— У нас не получается завести ребёнка.

— Что? — Оливия опешила от такого неожиданного признания. Смысл слов дошёл до неё не сразу. — Ох, Мерлин, Цисси…

— Мы все три года пытаемся и пытаемся, но всё без толку. Это так удручает. — Голос Нарциссы сорвался, и девушка всхлипнула. — Доктора говорят, что всё в порядке, они не понимают, почему ничего не выходит. Говорят, нужно просто продолжать попытки. — Она закрыла лицо руками, и Оливия совсем растерялась.

— Ну, наверное, они знают, о чём говорят, ведь так? Думаю, не стоит так уж переживать по этому поводу. — Оливия неловко приобняла Нарциссу, придвигаясь ближе. Она понимала, что её утешения звучат нелепо, но ничего другого придумать не могла. — Всё у вас получится, Цисси, я уверена. Вы ещё нарожаете маленьких Малфоев, таких же противных и белобрысых, как Люциус, и, надеюсь, таких же красивых, как ты.

Нарцисса прыснула сквозь слёзы, а потом довольно быстро пришла в себя, извиняясь за истерику. Они сидели в саду ещё какое-то время, наслаждаясь приятной погодой, но вскоре явился эльф и сообщил, что собрание закончилось, так что Нарцисса попрощалась и отправилась домой вместе с мужем. Поместье вновь опустело. Эван потащился в тренировочный зал — громадное помещение, отведённое специально для отрабатывания различных заклинаний, а отец заперся в своём кабинете сразу после того, как чмокнул дочь в щёку, нормально поприветствовав и поздравив с окончанием шестого курса.

Оливия осталась совсем одна. Не то чтобы ей хотелось поболтать с братом, на которого она всё ещё ужасно злилась за утро, но она всё равно почувствовала себя очень одинокой. Розье поднялась к себе и плюхнулась на кровать, расстёгивая надоевшую уже блузку. Ей так сильно хотелось поговорить с Сириусом, это ощущалось практически болезненно. Она должна была поддержать его, успокоить, сказать, что всё будет хорошо. Метка Регулуса, должно быть, знатно подкосила его состояние.

Внезапно она подскочила с постели и подлетела к своему чемодану. Немного порывшись в вещах, Оливия выудила оттуда маленькое серебряное зеркальце, которое Сириус подарил ей на день рождения, и про которое она благополучно умудрилась забыть. Ей хотелось запрыгать от радости. В её ладони лежала самая настоящая возможность увидеть Сириуса прямо сейчас. Она раскрыла зеркало и сперва оценила своё отражение. Оставшись довольной, Оливия тихонько позвала:

— Сириус.

Ответа не последовало. Тогда она позвала ещё раз, чуть громче. Снова ничего. Она повторяла попытки раз двести, пока её мозг не перестал понимать смысл словосочетания Сириус Блэк, которое теперь звучало как какая-то белиберда. Розье сначала расстроилась, потом разозлилась, потом испугалась. Потом снова разозлилась.

— СИРИУС, МАТЬ ТВОЮ, БЛЭК! — заорала она на ни в чём не повинное зеркальце и со всей силы отшвырнула его в сторону, так и не получив ответа. Оно захлопнулось на лету и приземлилось на мягкий ковёр.

Хорошо, что кабинет отца и тренировочный зал находились в значительном отдалении от спальни Оливии, и никто, кроме эльфов, не мог услышать её крика. Она завалилась на подушки и сглотнула солёную слезу, скатившуюся по щеке. Голос рассудка подсказывал ей, что она просто очень устала, потому и психует. Что Сириус может быть чем-то занят. Но потом она поняла, что вообще-то Блэк должен сейчас ехать в поезде, и она не смогла придумать никаких оправданий, почему он её не услышал. Если только он не засунул зеркало на дно чемодана и не завалил его другими вещами.

Обида задушила девушку горькой волной. Неужели Сириус её даже не искал? Неужели не заметил её отсутствия в поезде? Она просто не могла в это поверить. Оливия снова встала и быстро достала пергамент и перо из ящика стола. На скорую руку написала короткое: «Сириус, ты говнюк, понятно тебе? Пошёл ты к чёрту! Идиот! Чтоб тебя прокляли летучемышиным сглазом».

