— Микаса, — тихо произнес Эрен, подзывая ее к себе, будучи совершенно растроганным, — хочу тебя обнять.
Звучало немного странно даже для самого Йегера, но отчего-то хотелось ощутить эти мурашки, смотря на то, как Микаса шла именно к нему.
Она медленно подошла и, нежно проведя по его щеке, села к нему на колени и прижалась к груди, крепко обнимая. Ровно вобрав в себя воздух, он улыбнулся, устраивая руку на ее талии, а второй прижимая к себе голову Микасы.
— Я никогда не думал, что моя жизнь еще может быть настолько полной. Спасибо. Ты — мое чудо.
— Я могу рассказать тебе секрет? — Она уткнулась ему в шею, просовывая руки под футболку.
— Конечно, можешь не спрашивать. — Эрен кашлянул, садясь чуть удобнее, накрывая ее ладонь своею.
— Это было насильно, — прошептала Аккерман. — В первый раз.
Быстро моргнув, Йегер шумно вобрал воздух через нос. Не сразу, но все начало складываться в картину, которая ему совсем не нравилась. Только то, что закипело внутри, никоим образом не должно было вылиться сейчас наружу, поэтому пришлось плотнее стиснуть зубы, пока не стало достаточно больно.
Он медленно поглаживал Микасу по спине, все еще дыша ровно, хоть напряжение в теле и появилось.
— Мне же нельзя его искать, да? — все же вырвалось у него. — Нет. Ты говорила. — Он замолчал, не зная, что говорить в такой ситуации. — Я очень хотел бы встретить тебя раньше, Микаса.
Единственная правда, которая вертелась в голове Эрена наряду с мыслью, что он удачно запомнил имя и фамилию того скота, рискнувшего прийти на концерт и донимать Аккерман. Случайные изнасилования же происходят не редко. А разве такой трус потом рискнет заявлять о подобном в полицию? Всего лишь несколько звонков хорошим знакомым…
— Да, лучше бы мы встретились раньше. — Она чуть отстранилась, задирая платье, чтобы было удобнее сидеть. — Просто я никогда не могла понять, почему именно в тот день.
— Давай сойдемся на факте, что он просто мудила с низкой самооценкой и отсутствием мозгов. — «Который точно получит по заслугам до самых гланд». — Для меня ты всегда остаешься той Микасой, которую я знаю. А еще… Говори мне все, что захочешь, и когда это будет тебе нужно.
— Он изменял мне, так что, не понимаю, почему бы просто не отпустить меня? — Она закатила глаза. — После первого раза я чувствовала такое отвращение к мужчинам. Но… я долго думала об этом. И поняла, что не стоит ставить на всех крест из-за любителя подменять таблетки и насиловать.
Она поправила его волосы.
— У меня всегда были проблемы с месячными и прочей фигней по женской части. — Микаса усмехнулась. — Когда в меня выстрелил отчим, я ушла в том, в чем спала. А потом произошло это… и, собственно, все усугубилось. Возможно, если бы не тот вечер, все было бы иначе.
— Изменял тебе?! — Эрен подался вперед, думая, что ослышался. Как можно было вообще думать о других девушках, когда рядом была Микаса? Он совершенно не понимал этого. — Дикость какая. Он точно тупой слепец. Да и я тоже хорош, конечно. Мика, ты… Прости, что мне тогда так крышу сорвало в гримерке. Я тогда плохо себя контролировал.
Микаса усмехнулась, сжимая его щеки.
— Если бы мне не нравилось, ты бы не смог прикоснуться ко мне. Я бы отбила тебе яйца к чертовой матери. — Аккерман быстро чмокнула его. — Некоторое время я была в замешательстве, но потом я решила пустить все на самотек. Если бы у нас не получилось, я бы просто вернулась к своей прежней жизни. Может, дотянула бы до двадцати шести, или семи. Знаешь, своеобразная шутка. Напилась бы и сбросилась с Золотых ворот. В детстве после того случая в лесу я долго думала о том, что увидела. И за эти года я сильно переосмыслила феномен самоубийства.
Она замолчала, вглядываясь в его лицо.
— Ладно, может, причина в том, что моя бабушка японка.
Эрен хмыкнул, продолжая неопределенно водить пальцами по ее спине.
