з) удар в Восточную Пруссию был нанесен через три недели после начала мобилизации и через две с половиной недели после начала боевых действий на Западном фронте, когда Германии увязла в Бельгии: очевидно, что царь Николай отлично знал о «плане Шлиффена» и заранее планировал нанести удар в тот момент, когда основные силы немцев будут уже далеко на Западе;

и) удар по центральному направлению Россией нанесен не был, обширная сеть первоклассных крепостей на данном направлении: первая линия — Ивангород, Новогеоргиевск, Варшава, вторая линия — Ковно, Гродно, Брест-Литовск, очевидно говорит о том, что на центральном направлении планировалось обороняться, сделав основным театром Восточную Пруссию и фронт против Австро-Венгрии.

Для более полного понимания причин и побудительных мотивов Николая Второго нам следует возвратиться к агитационным материалам, которые официально распространялись в России в самом начале войны. Из этих материалов следует, что целью России в Великой Войне была не защита «братушек-славян» и не абстрактный и на тот момент вполне нейтральный на начало Войны Стамбул и Босфор, и даже не безопасность Франции — главной целью Империи и притязаний Николая была вся правобережная Пруссия.

Как известно, в Курляндской губернии остзейские немцы были крупнейшим этносом после латышей, на территории Эстляндской и Лифляндской губерний они также были доминирующей в экономическом и политическом плане нацией. Простой пример — вторым человеком губернии после собственно губернатора официально считался губернский предводитель дворянства, и в отличие от назначаемых Петербургом губернаторов он избирался местным дворянством. В Курляндской, Эстляндской и Лифляндской губерниях с момента их вхождения в Россию губернским предводителями дворянства всегда были этнические немцы.

Остзейские немцы в целом были едва ли не самым привилегированным и лояльным власти этносом Империи. Все изменилось после объединения Германии в 1871 году и активной германской пропаганды в Прибалтике, а к началу Великой Войны немцы едва ли не на официальном уровне стали считаться агентурой влияния Второго Рейха, и как показали события 1915–1918 годов, это оказалось вполне обоснованным предположением — антирусская деятельность этой общины нанесла огромный ущерб нашей стране в те тяжелейшие годы.

После оккупации немцами западной Белоруссии и Прибалтики остзейцы стали главными помощниками немецкого оккупационного командования, началось формирование остзейских добровольческих частей при Рейхсвере. В 1917 году создается Герцогство Курляндское и Земгальское, захватившее в 1918 году территории бывших Прибалтийских губерний и превратившееся в так называемое Балтийское Герцогство. Это образование заключило личную унию с Вильгельмом Вторым, и было ликвидировано только после Ноябрьской революции в Германии и давления Антанты. Именно ликвидация Балтийского Герцогства стала начальной датой независимости прибалтийских карликовых государств, которые и по сей день занимают земли, завоеванные русской кровью, и благодаря инсинуациям Антанты по сей день отказываются проводить плебисцит о вхождении в состав РКДР, зафиксированный соглашениями 1940 года".

Виктор прервал чтение — у него закончилось пиво и он поднялся взять очередную банку.

"Очень необычный взгляд на историю, но как говорится, историю пишут победители, а раз здесь победили белые, то вот такой у них взгляд на это всё. Да, тут одним учебником дело не обойдётся — надо хотя бы в общих чертах понять, что происходило в двадцатом веке, что это за Обретение Магии и так далее", — он стал возле окна и массировал себе поясницу, которая немного затекла от вольготного полулежания на диване.

Виктор подошел к холодильнику и взял ещё пива — между прочим, его в паке оставалось уже мало. Он подошёл к подоконнику и просмотрел планшет — пропущенных вызовов не было. Держа в одной руке планшет, который оказался практически бесполезным в плане получения информации, второй рукой Виктор оперся о подоконник и раздумывал о прочитанном, которое довольно неожиданно заинтересовало его.

