я непроизвольно кивнул и опять скривился.

     - Дальше вы знаете, господин, - докончил бородач, приостанавливаясь и глядя 'на мою руку, - мы 'сзади набросились на гнусных отступников.

     Затем с опозданием посоветовал:

     - Вам бы следовало перевязать рану.

     - Глупости,- нетерпеливо отмахнулся я,- кровотечение, главное, прекратилось, значит, это потерпит. 'Лучше быстрей ведите к Карлу. Кстати, а почему он сам не участвовал в сражении? Не похоже на него. Или он ранен?

     - Да, господин, - угрюмое, обветренное лицо бородача потемнело, - хотя вернее будет сказать жестоко избит. Гады' поотбивали ему что-то внутри. Последние два дня мы по очереди тащили его на себе.

     Вспомнив несчастного с перерезанным горлом, я грязно выругался. И тут заметил уже невдалеке' Карла, лежащего на ложе из хвороста. От старого товарища по походам осталась лишь жалкая тень, до того он выглядел худым и изможденным. Но он тоже узнал меня, приветствуя улыбкой призрака и едва поднятой прозрачной рукой.

     - Карл, браток! - спотыкаясь и охая от боли, накатывающей волнами, я бросился к нему. - Ну здравствуй, чертяка! Эко тебя прикрутило, но теперь все будет в порядке. Поверь! Потому как есть кому' об этом позаботиться.

     Не обращая внимания на выступившие слезы, мы неловко обнялись.

     - Ты присядь рядом, - попросил затем Карл, виновато улыбаясь, - а то я совсем расклеился.

     Я исполнил его просьбу и уж раскрыл, было, рот, как он, опережая меня, заговорил сам.

     - Верно, что Рыжик и Джон с тобой?

     -Так оно и есть, - немного помедлив, согласился я, - а еще Фанни Рысь и наш приятель монах. - Они целы?

     - Гм, Карл, всем, знаешь ли, досталось, но гному с великаном, пожалуй, с лихвой: Без сознания ребятки лежат ...

     -Малыш уже пришел в себя, - глухо уведомила подошедшая сзади Фанни, - с Рыжиком плохи вот дела: легкое сильно задето, ребра сломаны, пульс прощупывается едва-едва ... М-да ... А это кто такой? - Она пристально, оценивающе посмотрела на Карла, после чего вдруг стала усиленно тереть глаза. - Лед-из-Брэнди? Ты ли это, красавчик? Неужто мое зрение стало выкидывать фортели? - никак не могла поверить она очевидной истине.

     - Привет, Цыганка, - наш товарищ заметно смутился,- успокойся, твои прелестные глазки не лгут. На куче этого хвороста действительно лежит Карл Рангер. В нынешнем жалком виде ...

     Фанни' в растерянности, совсем как-то по-детски, зашмыгала носиком, по привычке взъерошила густые, песочного цвета волосы и задела ладонью белую бинтовую повязку. Это напомнило ей о цели прихода. Она, не слушая' возражений, принудила меня встать и двигать на обследование к Сену.

     - Не' хочешь же ты довести дело до гангрены?- для вящей прыти подстегнула она напоследок, - Смотри, руку Джон будет пилить. Нельзя легкомысленно относиться к серьезным ранам, Алекс. Неужели надо тебе это вдалбливать? Сам ведь знаешь. Ну ладно, ступай, ступай, я сама пока побуду возле Карла. А как монах освободится, веди его сюда. Пусть осмотрит немца.

     Мой добровольный помощник Йоган ждал неподалеку. Вновь опираясь на могучего здоровяка, я побрел в обратном направлении через разгромленный лагерь.

     'Уцелевшие невольники, а их осталось человек тридцать пять, сбились в кучу в нескольких метрах от янита, который по очереди осматривал нуждающихся в его помощи. Чуть поодаль сидел, прислонясь спиной к губчатому камню, Джон. Весь правый висок великана "украшала" лилово-красная вздутость, имеющая весьма мало общего с обычной безобидной шишкой. Но не она делала лицо моего друга безжизненно застывшей маской. Тому виной было тело Рыжика, лежащее у его ног на ворохе заботливо подложенных матрацев и плащей.

     - Как ты? - не отводя взгляда от пергаментно-желтой кожи, туго обтянувшей скулы Рыжика, без всякого выражения узнал он.

     - Двигаюсь, - горько констатировал я, оторвавшись от бородатого Йогана и склоняясь над гномом. Да, дела были плохи ... Тот, несомненно, угасал: под глазами залегли темные круги, дыхание с надсадным хрипом вылетало из едва 'вздымавшейся груди, щедро перемотанной пропитанными кровью бинтами, на пересохших, потрескавшихся губах пузырилась розовая пена. Я осторожно вытер ее, лежащей рядом чистой тряпицей. - Эх, Рыжик, Рыжик, что ж ты наделал?

     - Господин Алекс, извольте подойти ко мне, - позвал отпустивший очередного пациента монах. - Ну-ка, ну-ка, что мы имеем? Гм-м, руку придется шить, дорогой мой. Иначе никак. Но прежде, конечно, придется вычистить рану. Так, дальше голова. Пустое, смажем, и через пару дней заживет. Бок: о-ох, неплохо! Вот это удар!

     Я только слабо улыбнулся в ответ. Он что-то еще говорил, хотя его слова почти не доходили до моего·заполненного горем сознания. К реальности вернула жестокая боль: янит, словно бывалый инквизитор, безжалостно и тщательно обрабатывал рану. Чтоб не заорать, я закусил губу, из которой потекла на плащ тонкая струйка алой крови.

     - Терпи, дружок, - "утешил" монах в стиле незабвенного Гробовщика, - дальше будет еще хуже.

     Но тут он ошибался. Я просто потерял сознание, а 'очнулся рядом с Джоном, с уже аккуратно наложенными швами. Рука горела адским огнем, бок ныл так, будто в него саданули из катапульты. Впрочем, все это отступало перед нагрянувшей 6едой на второй план. Сен обрабатывал' спиртом нехитрые хирургические инструменты, изредка бросая на Рыжика озабоченные взгляды.

     - Он выживет? Прошу вас, скажите только правду, - умоляюще попросил я, - вы ведь должны знать.

     - Я не' Господь Бог, и я не знаю, - непривычно зло отрезал янит отворачиваясь, - все, что можно было сделать с помощью науки и магии, я сделал. Остальное теперь за ·ним ....

     - Тут в лагере находится наш, старый товарищ с Обреченного форта, он тоже нуждается в помощи; - минуту помолчав, известил я янита. - А вот этот достойный Йоган может вас к нему провести.