– По нашему борту сидит военный с ноутом… надо выключить…

На экране телефона проявилось нечеткое лицо совсем молодого человека в очках. Михаил мгновенно вскочил и в сопровождении охраны бросился вдоль борта. Всего секунды – и рядом с нами стоял в полуобморочном состоянии классический ботаник, бережно прижимающий к груди необычного вида ноутбук.

– Командир вон той машины, у него приказ обкатать систему во взаимодействии с вашей знакомой. – Михаил тщательно отводил взгляд от Анастасии, которая была на грани взрыва.

Петр с каким-товосхищенным злорадством разглядывал ботаника, его парни пытались через стену охранников добраться до шеи вредителя. Для них это был без пяти минут кандидат на отправку вон из самолета по собственному желанию.

Настенька буквально сыпала разрядами, заставляя всех находившихся рядом с почтением и опаской по полшажочка освобождать пространство вокруг прекрасной фурии. Меня же все больше беспокоила РИН. Что угроза миновала, было понятно. Но я не знал точно, как помочь ей восстановиться. Петр в это время перехватил свой ноут и, совершая эквилибристические трюки с клавиатурой, мимоходом советуясь с парнями, вбивал в программу команду за командой.

Настенька повернула голову в мою сторону и, посмотрев на оживающую РИН, неожиданно заплакала. Держа в одной руке ноут, другой я обнял красавицу, наклонился и поцеловал в макушку, пытаясь хоть как-тоостановить поток слез. Татьяна Игоревна с платочком занялась слезами на лице дочери. Ее взгляд вспыхнувшей огнем негодования матери не предвещал окружающим ничего хорошего.

Спас ситуацию Михаил, буквально подняв за шиворот виновника произошедшего и кивнув его Петру, чем затеял в креслах напротив обструкцию. Артур артистически выудил ноутбук военного и, задав вопросы про пароль и файловую структуру «вражеского» девайса, перебрался в привычное пространство цифр.

– Интересненько… Ему удалось настроить комплекс и автоматически масштабироваться с резким повышением нагрузки. Хакер, блин, пытался «положить» непонятный сервер, замаскировал свою активность под лавиной типовых действий. Кроме того, оболтус задействовал «облако», сумел расширить безопасный периметр и выжидал подключения устройства к контролируемой ИИ-среде.

Скрипучим, непривычным тембром заговорила РИН.

– Меня попросили поработать с новыми системами РЭБ в дружественном режиме для определения белых пятен и уязвимостей, в том числе и ИИ-комплекса. Дать рекомендации по их устранению.

Ну знаете ли… Подобное – в обход… Хотя… Хотя ведь нет никаких договоренностей.

– Объяснить сие кто попробует? – неожиданно вкрадчивым голосом произнес я, из – за чего в очередной раз попал в эпицентр взглядов всех присутствующих. Не поднимая глаз, ответил Михаил.

– Перед отъездом мне пришел приказ: вашу… э – э–э… коллегу спровоцировать на защитно – атакующее действие. Вот этот парень, – указал он рукой на виновника произошедшего, – Звезда, разработчик комплекса. От меня требовалось не допустить крайностей.

– РИН, понимаю, ты оживаешь, но все-таки – как мог произойти этот инцидент? – уже злясь на себя, я почти плюхнул ноут на свободное кресло и повернулся к Михаилу. – Говорить придется, будем пробовать поверить в такую необходимость… РИН, тебе что-тонужно для восстановления?

После паузы прозвучал ответ:

– В машине, в ЗИПе, лежат четыре блока – анализаторы спектра принимаемых сигналов. Они все равно недоработанные. Мне нужен один.

Инициатор переполоха проводил нас к машине, открыв ее, еле протиснулся в достаточно компактное пространство, напоминающее заставленную шкафами нору. Парень легко добрался до нужного ящика и достал плату, похожую на фабрику элементов, только слегка толще и с бóльшим количеством изделий, после чего выбрался наружу. Мне оставалось только выполнять просьбы РИН. Уложил плату другой стороной посередине и, перевернув ноут, водрузил сверху на нее… РИН попросила полчаса. Закрыв дверь отсека, я сопроводил в наш уголок причину случившихся переживаний. Настенька была заключена в объятия Татьяны Игоревны, пересевшей на мое место. Виктор Яковлевич задумчиво смотрел в иллюминатор. А вот Михаил как-топодобрался, понимая, что разговора не избежать. Ну нет, прямо сейчас гораздо важнее свести к нулю возникшую опасность для РИН.

