— Что ты здесь делаешь? — Крис первым прерывает молчание.

Я закатываю глаза в ответ на его недовольный тон и слегка приподнимаю кружку с чаем, указывая на очевидный факт. Шистад суёт руки в карманы своих штанов и, покачнувшись на пятках, выглядывает в коридор.

— Ну, конечно, тебе не спится, — раздражённо произносит он, а я прикусываю язык, запрещая себе отвечать на его грубость, вообще говорить с ним.

Ещё вчера в самолете я решила, что лучшее решение — просто не общаться с парнем, отгородиться от него. И, конечно же, я не могла не столкнуться с Шистадом в пять утра на кухне. Шистад похож на какое-то ядовитое растение: ты знаешь, что нельзя, но яркий цвет так и тянет прикоснуться.

Я показательно отворачиваюсь и, наконец, открываю свою книгу на случайной страничке. Зря говорят, что лучшая защита — это нападение. Обычно такая тактика приводит к последствиям: например, к засосам. Лучше всего игнорировать человека, хотя и не всегда получается держать язык за зубами. Крис ещё какое-то время смотрит на меня, слегка откинувшись к стене, и, видимо, о чём-то думает. Я же старательно делаю вид, что увлечена чтением, хотя на деле из-за рассеянности внимания буквы разбегаются и слова никак не желают складываться в предложения. Вероятно, мне стоит встать и уйти, просто чтобы не испытывать себя и свою выдержку на прочность, но тот факт, что Шистад встал так рано и уже оделся с какой-то целью, буквально приклеивает мою едва прикрытую футболкой задницу к стулу. Я чувствую себя неловко из-за внешнего вида, ведь на мне практически нет одежды, и я с горящими щеками надеюсь на то, что парень не заметит отсутствие лифчика. Эта деталь почему-то заставляет слабый огонек в низу живота вспыхнуть. Я делаю глоток чая, молясь, чтобы Крис, наконец, ушёл. Краем глаза замечаю, как он вытащил из кармана телефон, а потом снова выглянул в коридор.

— Долго будет длиться заседание английской королевы? — спрашивает Шистад, и я не успеваю приказать себе замолчать:

— Отвали, а? — это первое, что приходит мне на ум, и вряд ли похоже на достойный ответ, но сказанного не воротишь.

— Как грубо, — кривляется Шистад. — Что скажет твоя мама, когда узнает, как ты со мной разговариваешь?

Я возмущённо раскрываю рот:

— А что скажет твой папа?.. — я тут же замолкаю, напомнив себе о реакции Криса на реплики под отце.

Бросаю быстрый взор на парня: его напряжённое лицо повернуто в мою сторону.

— Не заговаривайся, — произносит он беззлобно. — Долго ты тут будешь?

— Это проблема? Кажется, кухня достаточно большая для двух человек, — парирую я, уже твёрдо решившая не уходить, и будь, что будет. Раздражение, граничащее со злостью, заставляет меня становится такой: грубой и упёртой, — хотя это идёт на вред мне самой.

Сложно совладать с собой, когда эмоции буквально готовы разорвать голову в клочья.

Прежде чем парень успевает съязвить в ответ, его телефон издает короткий сигнал: видимо, пришло сообщение, и вместе с этим кто-то стучит в дверь. Два глухих удара доносятся до моих ушей, и я снова вздрагиваю от неожиданности. Этот звук, кажется, раздаётся по всему дому, и, наверное, может разбудить обитателей дома даже на третьем этаже. Нахмурив брови, смотрю в коридор и уже начинаю сползать со стула, но Крис, чертыхнувшись, властным тоном приказывает:

— Сиди здесь. И тихо.

Он звучит грубо, но мне отчего-то не хочется спорить, ведь по опыту знаю, что такая реакция у Шистада неспроста. Я прикусываю губу, но киваю в ответ, мгновенно уловив напряжение парня. Он убирает телефон в карман и выпрямляется. Я, не отводя глаз, слежу за удаляющимся в коридоре разворотом его плеч. Краем уха улавливаю, как открывается входная дверь: холод с улицы тут же пробегает по полу, коснувшись моих голых ступней и вызвав легкие мурашки. Желание посмотреть, что происходит, борется с бессознательным страхом, и, когда я всё же поднимаюсь, чтобы проверить обстановку, дверь закрывается с тихим хлопком, Шистад материализуется на кухне. Я мгновенно усаживаюсь обратно на стул и пристально смотрю на парня, который что-то прячет в карман.

