– Кстати, – нахмурилась я. – Я приказывала доставить лиру Грудис из деревни… кажется Верхние Ложки. Или Лужки?

– Она была доставлена, – доложил секретарь короля. – Поскольку она не обладала необходимыми знаниями, она сейчас проходит обучение.

Не понравилась мне усмешка секретаря. Решительная, смелая, честная девушка мне так понравилась на первом моем судебном заседании, что я захотела видеть ее при себе. Хоть одну нормальную девушку среди серпентария я могу видеть? Папенька обещал ей дать какой-то титул, а что простолюдинка, так пора ломать стереотипы, а не чваниться заслугами предков!

– Да? И где же она проходит обучение?

– В пра… прачечной. Это было распоряжение лиры Амелии.

– А лира Амелия кто такая?

– Она дальняя родственница короля, старшая дама двора и фактически всегда жила при дворе. Когда вы забрали в Шардан лиру Клариссу, она сразу…

– Подсуетилась, – дополнила я его фразу. – Значит так, лиру Грудис пригласить, она станет моей фрейлиной и постоянной компаньонкой.

– Но она не может быть фрейлиной, не обладает нужным происхождением и воспитанием, достаточным…

– А я не умею быть принцессой! Папенька меня слишком баловал. Будем учиться вместе.

В спальне меня ожидал сюрприз – большая бархатная коробка и письмо. Я была возмущена до глубины души – кто-то шарахается в спальне, как у себя дома, устроили проходной двор! Кстати, надо сменить эти ужасные розовые рюши на что-то более спокойное.

В коробке оказалось изумительное бриллиантовое колье. А письмо оказалось официальным предложением руки и сердца от герцога Денвера. Нет, это уже наглость! Разве предложения делают вот так, письменно? Будем вести переписку, как два крючкотвора, обсуждая брачный контракт? Письмо я кинула в камин, а футляр приказала отправить Денверам в городской особняк. Адемар упорно лезет в короли, следует занести его в список моих врагов. Вряд ли он спокойно воспринял мое нежелание уступить ему трон. А замуж я за него не собираюсь. Слишком хорошо помню его взгляды, полные ледяного презрения. Я не злопамятная, просто отомстить хочется. Всепрощение – удел людей слабых и бессильных, сильные могут и должны мстить сами, не дожидаясь, пока обидчика накажут боги, небо и прочие несуществующие бумеранги. Если бы злодеев действительно наказывали, они бы не жили припеваючи, посмеиваясь над униженными и оскорбленными.

Через два дня сенешаль представил мне приглашенных учителей и с большим вниманием отнесся к составлению учебных планов, за что я ему была очень признательна. Распорядок мне предстоял весьма жесткий, а ведь мне еще надо впихнуть туда еще и мои тренировки.

– Вы серьезно настроены научиться фехтовать? – иронически спросил мастер фехтования, оглядывая мою тощую фигурку. – Это не подобает принцессам.

– То, что им подобает, не спасет жизнь в сложной ситуации. Разумеется, я не стану мастером меча, но хоть чему-то вы меня может научить? Хотя бы от него грамотно увернуться? И ножи бы еще кидать научиться. Я мечтала об этом всю жизнь.

На лице мастера Риттера было написано, что мечты у меня странные, но спорить он не стал. Его весьма забавляла перспектива погонять принцессу по площадке и пошлепать ее по попе мечом плашмя. Плевать, лишь бы учил.

После очередного урока я, взмыленная и красная, шла к себе по сквозной галерее. За мной шла лира Гертруда Грудис. Вообще-то, она вовсе не была мне благодарна за мою идею взять ее во дворец, где ее поставили ниже любой служанки и целый месяц всячески измывались. Мы здорово поругались в первый вечер, но сейчас вроде бы отношения налаживались. Во всяком случае, за ней не стояло знатных родов, тянущих оделяло на себя, всесильных магов, она не была тут нужна никому, кроме меня. А мне нужен был открытый и честный человек рядом. Хоть один, перед кем можно не притворяться. А то, с каким азартом она сегодня следила за уроком, навело меня на мысль обучать эту рослую и сильную девушку и навыкам телохранителя. Все равно изящные искусства ей не давались. Осчастливлю ее чуть позже, решила я.