— Мне не очень нравится это число. Двадцать семь. С одной стороны. Ты хотя бы придумала все красиво. А я… — Нервный смешок все же сорвался. — Хотел нажраться таблеток. Да ты и сама знаешь. Да и до этого напился так, что меня переклинило настолько, что я чуть не пропорол себе…
Эрен замолчал, хмурясь. Вырвалось как-то само собой, он не планировал перетягивать разговор на себя.
— Но с другой стороны, — продолжил он, — представь, что Мира так и осталась бы там. Не найди мы с тобой общий язык.
— Не расстраивай меня так. — Она прижалась к нему сильнее. — Продолжай, я хочу послушать тебя.
— Ничего интересного. — Йегер мотнул головой, слабо улыбнувшись, и опустил руку себе на бедро. — Мне хотелось проверить, живой ли я. Не помню точно, как мне вообще это в голову пришло. Было много шнапса, и под руку попала вилка. Вот и… проверил. Расхерачил все жутко. Сам испугался в итоге. Повезло, что Порко тогда на быстром наборе был. Заживало, конечно, хреново. И показаться нельзя было — журналисты тогда едва ли не следили, какого цвета на мне трусы и подстриг ли я ногти. Ты наверняка не следила за этим бредом. Не знаю, как тогда еще концерты умудрялся вытягивать. Еще фотосессии. Они вот все соки высасывают. Особенно, когда приходилось стоять на каблуках для более эксцентричного снимка. Блять, у меня было столько отвратных кадров с тонной фотошопа, что я крайне рад тому, что ты не была моей фанаткой.
Он плавно уводил тему от себя, чтобы не погружаться в ту атмосферу, не тянуть в нее Микасу.
— У меня есть одно предложение. Очень тупое. Но мы с мамой как-то раз так делали, и становилось легче. — Эрен приподнялся вместе с Микасой и вновь сел уже удобнее. — Берешь тарелку, пишешь на ней все, что тебя беспокоит и тревожит, а потом разбиваешь ее так, чтобы как можно больше было осколков. Только не дома. На улице, может.
— Соседей потревожим. Может, в подвале? — Микаса задумалась. — Мне все равно не нравится эта посуда.
— Идем тогда. — Эрен аккуратно помог Аккерман подняться и прихватил сразу два маркера. — Потом обязательно съездим и купим ту, которая тебе понравится.
Уже в кухне он протянул Микасе белую толстую плоскую тарелку и, зажав колпачок в зубах, принялся сразу выводить все, что его беспокоило. Оставалось надеяться, что одной тарелки хватит.
Она принялась внимательно выписывать то, что ее беспокоит. Когда она закончила, она подняла тарелку так, чтобы он не мог видеть, что написано.
— И как мы сделаем это так, чтобы не пораниться?
— Просто кидаешь на бетон с размаху, не спускаясь полностью. Понравится, хоть весь набор разбей. — Рассмеявшись, Эрен отложил маркер. — Я попробую, чтобы не задело.
Открыв узкую дверь, Йегер включил тусклый свет. Он не был здесь… Давно. Даже после ремонта не заходил и не проверял, что там могло остаться. Поэтому он едва заметно сглотнул долю волнения и, спустившись на пару ступеней, с размаху впечатал тарелку в пол. Осколки разлетелись, словно по льду, какие-то ударились о стены. Их было столько, что точно не сосчитать. Эрен довольно шмыгнул носом, вспоминая, как Карла трепала его вечно всклокоченные волосы и говорила, что таким образом он разорвал связь со своими проблемами, а вернутся ли они — зависело теперь только от него.
— Твоя очередь. — Он уступил место Микасе. — Чтобы все плохое разлетелось на куски.
Хмыкнув, она повторила за ним и с силой бросила ее на бетон, но тарелка так и не разбилась. Микаса удивленно глянула вниз и спустилась, аккуратно обступая осколки.
— Каким образом она просто взяла и не разбилась? — Она вопросительно глянула на него. — Икеа в тайне добавляет в них железо?
Она осмотрелась и, заметив небольшой молоток, с размаху кинула его в тарелку. Осколки полетели в разные стороны, не задевая ее.
— Пойдем отсюда. Остальные просто выставим. — Микаса поднялась по лестнице к Йегеру. — Я уберу.
— Не стоит, я сам все соберу. Я же предложил. Да и… Давно надо было мне туда заглянуть, разложить все. Но потом. — Эрен плотно закрыл дверь. — Ну, считай, что в какой-то степени новая жизнь начинается.
