— Что такое?! — встрепенулся парень, похожий сейчас на перепуганного лохматого волчонка.

— Ничего, приятель, всё в порядке, — успокоил его Сириус, положив руку ему на плечо. — Ты уснул в кресле. Иди лучше в кровать, а то завтра спина будет болеть.

Люпин моргнул несколько раз, всматриваясь в лицо друга, медленно осознавая, что это не сон. Он поднялся, направляясь в сторону спальни, но потом передумал и вернулся в кухню, где налил себе стакан воды. В палатке были все удобства, благодаря магии. Сириус в это время устало опустился в нагретое сонным Люпином кресло, наблюдая за ним.

— А где ты был? — задал простой вопрос Рем, привалившись к раковине. Его голос прозвучал хрипло ото сна. Блэк хорошенько подумал, прежде чем ответить.

— Гулял, — сказал он, и Ремус кивнул. Он плохо соображал сейчас, это было видно по его мутным глазам. — Иди спать, Лунатик, — мягко попросил его Сириус. Тот снова кивнул, оставил стакан на столешнице и скрылся за шторкой, отделявшей зону спальни от остального пространства.

Блэк достал зажигалку — подарок Сохатого на прошлое Рождество — и пощёлкал ей несколько раз, открывая и закрывая крышку. Пламя вспыхивало, отбрасывая длинные тени вокруг, и тут же гасло, погружая Сириуса в полумрак палатки. Торшер горел совсем слабо, освещая только несколько десятков сантиметров ближайшего пространства. Странная мысль посетила Сириуса: они с Мэри ни разу не поцеловались. Отчего-то это показалось ему смешным, и он тихонько хохотнул, а потом подумал, что сидит тут как какой-то псих. Надо было ложиться.

Укладываясь в постель, он думал о том, добралась ли Марлин до палатки, и о том, возненавидит ли его теперь Мэри. Ему не хотелось так поступать с ней, но было уже поздно жалеть. Он думал, как, вернувшись в Хогвартс, встретится с Оливией, и лёгкий спазм проходился по его внутренностям, сжимая их в комок. Как он переживёт всё это, Сириус понятия не имел. Раньше у него никогда не было серьёзных отношений, и он даже не подозревал, что расставаться может быть настолько тяжело. Особенно, когда тебя бросили.

Следующим утром Блэк уговорил парней уехать домой. Хватит с него этого проклятого фестиваля.

***

Теперь, сидя в поезде и слушая объяснение Оливии, он чувствовал, что из него хотят сделать идиота. А потом, слушая подтверждение её словам из уст Лунатика и Эванс, он поражался, каким идиотом всё это время был сам. Если бы только он узнал обо всём в тот день… Это было так глупо, что хотелось или рассмеяться, или заплакать. Но он не сделал ни того, ни другого, потому что позабыл обо всём, когда Оливия его поцеловала. Только сейчас он понял, что чувствует долгожданное умиротворение. Теперь всё встало на свои места, будто недостающий элемент пазла наконец нашёлся и довершил картину.

Всё было просто идеально, если бы не Мэри, которая зачем-то припёрлась в их купе и стала бросать на него двусмысленные взгляды, такие очевидные, что даже круглый идиот догадался бы о их значении. Они не виделись с той самой ночи, и у него складывалось такое впечатление, будто Мэри надеялась на продолжение. Он старательно игнорировал её, отвернувшись к окну, надеясь, что она просто уйдёт, но она всё болтала и болтала, не затыкаясь. Тёплая ладонь Оливии легла на его бедро, и он взглянул на неё, пропуская один удар сердечной мышцы. Она догадалась?

Розье ничего не говорила, только смотрела выжидающе, и он накрыл её руку своей, переплетая пальцы, чувствуя, как калёный страх прожигает лопатки. Всё не могло закончиться из-за его ошибки, не должно было. Но если Оливия что-то и поняла, то так и не заговорила об этом. Недовольная Мэри наконец-то ушла, наверное, осознав, что ей здесь ловить нечего, и Сириус выдохнул с облегчением.

Эти женщины его с ума сведут.

***

— Так кто такой Фенрир Сивый? — тихонько спросил Сириус, склоняясь чуть ближе к уху Лунатика, чтобы его вопрос не потерялся в скрипящем пении старой Шляпы. Прежде чем ответить, Рем выпрямил спину, переставая наконец сутулиться.