С другой стороны двухсветной галереи, по красивому наборному паркету, среди зеркал и позолоты, навстречу шла такая же живописная, яркая группа придворных в пышных нарядах. Разглядев, кто шел впереди, я сморщилась. Надо было идти по другой лестнице. Попасться на глаза в грязной пропотевшей рубашке и штанах было очень неприятно. Рыжая головка Сесиль Оденкур буквально светилась в солнечных лучах, лира прижималась к Адемару, цепляясь за его руку. В великолепном голубом камзоле, надушенный и завитый, герцог Денвер, бывший жених и бывший любовник, отвесил мне преувеличенно низкий поклон.

– Счастлив, что смог увидеть вас сразу же, как только вернулся во дворец, – радостно он потянулся поцеловать ручку. Я тут же спрятала потную грязную руку за спину. На лицах девушек, сопровождавших герцога, расцвели злорадные ухмылочки. Я опять нарушила очередное Очень Важное правило этикета?

– Вот как? Вы хотите меня оскорбить, не позволяя поцеловать вам руку? – спокойно осведомился герцог. – Напрасно вы так себя ведете по отношению к будущему супругу.

– Я не считаю вас вправе делать мне замечания, Ваша светлость. А руки у меня попросту грязные. Я… сажала цветы.

Среди спутников герцога раздались смешки.

– Неужели лира Грудис учила вас разводить огород? – спросил с ужасом миньон в темно-зеленом камзоле.

– Учиться – всегда пригодится, – нейтрально ответила я, запоминая наглые серые глаза и светлые усики. – Мне некогда, лэрды.

Группа расступилась, пропуская меня с преувеличенно глубокими поклонами. Сзади донесся вздох лиры Грудис. Тяжко ей тут пришлось. Ничего, прорвемся.

– Он ведь не простит вам, что вы ему отказали, – тихо сказала Гертруда.

– Плевать, мне такой муж не нужен! – пусть меня будет репутация бессердечной стервы, чем тупой похотливой самки. Мне же будет проще жить.

Лэрда Эванса кстати, не нашли ни два дня назад, ни сейчас. Он испарился бесследно. Придворный маг рвал и метал. Заместитель лэрда Эванса исполнял его обязанности ни шатко, ни валко, предстояло всю тайную стражу переформировать, придумать систему секретных жестов и кодовых слов, ведь когда орешь: «Стража!» – это может оказаться последним, что ты сказала в своей жизни, а жить мне хотелось долго и, по возможности, счастливо. Раз уж маги уничтожили мое тело и возможность вернуться, надо устраиваться тут.

Я отпустила Гертруду и пошла к себе. Из-за поворота выскочила лира Амелия. Подкарауливает она меня, что ли? Подозреваю, что из-за нее половина моих приказов саботируется, надо разобраться и с этой дамой.

– Служанки ожидают в Лиловой гостиной, чтоб вы могли выбрать личную прислугу, – доложила самопровозглашенная гофмейстерина.

– Очень хорошо,– я слегка обернулась и краем глаза заметила мелькнувший край белой салфетки, тут же прижатой лирой Амелией к моему лицу. Я хотела возмутиться, но вдохнула сладкий дурман и мои глаза закрылись сами по себе, а тело обмякло.

Сознание вернулось рывком, но я не торопилась открывать глаза, и поднимать крик – опыт уже сказывался. Стала подсматривать осторожно из-под ресниц. Я лежала на боку в своей собственной спальне, почти уткнувшись носом в розовый край балдахина. «Заразы, так и не сменили на песочный, я же два дня назад распорядилась», – отметила я машинально. Сбоку слышались шаги, сопение и шуршание.

– Адемар, милый, у тебя не больше десяти минут, – произнес взволнованный женский голос. – Вас не просто должны застать вместе, следы соития должны быть неоспоримыми!

– Я успею, тетя, не волнуйтесь, – ответил Адемар Денвер. – Ступайте.

Ко мне под одеяло скользнуло горячее обнаженное мужское тело. Мужчина прижался ко мне, зарылся носом в волосы. А я… а я уже лежу голая, и то, что упирается мне между ягодиц, перепутать ни с чем нельзя.

За краем балдахина видна прикроватная тумбочка, а на ней – прекрасный, тяжелый бронзовый канделябр. Это вам не отсталый Шардан с его метровыми свечами и неподъемными вазами! Застонав, я повернулась, откинула руку к тумбочке. Пальцы коснулись холодного металла. Я повернулась на спину, чтоб отвлечь насильника, и не прогадала, горячие губы тут же впились в мои жадным поцелуем, а рука требовательно сжала грудь. В следующий миг бронзовый канделябр со всей силы опустился на голову Денвера.