С сердцем под моими ребрами творилось что-то неладное, оно будто заныло, запело красивую народную песню о расставании и невозможности одинокого счастья – такая странная, знакомая боль.

Я долго всматривалась в изображение, перестала ощущать вокруг и время и пространство. Внизу справа написано: «Русалочка. Николай Чудов».

Надо полагать, что это название картины и ее автор. Я никогда не слышала о таком художнике.

Татьяна

Я никогда не слыша об этом художнике, но после того, как Егор привез мне картину, во мне поселилось некоторое беспокойство. Что-то сродни тому ощущению, которое наверняка испытывали герои Стивенсона, найдя карту острова сокровищ, герои Жюль Верна, оказавшись на таинственном острове, то же самое испытывал Икебот Крейн, впервые услышав о безголовом всаднике, и Вини Пух – увидев высоко на дереве пчел. Это беспокойство во мне сначала не подавало признаков, потом становясь все больше и весомее, постепенно подчиняло меня, и наконец, спустя неделю, после моих ежечасных хождений около картины, я приняла решение, что я должна, во что бы то ни стало выяснить, что это за художник. Узнать его судьбу. Понять, почему столь прекрасная картина осталось неизвестной.

Начала поиски с очевидного – решила посмотреть в интернете. По фамилии художника – ничего, загрузила фото картины в распознавание изображений – вновь ничего. Но, как говорила одна моя знакомая, в четырнадцатый раз смотря на одну полоску теста для определения беременности – отрицательный результат, тоже результат. Кстати, теперь у той моей знакомой четверо детей, так что, воодушевившись ее достижениями, я решила избрать иной путь в своих поисках.

Логичнее всего начать с места, где картина была. Самого дома нет, ведь Егор сказал, что дом сносили, но адрес ведь остался тот же. По адресу можно узнать всех бывших владельцев. Сейчас есть такой сервис в интернете, я знаю. Я позвонила Егору, и попросила вспомнить адрес дома, в котором он нашел картину. Практически не удивившись столь странной просьбе, Егор пообещал в кратчайшие сроки найди адрес, поискав в документах компании. Я приуныла, ведь знала, что «кратчайшие сроки» в таком пустяковом деле для делового человека, занимающегося своим бизнесом, это не более чем оборот речи. После разговора с Егором, я уже начала размышлять, через какое время прилично будет позвонить еще раз. Но оказалось, что Егор про меня не забыл и отнесся к просьбе серьезно, уже через час он мне прислал сообщение с нужным адресом. Я многословно поблагодарила в ответ, и тут же принялась искать все доступные в сети документы, связанные с адресом.

Это оказалось сложнее, чем я думала, потому что раньше дом числился дачей для сотрудников металлургического завода. То есть прописанных там могло и не быть, ведь люди проживали в городе, а на дачу приезжали только в летнее время. Но вместе с адресом, Егор выслал мне фамилию предыдущей хозяйки – Снежина Екатерина Георгиевна 1947 года рождения.

Загрузила данные в поисковик, в надежде на то, что Екатерина Георгиевна, не смотря на мудрый возраст, все же поддалась всеобщей заразе и зарегистрировалась в какой-нибудь из социальных сетей. Мне повезло. Вот она – «Снежина Екатерина (73 года)», выпускница Свердловского педагогического института 1964 года. Фотографии все очень милые, в стиле моей мамули: кошечки, цветочки, внуки, вечера встречи выпускников. Написала сообщение.

Опять морально приготовилась к тому, что ждать придется долго, возможно несколько дней, но уже через полчаса получила ответ. Екатерина Георгиевна подробно рассказала, что дом служил дачей для их семьи все то время, что она себя помнит. Далее последовал рассказ, о сложностях последующей приватизации этого строения, тут я приуныла. Но в конце были бесценные сведенья.

Во-первых, фамилия предыдущего хозяина дачи известна точно – Чудов. Чудов!!! У меня забилось сердце, и я поняла, что карта сокровищ оказалась настоящей!! Так вот, предыдущий хозяин был, по уверениям Екатерины Георгиевны, главным инженером на том металлургическом заводе, которому принадлежала дача. Правда, он умер еще во время войны. А его сын – пропал без вести.

