- Хорошо, что вы не отказались от идеи создания магазина, - начала я. – А ведь подумать только! Я вас так гоняла с изобретениями.

- Грейнджер, ты не помеха ни разу, так что твоя идея была просто обречена на провал изначально, - усмехнулся он.

- Просто у меня не было столько времени, чтобы взяться за это дело основательно, - уязвлено ответила я.

- Просто признай свое позорное поражение.

- И на вас с Фредом нашлась бы управа! – вознегодовала я, а затем затихла.

Джордж как-то вздрогнул при упоминании имени брата, а я молчала и ждала хоть какой-либо реакции. Через несколько секунд он улыбнулся и с толикой грусти посмотрел мне в глаза.

- Хватит бояться называть его имя вслух, в конце концов, он же не Волан-де-Морт, - попытался пошутить парень.

- Как ты, Джордж? – задала волнующий вопрос я.

- Лучше, чем осенью, - уклончиво ответил он. – Анджелина снова пыталась поговорить.

- И что вы решили?

- Что нам лучше не общаться какое-то время вовсе.

- Какое-то время? – возмутилась я. – Джордж, она поступила бесчестно, а ты собираешься вот так просто это оставить?

- Ей тоже нелегко. – В его голосе послышались стальные нотки. – Мы всегда были друзьями, и из-за какой-то ерунды я не собираюсь обижаться на нее всю жизнь.

Возможно, Джордж был прав. Стоит только поставить себя на его место, и приходит понимание. Я бы тоже простила Рона. Со временем, конечно.

- Дружба есть дружба, и никогда нельзя портить и смешивать ее с любовью, - философски изрекла я, запивая сказанное вином.

- А ты почему-то путаешь.

- Джордж, не надо.

- Я тебя слушал все это время, так теперь и ты послушай меня.

Я устало вздохнула.

- Вы заигрались в любовь. На войне нужно было во что-то верить, любовь была необходима как никогда. Но война закончилась, а непонятная привычка осталась. Неужели у тебя в голове ни разу не возникало мысли, что так не должно быть? Неужели ты не думала, что вы с Роном парадоксально разные, что даже страшно представить? Никогда в это не поверю, потому что ты умная девушка, но упрямая.

Я молчала, думая, стоит ли с ним откровенничать, стоит ли говорить, что в моей голове неоднократно возникали такие вопросы, что порой я ловлю себя на мысли, что думаю о Джордже непозволительно много, что мы с Роном действительно невероятно разные?

- Было пару раз, - уклонилась я. – Но это ничего не значит. Я люблю его, мне с ним комфортно.

- Вот оно! – выкрикнул Джордж, отчего я даже подпрыгнула на месте. – Дело в комфорте! Тебе с ним удобно, ты привыкла к нему, знаешь его, как облупленного, и боишься шагнуть вперед одна, отдаваясь кому-то другому без остатка.

Мне не хотелось, чтобы Джордж был прав. Мне не хотелось, чтобы он забивал мне этим голову. Мне лишь хотелось покоя и стабильности, которые дарит мне Рон.

- А что тогда такое любовь, если не комфорт, привычка, привязанность и спокойствие? – спросила я.

- Я… не знаю. – Он почесал рыжую макушку. – Но точно не то, что у вас. Это что-то сильное, разрушительное и головокружительное.

- Те, что ты описываешь – это слепые чувства, лишенные света разума, они скоротечны и фатальны и ничего после себя не оставляют кроме разрухи, хаоса и ощущения бесцельности жизни.

- В любви разум отключается. Всегда, Гермиона. Но кто сказал, что эти чувства пройдут?

- Тогда это больше похоже на одержимость. – Я усмехнулась.

- Почему ты все время убираешь волосы? – резко перевел тему он. Я даже чуть не подавилась от неожиданности.

- Что?

- Ты всегда закалываешь волосы. Зачем?

- Мне так больше нравится, - немного ошарашено ответила я. – Они не лезут в лицо, не так сильно путаются и… Что ты делаешь?

Но мой вопрос растворился в воздухе.

