Невилл снова выглянул в окно библиотеки. Бабуля энергично расхаживала по садовой дорожке, словно скинув разом лет тридцать, ее глаза блестели, на щеках появился румянец, а сухие тонкие губы — о, чудо! — время от времени трогала улыбка. Она переговаривалась с кем-то через сквозное зеркало и в какой-то момент резко развернулась и, почти срываясь на бег, помчалась к дому.
Невилл выскользнул в дверь и прокрался по галерее. Бабуля явно встречала кого-то, прибывающего через каминную сеть. Двоих. Дверь кабинета была прикрыта неплотно, и он расслышал мужской и женские голоса. Мужчина разговаривал размеренным басом, а у женщины голос оказался с легкой хрипотцой, словно она простудилась или была заядлой курильщицей.
Интрига нарастала и, беспокоясь, что его снова оставят в неведении, Невилл рискнул и постучался в дверь. А что? Бабуля же не предупредила его об особом статусе гостей, так почему бы внуку не заглянуть в кабинет, чтобы спросить о какой-то мелочи или, к примеру, не попросить пару галлеонов на новые перья?
Гости сидели на стульях спиной к нему, и в первый момент Невилл обратил внимание на исключительную худобу мужчины и истощенность леди с небрежно заколотой копной кучерявых с проседью волос. Бабушка отчего-то страшно перепугалась, спешно вскакивая из-за стола, а женщина обернулась, глядя на Невилла черными влажными глазами и… и у него из горла вырвался яростный гневный рык.
— Невилл! Невилл, прекрати! Это не то, что ты думаешь!
Доли секунды не хватило Невиллу, чтобы выхватить палочку и пульнуть в Беллатрису Лестрендж авадой. Его скрутил Рудольфус, этот гнусный пожиратель! А бабушка… бабушка, наверное, была под империо, или ее вообще держали где-то в плену, используя ее волосы для оборотного зелья, потому что… потому что невозможно, чтобы его суровая бабуля так волновалась, и едва не плакала, и помогала Рудольфусу удерживать Невилла, одновременно закрывая собой Беллатрису, да еще и кричала так взволнованно, срывая голос.
— Вы! Вы! Я все равно вас убью! Где моя бабушка?! Настоящая бабушка!
Беллатриса вдруг протянула к нему руки и беззвучно зарыдала. Крупные слезы текли по истощенному лицу, а губы тихо бормотали:
— Сынок… Сыночек… Уже такой большой…
— Невилл, это не они! Не Лестренджи!
— Не врите мне! Это они запытали маму и папу!
Рудольфус вывернул Невиллу руку, стараясь причинить минимум вреда, а кто-то в роли его бабушки — или все же бабушка? — вернула себе самообладание и неожиданно залепила внуку хлесткую пощечину.
— Молчать!
Его командный тон сработал, как своего рода тормоз. Невилл перестал вырываться.
— Но, бабуля…
— Это не Лестренджи! Лестренджей в Азкабане поцеловали дементоры, их тела забрал Регулус Блэк, — отчеканила бабушка. — Невилл, в такое сложно поверить, но это — твои мама и папа. Они… — Августа сглотнула и голос у нее внезапно сел: — Сегодня нам сообщат из больницы, что они мертвы. Прости, что не обсудила это с тобой, но все совершалось в строжайшей тайне. Тела Френка и Алисы, а точнее, мозг каждого из них, был непоправимо поврежден. Я обратилась за помощью к лорду Блэку, как мы с тобой и обсуждали, но он не мог ничего сделать в их конкретном случае. Требовался не некромант, а маг жизни. Однако он сумел перенести души — здоровые, полноценные души! — в свободные вместилища.
Мужчина с внешностью Рудольфуса разомкнул кольцо рук, и Невилл в ошеломлении уставился на… своего отца? Тот смущенно улыбнулся той улыбкой, которую Невилл часто видел в зеркале. На узком лице Лестренджа это смотрелось дико.
— Привет, сын.
— Но почему… почему именно они? Почему не големы?
— Создавать големы долго, дорого и энергозатратно. В том, чтобы принадлежать к родам Лестрендж и Блэк, есть свои преимущества. Да, тела не молодые и больные, но поправить здоровье можно с помощью целителей, зато твои родители получат наследие Лестренджей по крови и по закону. Это компенсация за упущенные годы.
— Невилл, — снова умоляюще позвала женщина, и Невилл, наконец, поверил:
— Мама?
Вечером они все вместе сидели за небольшим круглым столом, раздумывали над своим странным положением и решали, как будут рассчитываться с Регулусом Блэком. Тот попросил за услугу много. Очень много. И не деньгами, которых у них не было. Мама с кровью Беллатрисы должна была родить ребенка, передав его в род Блэк, а если это будет девочка, то выдать ее замуж за младенца, в которого сейчас переселилась душа настоящего Рудольфуса. Оказывается, Невилл остался жив только благодаря его заботе: тот пытался остановить жену и брата и категорически потребовал не трогать маленького Невилла.
Мэнор Лестренджей и часть ценностей из их фамильного сейфа тоже переходили к Рудольфусу — мама и папа должны были его усыновить, введя в род Лестрендж и сделав основным наследником. Еще следовало в ближайшее время инициировать пересмотр дел Рудольфуса и Беллы, чтобы оправдать их в суде — с этим Блэк обещал посодействовать. А Августа должна была публично отказаться от мести и согласиться на виру.
Невилл мало что понимал из взрослых разговоров. Что-то про репутацию, конфликт интересов, продолжение рода, долг жизни и лечение… Да он даже и не слушал, честно говоря. Просто сидел между папой и мамой, держал их обоих за руки и бессмысленно улыбался.
Какая разница, что они теперь должны Блэку? Главное — родители снова с ним, а это стоит любой цены!
Невилл даже не представлял, как много волшебников разделяли его мнение. Каждому из них Регулус Блэк оказал неоценимую услугу, и за это они готовы были рассчитаться с ним по первому требованию. Сполна. И с каждым днем число неоплаченных долгов все росло.
Новоиспеченный лорд Блэк знал толк в том, как вербовать верных сторонников.
