Но счастье не могло длиться долго. Кристиан Розье постучал палочкой по своему бокалу с огневиски, привлекая внимание гостей, и все они разом обернулись на звук, устремляя свои любопытные взгляды к хозяину приёма. Отец прочистил горло и заговорил:

— Дамы и господа, я рад видеть всех вас. Спасибо, что приняли приглашения. В этот чудесный вечер я счастлив объявить о том, что моя единственная и горячо любимая дочка совсем выросла. — Голос его чуть дрогнул, и он с теплотой во взгляде посмотрел на помрачневшую Оливию, настроение которой снова вернулось к изначальному. Кристиан чуть нахмурил брови, заметив недовольное лицо дочери, но продолжал толкать речь. — И я очень счастлив передать её под крыло такой древней и уважаемой семьи, как Эйвери. — Теперь он обернулся к ним и махнул бокалом отцу Ренделла. — Надеюсь, союз двух молодых сердец окажется крепким.

Эйвери старший тоже приподнял свой бокал, после чего все принялись пить и радостно что-то щебетать. Оливия в два больших глотка осушила своё шампанское и тут же подхватила новое. Всё было как в тумане. Отец подвёл её к родителям Ренделла, с которыми она вообще не виделась ни разу до этого момента. Крепкий мужчина с сединой в тёмных волосах и бороде, ровесник её отца, галантно поцеловал ей руку, а чуть полноватая блондинистая женщина в коричневом платье чмокнула в обе щеки, радуясь, как ребёнок.

Ренделл же смущённо мялся рядом, как болван, пытаясь не пялиться на грудь Оливии, хорошо заметную, с таким-то вырезом у платья. Парень достал из кармана пиджака маленькую коробочку, и Розье почувствовала очередной приступ тошноты.

Помолвочное кольцо оказалось изящным и далеко не новым. Серебряный ободок был слегка почерневшим от времени. Спереди его украшал драгоценный камень внушительных размеров — сапфир, скорее всего гоблинской огранки. Ренделл трясущимися руками с трудом надел кольцо ей на палец под восторженные аплодисменты гостей. Ну, синий цвет хотя бы ассоциировался у девушки с её факультетом.

Оливия максимально быстро надела обыкновенное тоненькое кольцо Ренделлу на палец и опустошила ещё один бокал. Отец тихо шепнул ей на ухо перестать налегать на спиртное. Розье мысленно закатила глаза, с трудом сдержав спокойное лицо.

И тут случилось то, чего, кажется, никто из присутствующих не ожидал. В камине с треском вспыхнуло зелёное пламя и из него прямо в центр комнаты вышел человек. По помещению пробежался взволнованный шёпот, быстро затихший. Мужчина в длинной чёрной мантии был очень высоким, гораздо выше почти всех остальных здесь. Тёмные, слегка волнистые волосы были аккуратно уложены, а его лицо… Оливия не заметила, как её рот приоткрылся в немом изумлении. Она никогда прежде не видела ничего подобного.

Кожа мужчины была такой бледной, создавалось впечатление, что в его теле не было ни капли горячей крови, чтобы придать ей оттенок, свойственный живому человеку. Было очевидно, что когда-то он был красив — черты лица всё ещё просматривались, но выглядели смазано, будто странная восковая маска. Довершали образ жуткие красные глаза, в которые совсем не хотелось смотреть.

Оливия почувствовала волнами накатывающую панику и нехватку кислорода. Тишина, повисшая в гостиной, давила на барабанные перепонки. От этого человека исходило чёткое ощущение угрозы, веяло холодом и чернотой. Девушка поняла, что не дышит уже несколько долгих секунд, и шумно втянула воздух через нос. Её пробирала мелкая дрожь. Розье неосознанно придвинулась ближе к отцу, цепляясь заледеневшими пальцами за рукав его пиджака. Кристиан был весь напряжён и, кажется, вовсе не заметил движения дочери. Взгляд Оливии быстро мазнул по остальным. Только трое из всех присутствующих не тряслись от страха — Белла, Эван и Регулус. Все они смотрели на мужчину с каким-то благоговением и немым восхищением.

— Добрый вечер, — проговорил человек, в его голосе звучали стальные нотки. — Простите, что без приглашения. Надеюсь, не помешал вашему торжеству. — Он повернулся к Кристиану и сложил руки перед собой в замок, чуть склонив голову. — Ты, кажется, совсем зазнался, Розье, раз не счёл нужным позвать меня на этот милый приём.

