Я лежу на своём привычном месте, наслаждаясь легким ветром, который высушивает капли воды на моём животе после того, как я искупалась в бассейне. Шистад занял свой лежак примерно пятнадцать минут назад, и я уже третий раз бросаю на него взгляд в надежде, что парень почувствует неприятную энергетику и попросту уйдет. В очередной раз смотрю на брюнета, пытаясь понять, чем он вообще занимается, сидя на самом пекле в черной футболке — уж явно не загорает. Официант приносит ему какую-то сомнительную жидкость из бара, Крис благодарит его кивком и тут же опустошает полстакана. Я надеваю солнечные очки и отворачиваюсь.

— Если ты еще раз так посмотришь на парня, я решу, что он убил твоего котенка, — шутливо произносит голос где-то сбоку от меня.

Крутанувшись на лежаке, с удивлением обнаруживаю возникших из ниоткуда Люка и Хиро. На первом нет футболки, и я на несколько секунд задерживаю взгляд на подкаченном загорелом прессе. Вау. Хиро одет в простую белую майку, но от влаги она прилипла к его телу, отчего я вижу подтянутый живот.

— Привет, — наконец-то говорю я, сообразив, что слишком долго молчу.

— Ну, и что это за несчастный? — интересуется Хиро. В его тоне нет намёка на издевку, лишь любопытство и, возможно, весёлость.

Я прикусываю губу, не зная, как ответить. Друг? Вот уж навряд ли. Сводный брат? Фу. Просто фу.

— Сын парня моей матери, — произношу я. Моя реплика звучит немного глупо, поэтому Люк смеётся и присаживается на плитку рядом с моим шезлонгом.

— Уверен, это захватывающая история, — говорит парень, проведя рукой по коротким тёмным волосам, ещё влажным после купания, — но меня больше интересует тот факт, что он уже третий раз за эти тридцать секунд смотрит на нас.

Что?

— Что?

— Люк прав, — поддакивает Хиро. — Может, помахать ему?

— О боже, нет, — я приподнимаюсь на лежаке, чтобы своей спиной закрыть парней, хотя это совершенно бессмысленно.

— Ладно, расслабься, — по-доброму смеётся Люк, и я закатываю глаза, понимая, что они просто шутили. И чего я так напряглась?

— Что с тобой случилось? Тебя ужалила медуза? — спрашивает Хиро, указав на не до конца зажившие счёсанные коленки; хорошо, что припухлость с лодыжки спала.

— Неудачная встреча с велосипедистом, — отвечаю я, усмехнувшись.

— Кто-то явно любит неприятности, — наигранно вздыхает парень и трогает своего друга за плечо. — Думаю, нам пора, иначе сын парня её мамы прожжёт в нас дыру.

Я резко поворачиваю голову в сторону Шистада, и тот, к моему удивлению, не отводит взгляд. Я не могу разглядеть его глаз, но напряжённая линия челюсть говорит о его раздражении. С чего бы это?

— Проводите меня до номера? — спрашиваю я парней.

Они удивлённо кивают — видимо, не думали, что я собираюсь уйти. Но правда в том, что я не собиралась. Хиро и Люк помогают мне собрать вещи, и всё это время я старательно убеждаю себя, что дело не в реакции Шистада. И уж тем более я не собираюсь вызвать его ревность. Это глупо. И всё же маленький демонёнок внутри меня злорадно хихикает, когда я удаляюсь в компании своих знакомых: Люк легко придерживает меня за плечо, — и я спиной чувствую прожигающий взгляд с другой стороны бассейна.

