— Я не кричал. И если мой вид показывает это, я не нарочно.

— Вот поэтому я и пришел к тебе поговорить, Коль. И еще по поводу твоей формулировки.

— Какой?

— О других бабах. Ты правда думаешь, что сексом можно заменить одну девушку другой?

— Нет, не думаю.

— Ну и слава богу. Потому что если после скандала с любимой — да даже если и не очень любимой девушкой или женой — бежишь к другой, то как потом вообще возвращаться и смотреть в глаза?

Ник согласно угукнул, принимая слова отца. Теперь уже отца. Определенно точно.

— Ну а теперь дальше. От чего именно ты страдаешь? От того, что с ней было хорошо? Секс потерял? Она была дорога?

Ответ мужчина получил только спустя пару минут.

— От того, что не нужен ей.

— И как ты это понял? Знаешь, женщины иногда любят манипулировать и так они…

— Нет. Там вообще не тот случай.

И Ник вывалил отцу все, как на духу. Выложил свою душу вместе с кровоточащими от осколков переживаниями на блюдечке с золотистой каемочкой. Отчим только вздохнул и допил залпом остаток пива.

— Да уж. Я тебя уважаю, правильно воспитал. Психанул — это, конечно, плохо. Но и дальше поступил по-мужски. А ты уверен, что у вас все закончилось? Может, она также страдает? И через месяц-другой решит тебе позвонить?

— Нет, это же Дашка. Она не решит. Даже если ей захочется, у нее план есть. И ни шага влево, ни шага вправо.

— Знаешь, сын, от того, что ты мне рассказал, ничего в моих советах не поменялось. Нужна — приедь, залюби, планы над раковиной сожги. Не нужна — просто успокойся и забудь. Цинично, но логично.

— А что бы ты сделал? Как понять, нужна или нет? Может, это оскорбленная часть моего эго бунтует? Мне Лизка рассказывала, такое может быть.

— Знаешь, как у нас с твоей матерью было? Она же меня сначала не подпускала к себе. Все переживала, что я сына не полюблю, как своего. Мы тогда вместе на заводе работали. Да и вообще служебные романы эти — харассменты или как их там называют по-модному — были под запретом. Тем более она бухгалтер, почти элита, а я так — просторабочий.

— Ты же инженером был?

— Ну по объектам же лазил, а не в кабинете сидел. Так вот, ты уже взрослый… Один раз мы… ну, ночь провели. И она тут же засобиралась, мол, сын дома с бабушкой, не дело это. Да и вообще мне про ошибки какие-то твердила. Я ее послушал тогда, не стал лезть на рожон. Но без нее — особенно, когда понял, как с ней хорошо, — вообще ничего не хотелось. Как-будто бы часть меня достали и назад не вернули. Так что уже через неделю забрал вас к себе.

— И что, мне ее сюда везти?

— Господи, ну точно — роняли. Я о том, что если без нее вообще жизнь не мила, забери — себе под крыло. И будь с ней. А если живется вполне неплохо, а так, немного эгоизм пострадал, то лучше успокойся. Ты когда обратно в столицу?

— В четверг. У меня смена в пятницу вечером уже на работе, — да, Нику пришлось-таки рассказать родителям о своей работе. Получил от матери порцию недовольства, но после просмотра зачетки, Ирина Сергеевна успокоилась немного.

— Ну вот до четверга и думай. А при матушке лучше цепляй улыбку на лицо.

— Спасибо, пап.

— Да было бы за что.

Следующей на очереди читать мораль Нику и учить жизни стала бабушка. Сара Давидовна в исключительной манере одесской женщины заявила:

— Ну и шо-таки там за красавица нашлась, шо не оценила нашего красавица?

— Бабушка, а с какой скоростью между тобой и самой происходит связь и передача информации обо мне?

— То все миндальная связь — оно все само. А ты тему не переводи и нервы мне не делай. Шо с красавицей?

— Ба, все нормально. Вы с мамой были дезинформированы.

— Да куда там. Ну ты ее привези только, так перепрошьем, что мало не покажется.

— Что вы сделаете? — Ник поперхнулся едой.

— А шо, неправильно сказала? Ну проведем, значит, с ней разъяснительные беседы.

— Ба!

