— Приветик. — Оливия неловко махнула ему рукой, переминаясь с ноги на ногу.

— Привет… — Люпин сидел на соседнем сидении вместе с Петтигрю, оба парня жевали сладости, но при виде вошедшей резко перестали.

Она столько раз представляла этот момент в своих фантазиях, что ожидала, пожалуй, любой реакции. В лучших из вариантов Блэк, конечно, сразу же прощал девушку, они обнимались, целовались и всё такое. В худших же сценариях в голове Оливии он начинал орать на неё, выгонять, иногда даже доходило до рукоприкладства — она могла бы поверить, что Сириус был так на неё зол, что смог бы залепить ей пощёчину. Но он её удивил. Блэк окинул её презрительным взглядом, тряхнул волосами и обернулся псом, лишив её всякой возможности нормально поговорить. Так что теперь большой чёрный пёс сидел на диванчике и смотрел в окно, демонстративно отвернувшись от Оливии.

— Мы, пожалуй, пойдём, — пробубнил Люпин, почувствовав себя явно лишним. Он поднялся с места и утащил сопротивлявшегося Пита за собой в коридор, вот только развитию разговора это не поспособствовало. Вести диалог с собакой было немного проблематично, но Оливия всё же решила попытаться.

— Сириус, я пришла поговорить. — Ноль реакции. Пёс даже ухом не повёл. Розье прошла в купе и села напротив, сложив руки на коленях в замок. — У меня, честно говоря, выдалась просто кошмарная ночка. И довольно дерьмовое лето. Так что я как-то не настроена терпеть твоё ребячество. Превратись обратно и выслушай меня, пожалуйста.

Блэк бросил мимолётный взгляд на девушку, но тут же поспешил снова отвернуться. Оливия начинала чувствовать раздражение. Ей ведь и так было нелегко, но он даже не хотел хотя бы немного ей помочь! Его совершенно глупое и нелепое поведение отбивало у неё всю охоту говорить. Она тяжело вздохнула, упёрлась ладонями в жёсткое сиденье, подавшись вперёд, и, засунув свою гордость куда подальше, продолжила:

— Хорошо. Тогда я сразу перейду к сути. Я тебя не бросала, Сириус.

Бинго! Собака повернула голову к Оливии и недоверчиво посмотрела ей прямо в глаза. Удивительно, но даже в пёсьей морде хорошо угадывались черты парня. Сейчас он был крайне недоволен, судя по бровям. Бродяга как будто обдумывал услышанное, пришёл к какому-то неутешительному выводу и, фыркнув, отвернулся опять.

— Да Мерлин тебя подери, Блэк! Это же просто смешно! Ты ведёшь себя как невыносимый ребёнок.

— Что, не нравится? — Сириус так резко обернулся человеком, что Оливия от неожиданности отпрянула, вжавшись в стену. Блэк был в ярости, сверкал глазами, раздувал ноздри и плотно сжимал челюсти. — Мне тоже не понравилось, когда ты зявила, что всего-навсего использовала меня!

— Что? Да я понятия не имею, что «я» тебе там наговорила! — Она изобразила пальцами в воздухе кавычки. — Потому что это была не я!

— А кто, нахрен, это был? Я был не настолько пьян, чтобы не узнать собственную девушку, Оливия.

Она не заметила, в какой момент они оба оказались на ногах, стоя в тесном пространстве купе между двумя сиденьями, на расстоянии буквально нескольких сантиметров друг от друга. Сириус полыхал пожаром, на него было больно смотреть. Его злость выплёскивалась наружу, и Оливия невольно распалялась сама, понимая, что она уже в шаге от потери контроля. Ей хотелось со всей силы толкнуть Блэка, сбив с него всю спесь.

— Это был Эван! Ясно тебе? — Оливия пожалела, что у неё под рукой не было камеры. Шокированное лицо Сириуса стоило того, чтобы его запечатлеть. — Он принял оборотное, пошёл и сделал это, и я просто не могу поверить, что ты так легко принял произошедшее. Купился на дешёвый трюк.

— О, ну знаешь, всё было очень реалистично! Ты сказала, что была со мной только чтобы позлить отца.

— Да не говорила я такого, я вообще весь вечер сидела с Люпином в гостиной! Можешь спросить у него.

Дверь купе приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Ремуса. Парень выглядел немного виновато. Позади него была слышна возня Поттера, Лили и Питера. Оливия запоздало осознала, что они не наложили заглушающие чары, а значит их вопли слышал, наверное, весь вагон. Позорище.