— Простите, мой Лорд, — залебезил отец Оливии, склонив голову. Он как-то резко побледнел, а по его шее скатилась капля пота. Ему было страшно. — Я подумал, что вы слишком заняты важными делами, и вам будет не до каких-то дурацких праздников. Простите… — Его рука, сжимающая бокал, едва заметно подрагивала, а взгляд был устремлён в пол. Оливия никогда не видела отца таким.

— Ты называешь дурацким праздником слияние двух чистокровных родов из списка священных двадцати восьми? — фыркнул Волдеморт, а мистер Розье побледнел ещё больше. — Будем считать, ты перебрал с алкоголем, мой старый друг. — Он разразился каким-то совершенно жутким подобием смеха, и остальные тоже нервно засмеялись. — Так уж и быть, я прощаю тебе эту маленькую оплошность, Розье. В честь праздника. А где, собственно, виновники торжества?

Тёмный Лорд огляделся вокруг, останавливая взгляд красных глаз на Оливии, всё ещё цепляющейся за отца. Он вдруг оказался слишком близко к ней, и все внутренности девушки сжались в один комок. Мужчина изогнул губы — это с трудом можно было назвать улыбкой — и коснулся длинными пальцами её плеча. Ей стоило титанических усилий не вздрогнуть, но вот оторвать взгляд от начищенных носков его туфель она никак не могла.

— Как тебя зовут?

Девушка тяжело сглотнула ставшую вязкой слюну и с трудом подняла глаза хотя бы на уровень его плеч. Расширенные от испуга зрачки заполонили практически всю радужку, и зрение становилось нечётким. Во рту у неё пересохло, сердце гулко стучало в горле, мешая говорить.

— Оливия, — с трудом произнесла она, а Лорд снова рассмеялся.

— Твоя дочь не знает правил приличия? — обратился он к Кристиану.

— Прошу прощения, милорд. — Розье опять пролепетал извинения и с силой сдавил запястье дочери. — Она просто разволновалась.

Отец подтолкнул её в спину, и Оливия нехотя присела в коротком реверансе, в поклоне достав подбородком почти до шеи.

— Извините, — ей было противно от самой себя, но страх затмевал любую критичность и неприязнь, заставляя вести себя точно так же, как все. Она не могла в открытую быть грубой с этим человеком, подобное обычно стоило жизни даже чистокровным.

— Ты должна обращаться ко мне уважительно, глупая девчонка, — фыркнул Волдеморт, его голос звучал лениво, будто бы на самом деле его это вообще не волновало. Наверное, его забавляло наблюдать за её реакцией. Змей играл с мышкой, которую потом за секунду проглотит.

— Да, мой Лорд. — Она заставила себя сказать это, засунуть свою гордость куда подальше и просто сделать то, что от неё требовалось. Липкий страх усиливался под внимательным взглядом красных глаз, в которые она старалась не смотреть. Волдеморт, кажется, остался доволен импровизированным шоу.

— Тебе очень повезло, Оливия. Ваш союз с Эйвери поддержит мою политику одним лишь существованием. Надеюсь, в скором времени ты произведёшь на свет наследников.

Волдеморт слегка сжал её плечо и, забрав с собой Макнейра и Долохова, скрылся с ними в камине. Напряжённая атмосфера разрядилась с его уходом.

Реальность возвращалась к Розье, ударяя по вискам изнутри. Прямо перед ней сейчас стоял человек, лелеющий мечту уничтожить всех маглов и грязнокровок. Человек, отнявший уже столько жизней. И её отец, и дядя Антонин, и все остальные здесь этому способствовали. А некоторые принимали активное участие. Она отдёрнула руку от отца, забыв, что до сих пор держалась за него. Теперь ей казалось, что её ладони были перепачканы кровью, а в воздухе стоял запах гнили и металла. Внутри была мёртвая пустота, будто бы девушка только что пообщалась с дементором, и он сожрал все запасы радости в её организме. Ей было плохо морально и физически.

Сил продолжать вечер не было никаких, и она, извинившись перед отцом, тихонько сбежала к себе. Кажется, гостям уже было абсолютно всё равно на это. Они все были под впечатлением от внезапного появления Тёмного Лорда. Оливия сбросила с себя платье, показавшееся ей жутко тяжёлым, приняла быстрый душ, желая смыть ощущение обволакивающей её тьмы. Только разодрав жёсткой мочалкой нежную кожу до красных пятен, Розье смогла остановиться и вернуться в спальню. Переодевшись в пижаму, она завалилась на кровать и уставилась в потолок.