Джордж одним движением вытащил заколку из моих волос, освобождая густые локоны из плена. Те благодарно рассыпались по спине и плечами, а он провел рукой по всей их длине: от корней и до кончиков, вызвав мурашки на коже. Я не очень люблю, когда прикасаются к моим волосам, никогда не любила, но Джордж это делал так бережно, что мне не хотелось, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Он в очередной раз пропустил пряди между пальцев, а затем коснулся моей щеки и провел большим пальцем по нижней губе, отчего мои зрачки расширились, а дыхание сбилось. Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, и на миг мне показалось, что он меня сейчас поцелует, и я даже хотела, чтобы он это сделал, но наваждение прошло так же стремительно, как и явилось. Джордж часто заморгал и отстранился, а я продолжала сидеть не шевелясь, стараясь прогнать туман в голове.

- Кажется, вино закончилось… - Он потряс пустой бутылкой из темного стекла.

- Думаю, мне пора, - выпалила я и подорвалась с места, как можно скорее надевая на себя пальто и шарф.

- Я тебя провожу.

- Нет, не нужно. Я сразу же аппарирую. Спасибо за компанию, увидимся как-нибудь.

Я нервно улыбнулась и выскочила из помещения, как ошпаренная, оставив Джорджа в недоумении и одиночестве. Не заботясь о том, что пальто не застегнуто, а шарф полуразвязан, я брела по улице и пыталась остыть. Мысли путались в голове, не давая мне возможности думать ни о чем другом, кроме как о Джордже. Что он со мной делает? Зачем он это делает? И как это предотвратить?

Есть только один выход: сократить или вообще прекратить наше общение, но разве это возможно?

Вернулась я поздно и поблагодарила Всевышнего за то, что Рон все еще был на работе, и мне не придется объяснять ему свое состояние и чем оно вызвано, так как сама еще не знала, что мне делать дальше.

Утром я застала Рона на кухне с чашкой чая и крайне угрюмым выражением лица, что, скорее всего, вызвано недосыпом и усталостью.

- Доброе утро. – Я улыбнулась и поцеловала его в макушку. – Завтракать будешь?

- Нет, я не голоден, - ответил он, зевая. – Как вчера день провела?

Я замерла с чашкой в руке, не зная, сказать правду или солгать.

- Я виделась с Джорджем.

- Опять? – изумился он.

- Слушай, мы встретились случайно, он предложил мне свою компанию – пожалел, наверное.

- Причем тут жалость? – Рон нахмурился.

- Потому что я выглядела расстроено.

Я обещала Рону не лгать, и, если говорить откровенно, я сказала правду, ведь действительно была расстроена и удручена своим вынужденным одиночеством и полным крахом всех планов.

- Знаешь, Гермиона, я считаю, что ты сделала все, что могла. Ты помогла Джорджу ожить, он улыбается, изобретает и больше не страдает. Хватит, отпусти его. Он больше не нуждается в тебе.

Слова Рона резали слух и причиняли какую-то странную и неведомую мне боль, которая эхом отдавалась в сердце и разливалась по телу, словно наркотическая ломка. Но вместе с тем я понимала, что он говорит неправду: если бы Джордж не нуждался во мне, то не искал бы встреч. Мерлин, с каких пор это так сильно меня волнует?

- Я не понимаю тебя, все же хорошо! – Я цеплялась за последние тонкие ниточки, которые вот-вот грозились порваться.

- Потому что это уже ненормально! – объяснял рыжий. – Неужели ты не понимаешь, что он положил на тебя глаз?

- Рон, это даже смешно! – Я горько усмехнулась, хотя понимала, что он чертовски прав. – Я никак не могу заинтересовать такого парня, как Джордж.

- А он тебя? – вдруг спросил парень, пронзительно взглянув мне в глаза.

- Так, все, с меня хватит. – Я кинула на стул полотенце, которым вытирала мокрую чашку и направилась в комнату, но Рон ухватил меня за запястье.

Я знала, что злюсь не на Рона, и убегаю тоже не потому, что мне стали обидны его слова. Я злюсь на себя и на свой неуместный интерес к его старшему брату. Мне противно от собственной изворотливости и бесчестия, противно то, что я могу причинить боль человеку, который любит меня, и которого люблю я, несмотря ни на что.

- Почему ты, черт возьми, обвиняешь меня в эгоизме, когда сама в нем тонешь? – взорвался Рон.

- О чем ты? – дрожащим голосом спросила я.