А потом поняла, что не может это отправить, потому что не знает адреса дома дяди Блэка, и вообще у неё нет личной совы, а только общий семейный филин, который всегда сидит у отца в кабинете. Розье разозлилась ещё больше, разорвала пергамент в клочья и сожгла палочкой. Снова упав на кровать, девушка проплакала несколько минут, прежде чем заснула, вымотанная насыщенным событиями утром.

Каникулы обещали быть долгими.

Комментарий к Собрание

Прекрасные песни, которые напевала Аделин: The Emotions — “Best of My Love” и ABBA — “Dancing Queen”.

========== Не одна ==========

Вопреки всем ожиданиям, это лето не было таким ужасным, как Оливия его себе представляла. В основном она проводила дни напролёт за чтением книг в семейной библиотеке, тренировалась в различных чарах, отрабатывала невербальные. Раз в неделю они обменивались письмами с Аделин, которая сейчас отдыхала с родителями в Аргентине — семья Томас решила переждать неспокойные времена за пределами страны, так что Оливия могла хотя бы не волноваться за подругу.

Конечно, кое-что всё-таки омрачало каникулы Розье. Собрания Пожирателей периодически проходили в их поместье, но она, как и Нарцисса, в них не участвовала, а потому даже не видела Тёмного Лорда и всю его шайку. Ну, почти не видела. Однажды, когда их сборище происходило поздним вечером, она столкнулась в тёмном коридоре с одним из них…

В тот вечер Оливии было тревожно. Она ходила из угла в угол, не зная, чем себя занять. На этот раз Люциус прибыл без Нарциссы, что очень расстроило Оливию, уже привыкшую, что кузина составляла ей компанию на время, когда мэнор погружался в метафорическую тьму, исходящую от Лорда. Они с Нарциссой довольно сильно сблизились, находясь в схожем положении, к тому же, Цисси была единственной, с кем можно было поговорить по душам. Она была её спасением от одиночества.

Наконец, не выдержав торчать в своей комнате взаперти, Оливия на свой страх и риск вышла из спальни и тихонько побрела по коридору, без особой цели прийти куда-то. Ей просто хотелось избавиться от неприятного подскакивающего ощущения в животе, слишком похожего на то, которое появляется там, если оступиться на лестнице. В тихом полумраке пустынных коридоров ей стало легче, но лишь на первые несколько минут. Потом ощущение страха усилилось, но возвращаться обратно казалось глупым, поэтому она продолжала идти, преодолевая этажи и длинные переходы.

За окнами опускались сумерки, и бледный, совсем ещё белёсый диск почти полной луны на сиреневом небе становился всё отчётливей. В Дербишире всегда светили яркие звёзды, но сейчас для них было ещё рано. Оливия забрела в свою самую нелюбимую часть поместья — туда, где находились сплошные гостевые комнаты, какие-то рабочие помещения, вроде тренировочного зала, и Бордовая гостиная. Большая комната в тёмно-красных тонах в детстве наводила неприятные ассоциации с кровью, а во взрослом возрасте Оливия поняла, что считала выбор цвета обыкновенной безвкусицей.

Она уже собиралась уходить, подумала, что лучше выйдет сейчас в сад и прогуляется там, но Оливии показалось, что она услышала хриплый смешок позади себя. Она вздрогнула, оборачиваясь на странный звук. Из синего полумрака на неё таращился человек, чей силуэт вырисовывался на фоне окна. Луна постепенно набирала свет, но его всё равно было недостаточно, чтобы разглядеть, кто это был. Хотя Оливия была уверена — этого человека она не знает и никогда раньше не видела.

Он был большим. Огромным даже, высоким и широким в плечах. Стоял, оперевшись на стену и сложив руки на груди. Оливия судорожно вздохнула, отшатываясь назад, кожей ощущая угрозу, исходящую от мужчины. Больше всего на свете Розье хотелось уйти отсюда как можно скорее, но её ноги не слушались, тело словно оцепенело. Она с ужасом осознала, что не взяла с собой палочку. Вокруг никого не было, только этот ужасный человек. Он всё ещё стоял, не шелохнувшись, просто смотрел на неё, она это чувствовала. Оливия сделала маленький шажок назад, и мужчина тут же подал признаки жизни.

— Уже уходишь? — Его голос походил скорее на скрип ржавых петель или на лай охрипшей собаки. От него у Оливии побежали неприятные мурашки по телу, приподнимая дыбом волоски на руках. — Как-то невежливо с твоей стороны.