— Я все хорошенько обдумала, но пришла не за этим. Я дам вам камеру получше в обмен на информацию по вновь открытому делу, где я пообещала сотрудничать со следствием, — выдумывала Сиерра. Перси, если и удивился, то не показал этого.

Мужчина раскатисто засмеялся, но вновь после этого разразился хриплым кашлем.

— И что же ты хочешь знать?

— Мне нужны имена тех, для кого вы производили сыворотку драконьей оспы в определенный период времени. Сможете вспомнить ради улучшений своего пребывания здесь?

Рикон задумался.

— Только если ради тебя, моя прекрасная Сара, — издевался он. Сиерра поджала губы.

— Тысяча девятьсот восемьдесят третий год.

— Да-а, — протянул он. — Я помню каждого своего клиента. У меня, знаешь, потрясающая память даже спустя двадцать лет, только вот я тебе ничего не скажу, обманщица. Нет в Азкабане других камер: только эти сырые каменные стены, жесткие койки и дыра с прутьями вместо окна. Настоящая Сара Нильсон сказала мне об этом еще позавчера. Еще она сказала, что придет другая, ненастоящая, будет вынюхивать что-то…

Старик улыбнулся, обнажая удивительно белые и здоровые зубы. Сиерра и Перси взволнованно переглянулись, понимая, что кто-то еще знает об их плане.

— Пойдем, Сиерра, — тихо настаивал он, но девушка подошла ближе к заключенному. Одна его нога была скована оковами с короткой цепью, привязанной к ближайшей стене, а на запястьях смыкались металлические браслеты, которые управляющий еще при них застегнул на заключенном.

— Если ты знаешь, что я не Сара, то по крайней мере не знаешь, на что я способна. Уверен, что хочешь проверить?

— Зато я знаю, на что способен тот, кто наложил на Сару Нильсон империус, — серьезно произнес Вебер. — Ее голосом он доходчиво объяснил, что, если я скажу хоть что-то, то меня ждет поцелуй дементора. Вы же знаете, что это хуже, чем смерть? Ты заперт не только в тюрьме, но и в собственной голове.

Сиерра понимала, что все ее угрозы не напугают заключенного, поэтому оставалось только одно: она рывком приблизилась к нему и, пользуясь тем, что мужчина закован, с силой схватила его за подбородок, запрокинула голову назад и влила в рот сыворотку правды. Ей пришлось с усилием сжимать его челюсти и зажимать нос, пока Вебер извивался, пытаясь выплюнуть все обратно.

— Что ты делаешь? — возмутился Перси.

— Лучше помоги, — рыкнула девушка.

Когда Перси удерживал его, стало проще, и тогда Рикону ничего не оставалось как проглотить содержимое небрежно брошенной склянки на пол. Сиерра ее подняла, как только отстранилась от Рикона. Тот закашлялся, а после откинулся назад, упираясь спиной в холодную шершавую стену.

— Ты приговорила меня к худшему, чем смерть, наказанию, — сокрушенно произнес он. Сиерра пожала плечами.

— Твое изобретение убило мою мать. Не думай, что мне может быть тебя жаль.

Сиерра присела на одинокий хлипкий табурет и достала перо с блокнотом.

— Я тебя слушаю. Назови мне имена тех, кому ты продал сыворотку драконьей оспы в восемьдесят третьем году.

Сначала Вебер пытался сопротивляться, но незнакомые Сиерре имена все же слетали с его языка неустанным потоком. Девушка записывала каждое в надежде, что все сделанное сейчас, в этой камере, было не зря, иначе вовек ей не отмыться от собственных действий.

— …Роберт Голд, Анри Дюпон, Феликс Розье, Александр Престон…

Перо задрожало в ее руке, оставляя извилистый след на бумаге.

— Розье? — повторила Сиерра, подняв на заключенного цепкий взгляд.

— Феликс Розье, — повторил Вебер. — Говорил, что должен исправить свою ошибку перед господином. Совсем помешался на мести.

— Мы закончили, — холодно произнесла она, поднимаясь с места. — Поцелуй дементора — самое меньше из того, что вы заслужили, господин Вебер. Прощайте.

Сиерра напряженно молчала и избегала взгляда Перси пока они петляли по узким коридорам тюрьмы, пока отплывали от скалистого каменного берега, пока туман сжимал их лодку в плотное кольцо, что даже дышать становилось трудно.

