— Почему ты не сказал, что у меня растеклась тушь? — возмутилась она. — Ладно. Давай сюда свой телефон.

— По мне, так ты всегда красива, — быстро среагировал Йегер, подавая Микасе смартфон, — Даже с потекшей тушью. — Большим пальцем он провёл по ее щеке. — А так даже сексуальнее. Будто трахал тебя до слез и изнеможения.

— Ну, почти так и было, — немного смущенно прошептала Аккерман, открывая камеру и, глядя в зеркало, сделала фото.

— Не льсти мне, — Эрен хмыкнул, но все-таки не сдержал улыбку, хоть и знал, что после болезни восстанавливать приходилось во всех смыслах, поэтому о прежней выносливости можно было только мечтать. Быстро поцеловав Микасу в висок, он кивнул на смартфон. — Давай, показывай. Что-то мне подсказывает, что в этот раз можно обойтись какой-нибудь фразой… — Он задумался. — Я буду трахать тебя, пока ты не закричишь и не заплачешь. — Рассмеявшись, он осыпал поцелуями ее лицо. — Ладно! Ладно. Возьмем другую строчку. Я хочу держать тебя в объятиях сегодня ночью. Ради твоей любви я сделаю всё, что бы ты ни захотела.

Аккерман легла немного выше, целуя его ключицу, шею, а затем и небольшой участок кожи за ухом.

— Ты так и не спел ее. — Она слегка прикусила свою нижнюю губу.

Дрогнув от нежного касания за ухом, Эрен машинально сжал сильнее ягодицу Микасы. Только уже не от возбуждения, а от напоминания об еще одном последствии отравления.

— Ну, — шмыгнув растерянно носом, протянул он, — если честно… — Нахмурившись, Йегер задумался, прокручивая в голове мысли. И ни одна из них ему особо не нравилась. — Вообще не особо уверен, что как-то смогу вернуться к тому голосу. — Кашлянув, он напрягся и отвлекся на свой же смартфон, то снимая блокировку, то снова возвращая ее. — Дыхалки не хватает. Сама видишь, хватаю воздух даже во время секса, как какая-то рыба на суше. Да и хриплю, как прокуренный сигарами. Я бы очень хотел спеть тебе все песни, которые у меня накопились. И эту в первую очередь. Но, наверное… — Он сел поудобнее, так и не договорив, что придется смириться с тем, что вокалистом ему уже не быть, а придется уйти в тень, пользуясь единственным возможным талантом — Писать тексты для желающих. — Слушай, может, заберешь мой смартфон? Ты с ним управляешься куда лучше. Купил только перед гастролями. Ну, или давай тебе уже новый купим. Покоцанный же…

— Не меняй тему. — Микаса надавила на его плечи, заставив лечь, и приложила ладони к щекам, оставляя легкий поцелуй на его губах. — У тебя точно получится. Спой.

Уставившись в ее глаза, Эрен ощутил, как внутри что-то перевернулось, но тут же рухнуло, сдавленное его же страхом. Будто взлетевший шар дернули за нитку, привязанную довольно прочно, напомнив, что высоту ему больше никогда не набрать.

— Это не так просто, Микаса, — он накрыл ее ладонь своей, — это… — Отведя взгляд, Йегер рвано вобрал в легкие воздух и медленно выдохнул. — Я не смогу вот так. — Быстро моргнув, он сжал губы, будто из него могла вырваться эта нелепая попытка хоть что-то спеть. Пальцы дрогнули, и он спешно отнял руку, пряча под одеяло, как очередную слабость.

Аккерман внимательно осмотрела его лицо, после чего поднялась и накинула на себя халат, висящий на спинке стула.

— Слушай, я знаю, что это непросто. Ты боишься, — завязывая ремень на халате, сказала она. — Но тебе не восемнадцать, чтобы тратить месяца на пустой страх. Либо сейчас ты берешь себя в руки и начинаешь идти вперед, либо ты не сделаешь этого никогда.

Она выдохнула, поправляя свои волосы.

— Это важно для тебя, так почему бы не постараться вернуться в форму? Я в душ.