Сару Давидовну было не переубедить. Поэтому Ник даже не стал говорить, что Дашку он сюда не привезет. А то с этой женщины станется — она еще и приедет в Киев, чтобы решить все вопросы непосредственно на месте.

Слава богу, что мама не стала лезть с расспросами. Но Коля подозревал, что все это не от чрезвычайной мудрости мамы, а от болтливости отца. Может, он обошелся без подробностей, но суть точно изложил. Каринка тоже никак не подавала знаков, что она в курсе его расставания с девушкой. Хотя и чаще пыталась задобрить брата.

В итоге уезжал Ник из дома с вполне спокойной душой. Нет, он не избавился от печали по поводу расставания с Дашкой и даже всерьез подумывал о словах отчима: залюбить и спалить блокнот. Но ведь это не решит глобального — отсутствие одних ориентиров в жизни. С одной стороны Колька хотел со всей эгоистичностью счастья себе, Дашку под боком и их прежние отношения. А с другой — он со своими хотелками вовсе ничего хорошего не даст девушке. Загубит ее карьеру или не даст развиваться хотя бы тому, что есть.

Поэтому Ник принял решение — терпеть. У него это когда-то пройдет. А у нее будет возможность стать тем, кто у нее там написан в ее книге?.. В общем работа и новый семестр закрутили его с невероятной силой. Сначала ему хотелось напиваться, когда совсем прижимало. И он даже один раз не выдержал и нажрался с Темой в баре. Ничего, кроме похмелья, ему это не принесло. Хотя друг и оказался слишком разговорчивым:

— Знаешь, она ведь такая неприступная… Гордая, изысканная, — заплетающимся языком рассказывал сосед по комнате. Ник только кивал в такт словам. Да, Дашка неприступная и гордая…

— Стой, ты о ком? — решил все же уточнить, потому что о своей бывшей девушке он никогда и никому не говорил.

— Да о Соловьевой, — горестно прозвучал ответ, — Елизаве-е-ете.

— Стоп. О Лизке? — Колька даже протрезвел. — Что ты говоришь? У вас с ней что-то есть?

— Да ничего.

— А почему вздыхаешь?

— Влюбился. А она игнорирует.

Вести беседы на философские темы влюбленности Ник был не в состоянии. Да и Тема тоже вряд ли бы что-то воспринял. Но информация была ценной. Так что усилиями Иванова к апрелю уже образовалась парочка Лизы и Темы.

Весна подкралась незаметно. Только наметало сугробы, как уже почки на деревьях стали наполняться влагой. Работы у Ника не уменьшалось. Хотя тратить деньги теперь было некуда. Но, почувствовав силу собственных денег, решил не увольняться. И в целом было бы все неплохо, голова была занята, все было хорошо. И грусть от прошедших отношений постепенно уходила. Было только два момента, которые расстраивали: Лизка, которая пыталась напомнить ему о своей сестре, и Арина, которая никак не могла успокоиться уже и после откровенного разговора.

Даже Жека — еще один сосед по комнате — решил вмешаться:

— Ну и не надоело тебе девчонку мучать?

— По-моему, она сама себя мучает, — Ник задумчиво прикусил кончик карандаша, изучая чертеж. — Я ей говорил, что мне отношения не нужны.

— Как будто бы ты не в курсе, как думают романтичные девушки? Придумала себе небось сказку о том, что ты такой неприступный, а она — та самая, которая изменит весь мир.

— Бог мой, может, ты с ней уже поговоришь?

— А я при чем?

— Ну, найдешь более уместные слова. Потому что меня она не слышит.

Жека пожал плечами. И даже поговорил с Ариной. Она не была чрезмерно навязчивой, нет. Просто иногда появлялась в их комнате под разнообразными предлогами и даже немного сдружилась с Лизкой, которая тоже посещала теперь их скромную холостяцкую обитель. А Арина шутила, помогала и пыталась поддержать. Хотя при всем этом только дурак бы не понял ее настоящего мотива.

Правильно сказал тогда отец — начинать новые отношения, пока в них пытаешься забыть старые, — полный абсурд. Поэтому парень придерживался строго своего принципа и не отходил ни на шаг влево-вправо. После весны он все же решил остановиться и дать себе передышку. Благо, сессию закрыл автоматами и уже в мае был свободен.