— Что-то не сходится, — нарушил тишину он, когда туман постепенно рассеивался, и стали видны очертания берега. — Я все тщательно проверил, настоящая Сара Нильсон не должна была быть здесь, значит Вебер не солгал: кто-то и правда отчаянно хотел нам помешать.

— Ты думаешь, что в этом замешан Эван, — заключила Сиерра, не отрывая взгляд от неспокойной водной глади.

— Он единственный, кому было известно, что ты начинаешь поиски, а тут еще и имя его отца, оказывается, замешано.

— Тебя послушать, так он всегда виноват! — ощетинилась Сиерра.

— Странно, что в этот раз хоть я вне подозрений, — фыркнул Перси, а затем устало выдохнул. — Что вообще произошло там? Ты насильно влила Веберу сыворотку правды.

— Будешь меня осуждать? — Девушка перевела на него колючий воинственный взгляд.

— Нет. Тебе пора привыкнуть, что я больше не осуждаю. Если бы осуждал, то не пошел бы с тобой, придумав этот план.

— И не применил бы непростительное, — прошептала Сиерра и устало потерла глаза. — Прости, Перси, я вся на взводе. То, что ты сделал…

— Ничего такого, за что тебе стоит чувствовать себя виноватой, — перебил он.

— Эван не виноват, — тихо проговорила девушка. — Он бы никогда так со мной не поступил, если бы знал правду.

Сиерра не знала кого убеждала в этих словах: Перси или себя, но грудь предательски сдавил холодный страх, что она в очередной раз могла ошибиться. Однако узнать правду было необходимо, но в этом ей Эван не помощник, тогда Сиерра, только ступив на землю, отправилась прямиком в дом Беатрис Розье, опасаясь, что, если кровь ее матери на руках отца Эвана, то сам Эван этого может не знать, а правда попросту его раздавит.

Беатрис, казалось, ничуть не удивилась, когда порог ее уединенного дома пересекла Сиерра Блэк. Женщина холодно улыбнулась и предложила гостье напитки.

— Я здесь не для того, чтобы распивать с вами чай и вести светские беседы, — сухо ответила Сиерра. — Ваш муж убил мою мать, Софию Монро, верно?

Девушка очень хотела, чтобы та искренне удивилась и прогнала ее из этого дома, но Беатрис тяжело вздохнула и грациозно закинула одну ногу на другую, уютно расположившись в широком кресле.

— Верно. Ты, полагаю, знаешь, что твоя мать была особенной волшебницей. Знаешь и о пророчестве, которое относили к ней, а Темному Лорду очень не нравилась конкуренция. Мой глупый муж искренне верил, что это София убила его ненаглядного хозяина в ту роковую ночь, когда Гарри Поттер стал сиротой. — Беатрис сделала глоток шампанского. — Он помешался на идее мести, маниакально подбираясь к твоей драгоценной матушке, и тогда волею случая он познакомился с талантливым зельеваром по имени Рикон Вебер. Но ты и так знаешь его имя, не так ли?

— Рикон приготовил ему сыворотку драконьей оспы и продал.

— Не совсем. Рикон Вебер создал эту сыворотку по заказу Феликса. Этот помешанный идиот потратил кучу денег из нашего семейного бюджета. — В голосе женщины сквозило неприкрытое презрение.

Сиерра медленно закрыла глаза, чувствуя, как к ним подступают горячие слезы злости и бессилия.

— Эван знает? — только и смогла произнести она.

— Я так и знала, что у него не хватит духу рассказать тебе. — Беатрис кривовато ухмыльнулась. — Я рассказала ему это еще зимой, а он так и не смог придумать, что делать с этой информацией.

— Смог. — Сиерра поджала губы. — Сделал все, чтобы я не добралась до правды.

— Он так же слаб, как и его отец. Наверное, это одна из причин, почему я не могу смотреть на него.

Сиерра молча покинула дом и еще долго бродила по округе, позволяя осеннему ветру бережно ласкать ее кожу и волосы. Он будто бы утешал и без слов говорил о том, что все пройдет, ты пережила многое, и это переживешь.

Спустя два томительных дня, наполненных болезненными размышлениями, Сиерра все же наведалась к Эвану. На его лице была надета непроницаемая маска, не позволяющая читать мысли и считывать эмоции.