— Что происходит? — спрашиваю я, нахмурившись.

— Не твоё дело, — отвечает Шистад, подняв на меня взгляд. Морщины на его лице разгладились, и теперь он вновь выглядит отстранённым.

Я разглядываю парня, надеясь выведать все его секреты, а Крис проходит мне за спину и включает электрический чайник. Его спокойствие заставляет меня резко крутануться на стуле.

— Кто это был? И что он принёс?

Я неосознанно повышаю тон, пытаясь добиться ответов от парня, но тот лишь передёргивает плечами и с явным раздражением цедит:

— Во-первых, прекрати орать, а во-вторых, я уже сказал, что это не твоё дело.

Я чувствую, что и сама начинаю раздражаться, поэтому где-то в груди загорается огонёк протеста и желания докопаться до истины, которая всё время ускользает из моих рук, словно песок сквозь пальцы. То, что произошло сейчас, явно связано с теми тёмными делами, в которых замешан Шистад, и, кажется, это — мой единственный шанс всё выяснить. С одной стороны, мне и самой непонятно это желание знать, что происходит, но с другой стороны, знания — это сила, а предупреждён — значит вооружён. Несмотря на то, что я давно не видела тех мужчин, угрожающих мне и Шистаду, чувство, будто всё это не закончилось, не даёт мне спокойно ходить по улице. И это не страх за себя и уж тем более за Шистада; это естественная потребность быть осведомлённой.

Я сверлю парня испытывающим взглядом, хотя очевидно, что таким образом не смогу добиться ответов. Крис хмыкает и, оставив в покое посуду, разворачивается, чтобы уйти к себе.

— Кто это был?

Мы оба оборачиваемся — мне едва удаётся не пискнуть от испуга. Массивная фигура Томаса каким-то чудом практически бесшумно оказалась в коридоре перед кухней. Он выглядит сонным — видимо, его разбудил шум внизу, — но лицо его выражает крайнюю степень негодования, направленного на сына. Крис подходит ближе ко мне сзади, и его рука аккуратно касается моей спины. Я приоткрываю рот, чтобы шикнуть на парня, но Томас повторяет вопрос:

— Кто это был? — его голос полон неконтролируемой агрессии, и мне кажется, что если сейчас Крис ничего не скажет, то Томас просто ударит его.

Рука Шистада скользит вниз, задевая моё бедро, а затем трогает мою ладонь. На секунду мне кажется, что он хочет сжать мои пальцы, отчего дрожь пробегает по телу. Я хочу и не хочу этого одновременно, поэтому просто застываю, ожидая, что же будет происходить. Барная стойка, слава богу, скрывает наши тела, поэтому Томас не может видеть, что происходит прямо сейчас. Я прикусываю губу и жду развязки. В мою ладонь опускается маленький прямоугольный предмет. Сжав его, я понимаю, что это какой-то пакетик. Рука Криса тут же взлетает вверх — он проводит ею по волосам, приводя прическу в беспорядок.

— Ты о чём? — невозмутимо интересуется парень. В эту секунду я чётко вижу разницу между Крисом и его отцом. При первой встрече мне показалось, что они чем-то похожи друг на друга, но прямо сейчас возникает ощущение, будто они чужие, совершенно незнакомые люди. Внешнее спокойствие Криса, балансирующее на грани раздражения, кажется чем-то нереальным на фоне разгневанного лица Томаса.

— Кто приходил? — рявкает мужчина и делает несколько угрожающих шагов в сторону сына. — Что тебе принесли?

Шистад-младший цокает, выражая своё недовольство. Я неосознанно перебираю пальцами пакетик, который мне всунул Крис, и на ощупь понимаю, что это какой-то порошок. Я бросаю быстрый взгляд на предмет в собственной руке и хмурюсь, долю секунды рассматривая белые песчинки, напоминающие сахарную пудру. Сжимаю руку, скрывая содержимое, и делаю несколько шагов в сторону от парня.

— У кого-то ночные кошмары, — нагло заявляет Крис.

Я смотрю на парня, пытаясь понять, то ли это, о чём я думаю, но Шистад не обращает на меня внимание и скользит насмешливым взглядом по лицу своего отца.

— Выверни карманы! — приказывает Томас, и я перевожу глаза на него. Это слишком даже для родителей.