понемногу очищающееся от затянувшей его пелены. Кое-где, слабо проблескивая, даже появились первые робкие звезды, по которым можно было угадать узор притаившихся созвездий. К сожалению, белесых огоньков Взбешенной Яги я так и не обнаружил. Но с каждой прошедшей неделей они становились все ближе и ближе. А где-то там, прямо под ними, нас поджидал Элиадор. Какие сюрпризы ты приготовил дерзким скитальцам, древний отчий край дивного народа эльфов? Вряд ли следует надеяться, что приятные. Да и чего другого ожидать от места, превращенного Черным Королем в свое логово?
В палатке раскатисто храпел Джон, прикорнувший возле него Рыжик беспокойно ворочался, что-то невнятно, глухо бормоча. Отодвинувшись от этой парочки поближе к нормальным существам, я смежил усталые веки и почти тотчас отключился. Увиденный сон нельзя было назвать приятным.
Я медленно, словно букашка, полз по выжженной нестерпимо палящим солнцем пустыне. Над которой едва не до небес возносился столб из огненных кирпичей. Самую его вершину венчал восседающий могучий черный орел, внимательно следивший за каждым моим движением. И я со всей остротой чувствовал: проклятая птица вот-вот взмоет со своего насеста, а затем камнем обрушится с высоты. Благо от этой неприятности меня избавило своевременное пробуждение.
Причиной его, правда, послужила пятка Рыжика, непостижимым образом угодившая прямиком в лоб. Черт побери, я все одно был ему благодарен. До рассвета оставалось не более получаса, и задремать уже больше не удалось. Что, впрочем, не помешало еще полежать, притворяясь глубоко спящим, дабы привести в действие коварный ответный ход-удар пяткой в медный лоб Рыжика. К великому сожалению, проклятый гном никак не прореагировал на мою месть, чем, естественно, напрочь смазал все удовольствие.
Оставаться в лежачем положении смысла больше не было, и я, с наслаждением потянувшись, встал. Нашарил в потемках свои сапоги, обулся, затем, стараясь не потревожить друзей, выскользнул из палатки.
Снаружи оказалось прохладно, дул резкий северо-западный ветер, заставивший закутаться в плотный пограничный плащ. Линию горизонта на востоке обозначила тонкая алая полоска, быстро расширяющаяся на глазах. Увеличиваясь в размерах, она меняла и цвет, приобретая опенки золота разной пробы. Вот еще чуть-чуть и по небу заскользили робкие, пугливые щупальца, стыдливо касавшиеся девственно чистых, белоснежных облаков, сменивших туманную мглу прошлого дня.
На ум пришло байлиранское название солнца - Лу-ни Рэн, Золотой Осьминог, заставившее подивиться поэтической наблюдательности предков Сена и Нэда.
- Любуешься зарей, Стальная Лоза? - подошедшая сзади Фанни положила на плечо свою крепкую загорелую ладошку. - Это выгодно отличает тебя от остальных мужчин. Не принимая во внимание, разумеется, Карла. У немца тоже душа настоящего поэта.
- Прекрасное зрелище, сестренка, - охотно признал я, с трудом отрываясь от чарующего созерцания, - по-моему, оно символизирует вечность и обновление.
- Да ты, братец, я смотрю, еще и философ, - Фанни шутливо стукнула кулачком в мой бок
- А это хорошо или плохо?
- Точно не скажу, - рассмеялась она, - пожалуй, и то, и другое вместе.
Вскоре из палатки высыпала остальная компания. Шумно зевавший всклокоченный Рыжик, усиленно потерев заспанные глаза, отметил улучшение погоды радостным воплем гориллы, повергшей своего заклятого врага.
- Совсем малец одичал, - привычно посетовал окружающим Джон, - хоть бери да в клетку сажай.
- Прикуси-ка длинный язык, чертов переросток, - бесцеремонно оборвал его гном, - сам дикарь, каких поискать. А поди ж ты, с критикой лезет, наглец. Возьми вот лучше ведра да сгоняй к речушке за водой. Да шевелись, народ голоден. Слышишь, животами урчит?
Широко ухмыльнувшись, Джон отправился выполнять поручение крутого шеф-повара. Узкий, но глубокий поток нес свои чистые, зеркальные воды с противоположной стороны рощицы, пересекая ее поперек почти прямой линией. Но разве ж это расстояние для ходящего семимильными шагами?
Уже потом, накладывая великану добавочную порцию каши с мясом, Рыжик горестно пожаловался:
- О-ой, ну что с ним делать? В толк не возьму ... Все ест и ест. Когда ж это прекратится, а, Каланча?
Усердно заработавший ложкой Джон не обратил на выпад гнома ровно никакого внимания. Естественно, того задело подобное безразличие.
- Отвечай, обжора, коли тебя старшие спрашивают, - с пафосом рявкнул он, нависая над приятелем взъерошенным сердитым коршуном. - Не немой же ты, в конце концов!
- Отвали, придурок, - дал отповедь Джон, с трудом открывая набитый рот, - не то аппетит пропадет.