— Сириус, она говорит правду, — подал голос Рем. — На вечеринке Оливия была со мной и пуффендуйцами, мы разошлись самыми последними. Вообще-то, Лили может подтвердить.

— Да, я могу! — кто-то оттащил Люпина от двери, и вместо него там оказалась рыжая голова Эванс. — Это я выпроваживала их из гостиной. И прекрати кричать на девушку, Блэк, это же просто неприлично, — отчитала его староста, на что Сириус закатил глаза и устало плюхнулся на сиденье.

— Так почему же никто из вас не сказал мне всей этой чрезвычайно важной информации раньше? — простонал он, трагично уронив голову в свои ладони.

— Мы ведь узнали обо всём только на утро. — Люпин раскрыл дверь пошире, но войти не решался, так и стоял в проёме. Из-за его плеча выглядывал Поттер. — Да и ты не дал нам никаких подробностей. Мне и в голову не приходило, что всё это было вот так…

Сириус поднял серьёзные глаза на Оливию, рассматривая её так, словно видел впервые. Она постаралась вложить в свой взгляд все свои чувства, надеясь, что он верно истолкует всё без слов. Кажется, это работало, потому что Блэк смягчался с каждой секундой всё больше и больше, в серых льдинках появлялась теплота, по которой Розье безумно скучала. Теперь она уже не хотела поколотить его, гораздо больше ей хотелось кинуться ему на шею и расцеловать, но пока что она была не совсем уверена в его реакции.

— Так ты правда меня не бросала? — тихо спросил он, склоняясь поближе. Оливия мотнула головой. — И не использовала меня?

— Никогда, — шепнула она еле слышно. — Я же люблю тебя, идиот.

Её сердце сделало кульбит, подскочив до самого горла. Никогда прежде она не говорила этих слов парню, но сейчас это казалось самым правильным, фраза легла на язык так естественно, будто всегда только и ждала, когда же её произнесут. Страх куда-то исчез, Сириус смотрел на неё точно так же, как и раньше, до всей их нелепой размолвки. Его губы постепенно растягивались в улыбке, грудь вздымалась чаще. Он вдруг рассмеялся и кинулся к ней, прижимая к себе, уткнувшись носом в шею, запуская по её телу мурашки. Оливия сделала то, чего так хотела — отстранилась и, обхватив его лицо ладошками, поцеловала, жмурясь от счастья.

Её притуплённый слух уловил, как кто-то присвистнул, но ей было наплевать. Сириусу, видимо, тоже. Кто-то громко и строго шикнул, а потом дверь захлопнулась, и они остались в тишине и объятиях друг друга. С его руками на её спине, талии, плечах, груди и везде, куда Блэк только мог дотянуться, со вкусом его губ, с шёлком волос, касающихся её пальцев, Оливия наконец-то нашла своё спокойствие. Полное умиротворение, будто ничего в мире больше не существовало. Ни Пожирателей, ни Волдеморта, ни смерти, ни печали и горя. Ни-че-го. Только её любовь и мерный стук колёс несущегося вдаль поезда.

Комментарий к Проклятье

Ну что, девочки, наконец-то они помирились! Но проблемы на этом, конечно, не заканчиваются…

========== Возвращение ==========

В купе пахло шоколадом и табачным дымом, потому что ребята без остановки что-нибудь жевали, а Сириус курил в окно, приоткрыв форточку. Ему пришлось встать на сиденье, чтобы стряхивать пепел и чтобы дым уходил наружу. Лили бы убила его за такое, но она вместе с Поттером ушла на собрание старост, проходившее в специально отведённом для этого вагоне, так что никто не мог помешать Блэку. Петтигрю немного вяло возражал, потому что терпеть не мог запах сигарет, но Сириус, конечно, его не слушал. Оливия сидела рядом, скрестив ноги по-турецки, порывы ветра, залетавшие из окна, трепали волны её волос. Она прикрыла глаза, чуть откинув голову назад, наслаждаясь компанией приятных ей людей. Фоновый шум и качка несущегося вдаль поезда успокаивали.

Рем распечатал пачку драже Берти Боттс и принялся осторожно выискивать более-менее безопасный цвет конфетки. Выбрав одну, он закинул её в рот и тут же скривился. Не повезло. Пит хохотнул и забрал пачку из его рук, чтобы тщательно покопошиться в ней, но и его драже оказалось с чем-то противным, судя по его лицу. Он протянул полосатую упаковку Оливии, но Розье вежливо отказалась. Её предыдущий опыт с этой сладостью был весьма неприятным, так что девушка просто решила больше не давать им даже шанса. Это было что-то вроде детской травмы.