Что же касается Питера… Розье порой казалось, что его и вовсе не существует — таким незаметным он был. Он большей частью молчал, будто витая в своих мыслях. Наблюдал за каждым из присутствующих рядом, чаще всего говорил именно с Люпином, особенно громко смеялся над шутками Джеймса и откровенно недолюбливал Блэка. Кажется, это было взаимно. Когда Оливия думала об их компании, ей приходила в голову одна фраза — Петтигрю просто напросто таскался за самыми популярными парнями школы. Вероятно, он прибился к ним будучи ещё ребёнком, и крепко держался за их дружбу до сих пор.
Ещё Оливия стала замечать, каким же тактильным был Сириус. Его прикосновений было так много, часто она начинала этого смущаться, совершенно не зная, куда себя деть. Они не обсуждали, что вообще было между ними и как это называть, и из-за этого она терялась ещё больше. Он любил укладывать голову ей на колени, закидывать руку на плечо при каждом удобном и не очень случае, подсаживаться ужасно близко, невзначай поправлять её волосы, брать за руку или приобнимать сзади. Иногда ей казалось, что он делал всё это специально, просто чтобы вогнать её в краску, ведь в такие моменты на них обязательно начинали глазеть любопытные окружающие.
Розье бы подумала, что так он проявляет свои романтические чувства, но Сириус делал это не только с ней, но и с Поттером, и с Люпином, отчего тот тоже странно краснел. Девушка сделала вывод, что это было для Блэка естественно, вероятно, он просто был кинестетиком. Но она всё равно чувствовала, что его отношение к ней было особенным. Ведь с другими девушками он оставался таким же холодным, как и раньше.
На день всех влюблённых большинство учеников собирались в Хогсмид. Погода как по волшебству наладилась, хотя Оливию не покидало ощущение, что это произошло ровно на один день. Ветер утих, перестав гнать тучи по небу, и теперь светло-серые облака неподвижно висели над Хогвартсом. Даже без солнца на улице было довольно тепло, можно было даже позволить себе расстегнуть мантию, не боясь простудиться. В замке осталось совсем немного людей, в том числе и Оливия, которую Сириус всё-таки пригласил на второе свидание. В преддверии самого главного романтического праздника девушка очень много думала о том, произойдёт ли это, и самое главное, согласится ли она?
Ей безумно хотелось, чтобы он сделал этот шаг, хотя она и понимала, что в этом не было большого смысла: через каких-то два месяца она будет помолвлена, и её неясные отношения с Блэком только всё усложняли. Из-за этого девушка сомневалась, стоило ли давать Сириусу ложную надежду. Но, во-первых, в ней говорили чувства, с каждым днём всё больше и больше укореняющиеся в её душе и толкающие её на продолжение общения с гриффиндорцем. А во-вторых, в Розье жила бунтарка, отчаянно не желающая подчиняться приказам отца и тем более брата. Ей буквально прожигало внутренности от нестерпимого желания пойти им наперекор, и часто она шла, наплевав на последствия.
Поэтому, как только Блэк предложил ей остаться на день Святого Валентина в замке и провести время вдвоём у Чёрного озера, Оливия сказала «да» быстрее, чем успела подумать. Сириус встретил её во дворе, и они вместе пошли к побережью. За эту короткую прогулку до места назначения Блэк дважды попытался взять её за руку и один раз обнять за плечи, но когтевранка ловко уворачивалась, чувствуя себя слишком уязвимой рядом с ним. Её тело словно жило отдельной жизнью, слишком легко поддаваясь Сириусу.
Его тактильность становилась для неё и наградой, и наказанием одновременно, своеобразным наркотиком, к которому тянуло до безумия. От его постоянных касаний в груди медленно разрастался пожар, его близость влияла на неё почти что болезненно. После нескольких часов, проведённых рядом с Блэком, возвращаться в башню Когтеврана было невыносимо. Оливия ощущала себя опустошённой без него, а с ним — живой и наполненной. Это пугало, но и приносило облегчение. Раньше ей казалось, что она просто не способна на хоть какие-нибудь чувства, потому что никогда прежде Розье не испытывала ничего подобного ни к одному человеку.
