Единственное, чего ей безумно не хватало, так это её подруг. Аделин Томас уехала практически сразу, как закончила школу — её родители довольно прочно обосновались в Аргентине и в конце концов решили вовсе не возвращаться. Конечно, они хотели, чтобы их дочь тоже была в безопасности, Латинская Америка находилась так далеко от ужасного влияния Волдеморта, насколько это вообще было возможно. Аделин хотела остаться, чтобы помочь, но желание быть рядом с родными пересилило всё. Оливия её не винила. Она была даже рада, что Томас хотя бы точно останется жива.

С Нарциссой Оливия тоже больше почти не общалась. Миссис Малфой наконец забеременела в прошлом году — это было очень долгожданное событие в их семье, так что всё её внимание сосредоточилось на ребёнке. Конечно, Оливия даже не виделась с ней с того самого лета, когда они так сблизились и разделили секреты друг друга, но они регулярно переписывались. Правда, в последнее время письма стали приходить всё реже. Последнее было в прошлом месяце — пятого июня Нарцисса родила мальчика, которого они назвали Драко (в честь созвездия, по старой традиции Блэков), о чём она с радостью сообщила Оливии.

Сириус даже, кажется, смирился с тем фактом, что его девушка дружила с его ненавистной кузиной (Оливия была уверена, что на самом деле он не так уж и ненавидел её, просто говорил всякое из вредности). Но он всё равно не одобрял это, в основном из-за Люциуса, который мог запросто прочесть их переписку. Оливия надеялась, что Нарцисса будет осторожна. Но миссис Малфой казалась ей достаточно надёжной, иногда она даже делилась с ней весьма полезной информацией. Так, например, Розье узнала, что Пожиратели не очень-то поверили в её гибель при пожаре. Снейп, который после Хогвартса быстренько получил свою метку, всем растрепал про их с Сириусом отношения. Он был уверен, что Оливия скрывалась где-то вместе с Блэком, и, чёрт возьми, если бы они все только знали, насколько он был прав…

Оливия просто молилась на умение Нарциссы хранить секреты.

Но совсем без подруг Розье не осталась. У неё была Лили и другие гриффиндорки тоже. И хотя Оливия даже не ожидала, что у них найдётся хоть что-то общее, все бывшие соседки Эванс оказались просто отличными девчонками. Алиса Тинкербелл — самая тихая из всей четвёрки гриффиндорок — приходила к ним реже остальных, но нравилась Оливии ничуть не меньше. После школы она вышла за Фрэнка Лонгботтома, который закончил Хогвартс годом ранее, и сейчас они ожидали малыша. Алиса вот-вот должна была родить, так что они уже какое-то время не виделись, но периодически связывались через камин.

Марлин Маккиннон, чья мать была маглой, тоже оказалась вполне ничего. В школе они с Розье совсем не общались, но она была очень доброй и милой девушкой, и почти такой же рассудительной, как Ремус. Её детская влюблённость в Поттера давно прошла, уже два года она встречалась с парнем из Ордена (ловец пуффендуйской команды, Джон Спенсер, который учился на курс старше мародёров). Оливия довольно быстро привязалась к Марлин, всегда радуясь её приходу, да и Джон оказался вполне приятным человеком.

Другое дело — Мэри. Поначалу каждый раз, когда Оливия пересекалась с ней на собраниях, её пробирало жуткое раздражение. Решение не злиться и забыть всю ту дурацкую ситуацию оказалось не так-то просто осуществить. Всё изменилось в январе семьдесят девятого. Это был первый день рождения Лили вне Хогвартса, и они все праздновали его дома у Поттеров, на самой масштабной и грандиозной вечеринке, которую устроили Джеймс и Сириус. Конечно, Мэри тоже была там.

***

Розье старательно избегала её весь вечер и усиленно налегала на алкоголь, запивая стресс, в котором она постоянно пребывала с момента смерти брата. Она ненавидела спиртное, но ей было просто необходимо забыться хотя бы ненадолго. В доме было слишком много народу, музыка гремела так, что дрожали стены. Вчерашние школьники чувствовали себя невероятно взрослыми и хотели отрываться по полной. В какой-то момент Оливия почувствовала себя нехорошо и отправилась в ванную комнату, чтобы умыться холодной водой. Она распахнула дверь и слишком поздно осознала, что внутри уже кто-то был.