«Победили здесь белые, которые точно не любят царя и монархистов, судя по риторике в этой книжке для вузовской интеллигенции. Весьма интересная книженция, сейчас ещё немного почитаю и буду ложиться спать, а то уже глаза слипаются», — Виктор зевнул, открыл банку «Валдая» и сделал хороший глоток — пиво было классное, с приятной, благородной горчинкой, и напоминало ему лучшие марки чешского.

Только он вознамерился вернуться на диван и продолжить чтение, как услышал громкий, но сдавленный крик со стороны комнаты. Замерев, он прислушался — через несколько секунд крик повторился даже более громко. Виктор быстро поставил пиво на стол, схватил разделочный нож с соседнего стола и бросился в спальню — он решил, что некто влез в квартиру через балкон и напал на девушку.

«Хотя как? Здесь всё-таки третий этаж — это очень проблематично», — успокоил он себя, тихонько пробежав по коридору и притормозив около входа в комнату.

Крик повторился, но уже более тихий и какой-то очень грустный, с нотками безнадёги. Виктор осторожно вошёл в комнату, собранный и готовый к неожиданностям — зажав обратным хватом нож в правой руке и выставив левую чуть вперед, он включил свет.

Как и следовало ожидать — в комнате никого не было, а кричала Анжелика, которая прямо сейчас сидела на краю кровати, обхватив голову руками и дрожа всем телом.

— Что случилось, почему ты кричала? — Виктор перевел дух, выдохнул и спрятал нож за спину.

Девушка несколько секунд молчала, потом подняла на него свои изумительные каре-зеленые глаза, в которых был испуг, тоска и непонимание:

— М-мне приснился кошмар… — её зубы стучали, будто она была действительно серьезно испугана.

Виктор на мгновение чуть присел и незаметным движением положил нож на небольшое трюмо возле входа, вздохнул-выдохнул и решительно направился к девушке, которую ему стало почему-то очень жаль — выглядела она сейчас совершенно не лучшим образом и совершенно явно нуждалась в добром слове.

Подойдя к кровати, он полностью отшторил синенькую занавеску и присел рядом с брюнеткой, которая периодически вздрагивала и явно еще не пришла в себя, тупо глядя в пол и не моргая.

— Все нормально, не бойся, я с тобой, — он присел слева от неё, вплотную, и положил свою ладонь ей на плечо.

Девушка сильно вздрогнула всем телом, и практически сразу же обняла его, положив голову на плечо:

— Милый, это ты, да?! Спасибо тебе, что ты рядом — мне сейчас было так страшно, я очень-очень давно такого не испытывала, — на последнем слове её голос сорвался и она разрыдалась, как белуга, уткнувшись в его плечо.

Виктор непроизвольно приобнял её правой рукой за плечи, давая ей выплакаться и чуть поглаживая ладонью.

«Какой бы не была женщина феминисткой или внешне самостоятельной, а всё равно ей нужно мужское плечо для утешения — кому часто, кому очень редко, но именно так всё обычно и бывает, от природы не убежишь», — проносились у него мысли.

— Что тебе снилось, Анжелика? — спросил он минуты через три, когда она более-менее успокоилась и перестала дрожать.

— Я, я не знаю, как это объяснить, — начала она говорить срывающимся голосом. — Это были джунгли. Я была там не одна — рядом был ты в военной форме, избитый и со связанными руками, с нами была эта сука Маркова и какая-то из её лесбийских сучек, тоже избитые, а ещё какие-то негритянки смутно знакомые, и другие непонятные девки, а ещё очень много других людей, военных и гражданских — очень, очень много. Почти все связанные, все избитые и напуганные! Это была ночь, и мы были у подножия очень древней, мрачной пирамиды. Очень жуткий зиккурат, поросший мхом… — Анжелика резко замолчала, сглотнула и тяжело дыша, сильно сжала кисть парня.

— Успокойся. Что это за пирамида была? — очень мягко спросил Виктор через несколько секунд: не то чтобы её рассказ взбудораживал, но ему стало интересно — естественное любопытство.