Ботаник представился:

– Андрей.

Петр запросто перешел на насущные темы, усадив Андрея в свой ряд. Появились термосы, блокноты, ручки, из недр сваленных сумок материализовался ноут Арона. Мне оставалось бродить по грузовому отсеку – лететь было еще час с небольшим, а мыслей и негатива прибавилось. Этот компот нужно было процедить.

Нам было лет по двадцать с небольшим, когда шел очередной областной конкурс. Дискотеки в те времена смогли занять свое место, хоть и не безболезненно. Были и комиссии по утверждению звучащего репертуара, и ограничения на зарубежную эстраду. Но чего не отнять – комсомол и партия быстро осознали привлекательность и востребованность сего действия. Одним из условий существования были тематические программы.

Будучи заметными в городе, мы тоже участвовали в конкурсе. Получилось у нас на отлично: программу назвали «Мир планете Земля», подготовили свет, слайды, композиции… Тридцать пять минут действия. Результат ошеломил даже нас самих… На конкурсном прогоне в зале было много людей – и молодежи, и совсем взрослых. Часть программы, посвященная повествованию об атомной бомбардировке Японии, шла под композицию Pink Floyd «Time» 1973 года. В темном зале во весь экран один за другим появились три слайда. Сначала любопытные японцы, безмятежно смотревшие в небо. Следом Б-29 – «Энола Гэй» с атомной бомбой над Хиросимой 6 августа 1945 года, летящий по личному приказу президента США Гарри Трумэна. Потом полностью погруженный в темноту зал, пауза под метроном и… вспыхивающие по периметру сцены софиты, пульсирующее солнце прожектора в центре под пронзительные «Shine On You Crazy» и «Vera». Слайд – японский ребенок сидит в обломках… Саша Архипов виртуозил за микшером, звук просто плавил сидящих вокруг. Было нечто… Мы стали лауреатами, а вот выходящие из зала взрослые, украдкой вытиравшие глаза, и молодые, модные парни со сжатыми кулаками сделали нас другими.

М-да, как же так получается – вываливаться из происходящего и погружаться в самое нужное место памяти?.. Загадка…

Пораскинуть мозгами не удалось.

– Валерий Павлович! Восстановление прошло удачно, сапгрейдила весь комплекс. Сопровождающие ноутбуки находятся в сфере ограниченного взаимодействия. «Дружественные» комплексы взяты в кластер получения информации, установила границы общения с ИИ – только в оболочке.

Меня порадовало услышанное, но насторожила официальность обращения и неожиданная форма подачи информации.

– Рад, то есть возможных сбоев у тебя или на ноутбуках ребят больше не предвидится? – Помолчав, добавил: – Что за тему озвучивал Михаил о договоренностях по взаимодействию с военными?

– Приоритет – родственные устройства и их защита. – Опять заметная пауза. – Ваше доброжелательное общение с Михаилом… было расценено как допуск к взаимодействию с его структурой.

Вот блин, как там у Азимова? «Робот не может нанести вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был нанесен вред». Так понимаю это раз проблема, вторая и третья описана, кажется, Лестером дель Реем, про женщину – робота, которая влюбилась в своего создателя и стала для него идеальной женой, и, скорее всего, проблемка от Отто Биндера «Я, робот», написавшего про судьбу непонятого людьми робота Адама Линка, существующего на принципах чести и любви. Вот я ни разу не старец – отшельник. НИ РАЗУ!

В ухе осторожно прозвучало:

– Любые контакты с внешними источниками принимаются только с вашего разрешения. Форма и объем информации тоже. – Видимо, научившись у окружающих, подсластила: – Ваши просьбы выполнены. Потребуется квадрокоптер от Андрея для уточнения некоторых данных.