Прорычав, Эрен сжал в руке смартфон, едва ли сдержавшись, чтобы не отправить его на встречу со стеной. Совладать со своей внутренней надломленностью было непросто. Сев на край кровати, он оперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. Только в отсутствии Микасы он позволил себе дать слабину. Сглатывая соль из-за защипавших глаз, он взъерошил волосы и, шкрябая кожу головы ногтями, зажмурился; ладони быстро увлажнились, как и щеки. Пока он не пытался узнать, как поведет его голос, для него будто существовала некая надежда, что все еще не так плохо, что петь он еще мог. Но что-то внутри подсказывало, что это совсем не так. Даже если добавилось бы хрипоты — с этим можно было бы работать, обыграть… Но если он не сможет вытянуть элементарную гармонию, не говоря уже о полноценной лид-партии? Микаса была права. Эрен боялся потерять окончательно даже эту сумеречную надежду на свою пригодность.

Порко столько говорил о возобновлении группы, но никогда не замечал, как сильно сжимались челюсти Йегера, даже когда он улыбался. Не замечал, как сильнее дрожали пальцы Эрена, и он прятал их в карманы. Прятал свой страх ото всех. Да он и гитару-то в руки взять боялся. Глупо. Очень. И Йегер злился на себя. Настолько сильно, что, поднявшись, Эрен не особо помнил, как оказался в душе рядом с Микасой, как сжал ее подбородок, прижимая ее тело к стене, смотря в ее глаза, не позволяя отвернуться.

— Если я не смогу, у меня останешься ты. Но разве я могу сдаться, когда слышу напоминание о разнице в наших возрастах? — Он переместил ладонь на щеку Аккерман, смахивая с ее лица капли воды. — Мне не восемнадцать, ты права. Черт. Но я ведь обещал тебе спеть эту песню. А обещания я держу, как знаешь.

— Тогда возьми и спой эту гребанную песню, — с агрессией прошипела она. — Прямо сейчас, или я не буду с тобой разговаривать, пока ты это не сделаешь!

— Даже не смей ставить мне ультиматумы, — прорычал он, четко обозначая свою позицию, вновь сжимая ее подбородок. Даже если в нем и бурлила ярость, она точно не была направлена на Микасу. Кипела внутри, не выливаясь за ограждение, и не обжигала.

Вода стекала по лицу, освежая, смывая волнение, тревогу. Перебороть свой страх — только кажется просто. На самом деле он уже сейчас выедал все больше дыру в Эрене, чувствуя его попытку избавиться от этой холодной и колкой мерзости внутри себя.

Текст, даже несмотря на подпортившуюся память, Йегер знал наизусть, как мантру, как самый ценный подарок, который всегда должен быть рядом. Впрочем, так оно и было. Опустив голову, он замолчал, восстанавливая дрожащее дыхание.

Микаса вздохнула, видя его тревогу и сомнение. Теплая вода продолжала течь по лицу, до ужаса нервируя. Она подняла его голову, заставляя смотреть ей в лицо.

— Я хочу держать тебя в объятиях сегодня ночью. Ради твоей любви я сделаю все, что бы ты ни захотел. — Микаса начала петь достаточно громко. — Так скажи мне, что ты хочешь. И я дам тебе это*.

Выдавить из себя хоть слово получилось не сразу. Зажмурившись, Эрен пусть и не чисто, пусть не прежним своим голосом, которым искренне когда-то гордился; хоть и травил сигаретами, но вытянул строчку, улавливая ее за Микасой, избегая долгого напряжения, все еще не протягивая там, где это просилось, где бы раньше взял дольше, выше. Скорее походило на его обычную дурацкую распевку. Даже хуже. От осознания этого становилось только горче, но Эрен проглотил этот ком, чтобы не подать виду. В груди, казалось, сердце перестало биться. Оно застыло, парализованное, будто не хотело мешать, отвлекать. Гортань саднило, словно по ней прошлись наждачной бумагой. Но даже так. Сдвинуться с мертвой точки — уже достижение. Прижав Аккерман сильнее к стене, он, чуть склонившись, прислонился своим лбом к ее и зажмурился. Его указательный палец коснулся ее губ, когда он, захватив больше воздуха, срываясь, на грани вывел последнюю строку:

— Я сделаю все, что бы ты ни захотела, ради твоей любви.

Сдерживая кашель, он не дотянул так, как мог бы когда-то, и, явно недовольный оплошностью, поморщился, кривясь. Его рука уперлась в кафель рядом с головой Микасы, пока Эрен рвано, дергано выдыхал, благодаря то, что его лицо заливала вода, пряча волнение и разочарование самим собой. Казалось, что вышло все настолько отвратительно, что можно было провалиться в загробный мир уже здесь. На этом месте.

Микаса не смогла сдержать улыбки, притягивая его к себе. Целуя губы, щеки, лоб. Эрен дрогнул, словно вырванный из морока, не до конца осознавая ее действия, совсем теряясь в происходящем.