— Ой, прошу прощения! — выкрикнула Оливия, пятясь назад и прикрывая глаза рукой. В следующую секунду она услышала громкий всхлип и тут же убрала руку.

Мэри сидела на закрытой крышке унитаза и плакала, всё её лицо блестело от слёз, вечно идеальные стрелки нещадно размазались. Вид у неё был такой несчастный, что Розье растерялась. Первым порывом было развернуться и оставить девушку в одиночестве, но выпитый алкоголь побудил Оливию выяснить, в чём тут дело. Раньше она никогда так не напивалась, а потому даже не знала, какой была её пьяная версия. Сириус непременно становился очень громким и энергичным, Джеймс говорил и делал ещё больше глупостей, чем обычно, Петтигрю делался невозможно болтливым, а Люпина Оливия никогда не видела в стельку, поэтому ничего не могла про него сказать.

Оказалось, что сама она становилась чересчур сентиментальной. Так что она прикрыла дверь за своей спиной и присела на холодный бортик ванной, наклоняясь к Мэри.

— Что случилось?

Мэри посмотрела на неё и внезапно икнула, а потом резко прекратила плакать. В её затуманенном алкоголем взгляде только сейчас появилось осознание, кто перед ней находится. Оливия подумала, что сейчас девушка пошлёт её к чёрту и выставит за дверь, но этого не произошло. К её удивлению, Макдональд порывисто всхлипнула, слёзы снова потекли из её покрасневших глаз.

— Никто меня не любит! — проскулила она сквозь возобновившиеся рыдания. Розье совершенно не знала, что сказать в ответ на это заявление, но Мэри недолго молчала. — Вы все встречаетесь с такими хорошими парнями. У Лили есть Джеймс, у тебя — Сириус, у Алисы — Фрэнк. А Джон! — воскликнула она гораздо громче, чем следовало. — Да он обожает Марлз, просто с ума по ней сходит. И я… Я никому не нужна.

Оливии хотелось ответить ей, что вешаться на всех парней подряд — скверная тактика, но потом решила, что это будет слишком грубо, и Мэри наверняка обидится. Она задумалась. Макдональд в самом деле была несчастна в личной жизни. Насколько Оливии было известно, девушка постоянно с кем-нибудь встречалась, но это никогда не длилось долго. Марлин как-то раз сказала, что у Мэри ужасно низкая самооценка, и хотя в это сложно поверить со стороны, кажется, так оно и было. Макдональд совершенно не ценила себя и своё время, растрачивая его на тех, кому было плевать. Оливия покачала головой, вздыхая.

— Знаешь, что тебе нужно, Мэри? — спросила она, снова наклоняясь поближе к девушке. Та замотала головой, шмыгая носом. — Перестать искать себе пару. Я серьёзно! — добавила Розье, заметив недоверчивый взгляд гриффиндорки. — Когда ты вообще в последний раз ни с кем не встречалась? Я имею в виду долгий период времени.

Мэри явно задумалась и пришла к неутешительному выводу. Она перестала плакать, лишь изредка вздрагивала, делая судорожные вдохи. Теперь её лицо распухло, а нос покраснел, но даже так она всё равно оставалась хорошенькой.

— Я не помню, — ответила наконец Макдональд.

— Вот именно! Тебе надо расслабиться, побыть немного одной. Какой смысл в парнях, если они тебя не ценят?

— Ты не понимаешь, — тихо проговорила Мэри. — Я не могу быть одна!

— Нет, можешь, — возразила Оливия. Она спустилась с неудобного бортика ванной и села на корточки перед девушкой, взяв её руки в свои. — Послушай меня, ты така-ая крутая, Мэри! — Язык Оливии немного заплетался, но она говорила очень уверенно, и Мэри слушала её с широко распахнутыми глазами. — Ты красивая, умная, храбрая, и вообще, самодостаточная молодая волшебница! Разве все эти глупые, дурацкие парни тебя достойны?! Они все такие идиоты, если не могут разглядеть, какая ты на самом деле хорошая.

Мэри закивала, снова начиная плакать. Она вдруг опустилась на пол рядом с Оливией и крепко обняла её, ткань блузки на плече моментально намокла от слёз Макдональд.