Во-вторых, Екатерина Георгиевна помнит картины. Они всегда стояли на чердаке. Они точно были написаны сыном предыдущего хозяина. На чердаке было несколько картин, одну из них Екатерина Георгиевна совсем недавно подарила, заинтересовавшемуся ими юноше, который помогал ей забрать вещи с дачи перед продажей. Одна картина осталась у нее самой «мне показалось, что в ней есть что-то близкое и родное».

Потом Екатерина Георгиевна уточняла причину моего интереса. На этот вопрос я и себе ответить точно не могла. У меня было ощущение, что это важно. Важно для меня. Как это объяснить человеку в простом сообщении? Я поблагодарила Екатерину Георгиевну за бесценные сведения и ответила, что раз картина была передана в школьный музей, то мне нужен сопроводительный материал. Почему-то именно фраза про школьный музей больше всего успокоила Екатерину Георгиевну, спустя несколько минут она написала мне, что если я хочу, то могу к ней заехать, она поищет старые документы – может быть что-то пригодится. Я, разумеется, хотела. Узнав адрес Екатерины Георгиевны, я договорилась о встрече на следующий день. Вечером села изучать маршрут.

Утром следующего дня, еще до того, как я встала, в голову пришли сразу две мысли. Первая – ужасно хочется на море. Вторая – надо сьездить сразу и к Екатерине Георгиевне и в архив, чтобы узнать что-нибудь о Николае Чудове. Обе мысли не могли считаться конструктивными, тем не менее, вторая почему-то не давала мне покоя.

Спустилась на кухню – приготовила завтрак. Для детеныша вместо кашки, зеленого чая и бутерброда с сыром, приготовила творожок, черный чай с лимоном и бутерброд с ветчиной и сыром. Мой ребенок как-то сразу почувствовал подвох: «Так, ну ка, поросюшенька моя, – колись, чего надумала?». Я честно непонимающе захлопала глазами: «Ничего. Ты, о чем, зайчик?!».

Мишутку не проведешь, действительно, если мать с утра кормит его не полезными, но вкусными вещами типа ветчины – значит, у нее уже созрел какой-то безумный план.

Город от нашего Городка находится в ста километрах. Одной мне ехать не хотелось. К тому же Мишутке достался уникальный дар отца – уметь «разрулить» любую ситуацию, от поиска места для парковки в местах, где машины выстроены подобно пазлам, когда выпуклости одного авто изысканно дополняют изгибы другого, до умения договориться с капельдинером пустить в зал после третьего звонка.

Мы на нашей старенькой машинке в Город ездим частенько – хочется ведь и на выставку новую попасть, и в театр сходить и распродажи в книжном магазине не упустить, и по «Икее» иногда полдня помотаться, коврик или бокальчики купить. Стоит мне прочитать в «Афише Города» об открытии очередного экскурсионного маршрута по подземным туннелям, так уже в ближайший выходной Мишутка оказывается обречен на путешествие в стиле Сталкера. Мишутка привык, что мне идеи об очередной поездке приходят в голову спонтанно. Если же проходило недели три подряд, когда мы никуда не ехали – он сам начинал нервничать, быть слишком внимательным, подозревая у меня наличие депрессии. Так что объявлению, что мы едем непонятно куда, непонятно зачем – он нисколько не удивился, и согласился на все и сразу. Его быстрое согласие, в свою очередь, вызвало у меня подозрительность: «У тебя все в порядке, ты ни с кем не поссорился? С Илюшей? С девочками? С тренером? С папой?».

Мишутка посмотрел на меня таким взглядом – что я поняла, что все в порядке, а я опять придумываю проблемы, которых нет и в помине. Я быстренько стала шелковой и пошла собираться.

Любая достаточно длительная поездка на машинке оказывается небольшим приключением. Так-то у меня пятнадцать лет водительского стажа. И вожу я в целом неплохо, уверенно более-менее, по крайней мере, в светлое время суток. Здесь вопрос скорее в непримиримой, саркастичной и зачастую оправданной мужской снисходительности по отношении к женщине-водителю.