На берегу не было абсолютно никого. Водная гладь неподвижным зеркалом отражала облака. Кальмар покоился где-то в глубинах холодного озера, не показываясь на поверхности. Птицы усеивали ветви близстоящих деревьев и кустарников, пока ещё голых, громко щебетали на все лады, перекрикивая друг дружку, радуясь внезапному теплу. Случайно или нет, Блэк привёл Оливию в то же самое место, где она впервые встретила того пса (который и должен был быть Блэком). Он наколдовал покрывало глубокого синего цвета, расстелил его на мёрзлой земле. Оливия опустилась на него, попутно наводя вокруг себя и Сириуса согревающие чары. Гриффиндорец улыбнулся ей, почувствовав окутавшее его тепло, а затем удивил девушку: он взмахнул палочкой, и откуда-то из кустов к ним выплыла корзинка для пикника. Там оказались фрукты и бутерброды, пирожные и даже бутылка вина. Оливия подозревала, что Блэк обчистил бедных эльфов на школьной кухне, но это всё равно было впечатляюще и довольно мило.
Он сел рядом с девушкой, соприкасаясь своим коленом с её. Она бы отодвинулась, но места на покрывале было не слишком много, так что длинные ноги Сириуса всё равно бы не поместились иначе. Он наполнил небольшие стеклянные стаканчики красным вином (вероятно, в кухне не оказалось бокалов) и протянул один Оливии. Девушка сделала глоток. Сладкое и терпкое, вино приятно согрело её горло, моментально разгоняя по телу кровь. Бледные щёки порозовели, хотя возможно это произошло вовсе не от напитка, а от пристального взгляда серых глаз.
— Что? — не выдержала Оливия. Смущение волнами проходилось по ней с ног до головы, заставляя теребить концы синего пледа. Сириус всегда так смотрел. Будто раздевал глазами.
— Ничего. — Он вскинул руки в невинном жесте, не отводя взгляда. Блэк залпом осушил стакан и наполнил его вновь. Улыбка не сходила с его лица. — Просто ты очень красивая, Ви.
Он произнёс это так буднично, словно сообщил о погоде, а у Оливии сбилось дыхание. Она прекрасно знала себе цену, осознавала свою привлекательность. Многие парни бегали за ней, но безуспешно. По её меркам все они либо не дотягивали, либо просто совершенно ей не подходили. Так что комплименты о её красоте не были для Розье чем-то непривычным. Но когда эти слова сказал Блэк… Это почувствовалось совершенно иначе. Ей нравилось нравиться ему отчасти потому, что он ни за кем больше не бегал и не проявлял никакого внимания к другим девушкам. Отчасти из-за того, что это было взаимно.
Сириус держался рядом с ней непринуждённо, так что она не могла понять, что было у него на душе. Кем он её считал? Очевидно, он желал находиться в её обществе, и это как минимум. Как максимум же… Надеялся ли он на что-то большее? На отношения? Надеялась ли на это сама Оливия? Это было так сложно. Она не могла бы стать его девушкой, просто потому что её судьба уже была расписана по пунктам, и Сириуса Блэка в этом списке не было. Но кто ей запретит делать то, что хочется? Никто не сможет остановить её, ни за что.
Парочка болтала о всякой ерунде, словно специально не касаясь серьёзных тем. Никто из них не хотел портить себе настроение тяжёлыми разговорами. Блэк был особенно весёлым сегодня и отлично веселил свою подругу. Они так много и громко смеялись, что распугали всех птиц поблизости. Плетёная корзинка стремительно пустела, как и бутылка из тёмного стекла. Согревающие чары работали просто отлично, девушке стало даже жарко, и она стянула с себя мантию, отбросив её прямо на землю позади себя, не заботясь о её чистоте. Блэк сделал то же самое, оставшись в белоснежной рубашке, которая чертовски ему шла, подчёркивая черноту волос.
Оливия больше не беспокоилась о его тактильности, как в начале свидания. Она больше не пыталась избежать его прикосновений, наоборот, не заметила, как стала распускать руки сама. Выпитое вино и свежий воздух слегка кружили ей голову, и она мысленно сваливала вину за своё поведение на алкоголь, хотя его было явно недостаточно для того, чтобы напиться. Но всё же Розье придвинулась к Сириусу ближе некуда и то и дело будто невзначай касалась его бедра рукой. Он вроде бы не реагировал на её заигрывания, и это казалось Оливии странным.