— Оборотень, очевидно. Ты и сам слышал. — Он даже не повернулся, уставившись в пространство перед собой, будто с ним разговаривали голоса в его голове. Сириус закатил глаза.

— Брось, Лунатик! — раздражённо прошипел Блэк. — У тебя был этот опасный блеск в глазах, когда ты услышал его имя. Откуда ты его знаешь?

Ремус оглянулся на своих соседей по столу, а потом зыркнул на Сириуса так, что тот мог бы испугаться, если бы не знал Лунатика настолько хорошо. Никому вокруг не было никакого дела до их разговора, все были увлечены начавшейся церемонией распределения первокурсников. Раздались аплодисменты, и девчушка с косичками соскочила с табурета и засеменила к гриффиндорцам. Сириус запоздало похлопал, снова поворачиваясь к другу.

— Колись давай, или мы с Джимом заставим тебя говорить, — шутливо пригрозил Сириус, ткнув пальцами бок Люпина, отчего тот резко дёрнулся и слишком громко опрокинул на стол пустой кубок. Сидящие поблизости повернулись на звук, и Ремус смущённо улыбнулся им, нещадно краснея. — Перед щекоткой ты ни за что не выстоишь, — довольно кивнул сам себе Сириус.

— Отвали от меня, Блэк, — сквозь стиснутые зубы ответил Рем, сжимая в кулаке вилку. Но потом смягчился. — Я всё расскажу, но только не здесь.

Сириус только хмыкнул. Конечно, Лунатик расскажет им очередной свой секрет. Они ведь и так знали его самую страшную тайну, что может быть хуже этого? Блэк посмотрел на Джеймса — Сохатый сидел вместе с товарищами по команде, они уже во всю обсуждали будущие матчи, и Сириус покачал головой, усмехаясь. У них ведь ещё даже нет расписания игр. Чокнутые. Рядом с ними примостился понурый Питер. Он подпирал щёку ладонью и тяжко вздыхал, наверняка мечтая об ужине. Церемония должна была вот-вот закончиться, в очереди к Шляпе осталось всего два первокурсника. В этом году их было не густо.

Когда директор затянул свою приветственную речь, Сириус почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись, он увидел Мэри, и его брови невольно нахмурились. Она что, теперь так и будет постоянно пялиться? Это раздражало, и в глубине души он понимал, почему. Случившееся между ними можно было охарактеризовать только одним словом — ошибка. Самая большая, грязная, уродливая ошибка в его жизни. Блэк не гордился этим поступком, но сделанного не воротишь… Кое-что подсказывало ему, что им с Макдональд придётся поговорить, но он отмахнулся от призывов совести. Потом. Он разберётся с этим потом.

Блэк нашёл глазами Оливию среди остальных когтевранцев, она внимательно слушала Дамблдора, и на её лице было написано, как сильно она боится. Сириуса не удивила новость о грядущей войне, это было очевидно, причём довольно давно, но видимо Розье наивно полагала, что до крайности дело не дойдёт. Мародёры же давно решили, что в следующем году их ждёт служба Ордену Феникса. А может, и раньше, если потребуется. Оливия вдруг посмотрела на него, и Сириус подмигнул ей и постарался улыбнуться как можно более искренне, чтобы она знала — он всегда будет рядом. Судя по её напряжённому лицу, это не слишком её приободрило.

После ужина Джеймс, Лили, Марлин и Алан Боунс — пятикурсник, сменивший Ремуса на его должности, — повели скромную кучку первогодок в Башню. Процессию возглавляла профессор Макгонагалл, с гордостью рассказывая детям о Годрике Гриффиндоре, дальше плелись все остальные, набившие животы до отвала и то и дело зевающие. Блэк проследил взглядом за слизеринцами, которых Слизнорт уводил в подземелья. Пуффендуйцы спускались по лестнице за мадам Стебль — их гостиная находилась ближе всех к Большому залу. Флитвик с когтевранцами уже скрылись за поворотом.

Лестница поехала сама собой и малявки дружно охнули, цепляясь за перила и друг дружку. Они с открытыми ртами глазели по сторонам: ожившие картины, движущиеся лестницы огромных размеров, несколько призраков, решивших проводить детей, — всё это поражало воображение любого, кто впервые оказывался в замке. Сириус поднимался по ступенькам, обгоняя первогодок, и испытывал чувство ностальгии по тем временам, когда Хогвартс казался ему гигантским и неизученным. Сейчас он слишком привык к нему и знал каждый уголок.