***

В последний вечер перед ночным отлётом обратно в Осло мы сидим за столом, наслаждаясь — если так можно сказать — ужином. Мать в который раз напоминает мне о том, чтобы я не забыла паспорт, хотя я слышала это за сегодня, по крайней мере, три раза. Я молча поедаю своё ризотто с грибами и впитываю лучи закатного солнца. Сейчас начало декабря, а это значит, что в Норвегии давно стоит минусовая температура, поэтому я стараюсь не упустить последние мгновения тепла. На фоне бледных лиц норвежцев я буду выглядеть странно загорелой, но всё же приятно ощущать, как свет подогревает кожу. Открытые участки тела охотно впитывают витамин D, и я не без удивления признаю, что отпуск прошёл хорошо. Не идеально, но вполне терпимо. В последние дни мне удалось расслабиться и набраться сил на следующий триместр. Плюс ко всему, по прилету в Осло меня ждёт приятный сюрприз. За дни, которые я проведу в Норвегии, помогут пройти акклиматизацию до возвращения в школу, и этот факт не может не радовать.

Я с удовольствием потягиваю апельсиновый сок, кубики льда приятно холодят кончик языка. Хорошему настроению способствует и тот факт, что Шистад опаздывает на добрые полчаса. Безусловно, это никак не касается меня, но внутренне я благодарна парню за его непунктуальность, которая позволяет мне насладиться минутами удовольствия без напряжения, сосущего где-то под ложечкой.

И — по иронии судьба — как только эта мысль мелькает в моей голове, Шистад плюхается на соседнее место. По его лицу невозможно распознать настроение, да и я слишком быстро отворачиваюсь, чтобы лишний раз не разглядывать Криса.

Несмотря на весёлость, я чувствую тоску по этим выходным, ведь возвращаться в рутину всегда тяжело. Сицилия оставила след на мне — это невозможно отрицать. Мысли медленно перетекают не в то русло, и в голове возникает несколько картинок: пьяная ночь с Шистадом, его рука на моём бедре и я, плотно прижатая к парню у входа в мой номер. От воспоминаний меня отвлекает голос матери, напоминающий о времени отъезда из отеля. Я не подаю никаких знаков, раздражаясь её навязчивости.

— Ты собрал вещи? — спрашивает Томас у сына. Его тон более чем безразличен; он даже не смотрит на Криса.

— Очевидно, — в том же духе отвечает Шистад, и я невольно думаю о том, что не всем отдых пошёл на пользу.

Отношения семейства Шистадов явно ухудшились, и эта показная отстранённость тому свидетель. Я всё ещё думаю о том, что происходилр в течение всего этого времени: странные разговоры между мужчинами, слова Томаса о том, что мне следует присмотреть за Крисом, и намёки, намёки, намёки, которые я не в силах разгадать. Хотя ответ лежит где-то на поверхности, я никак не могу подцепить его. Нужна всего одна подсказка, и я у цели, но подсказки нет, и остаются лишь недомолвки и брошенные в пустоту слова.

Я выдыхаю, отпуская тревожные мысли, от которых откровенно болит голова. Прикончив своё ризотто, я заказываю пирог с абрикосами на десерт и допиваю свой сок. Шистад заказывает двойную порцию американо, и я делаю вывод, что он не собирается спать в самолете. Мать пьёт ромашковый чай: то ли для успокоения нервов — хотя по ней и не скажешь, — то ли для лучшего сна.

От пирога, который только что принёс официант, исходит потрясающий аромат, и я уже скучаю по этому вкусу, напоминая себе, что сейчас в Норвегии вряд ли найдешь такую прелесть. За столом стоит тихий гул: мать что-то спрашивает у Криса, и тот отвечает ей. Его тон звучит более дружелюбно, чем при общении с отцом, и меня не покидает мысль о том, что парень всё ещё пытается втереться в доверие к Элизе. Вот лицемер.

Кстати, о лицемерии.

Я краем глаза рассматриваю мать и Томаса. Колец у них нет. Сейчас, по крайней мере. Весь отпуск я гадала, когда же они сообщат «радостную» новость, но будущие супруги всё отмалчивались. И сегодня, очевидно, тоже не собирались ничего говорить. По моему мнению, время, проведённое на Сицилии, было более чем удачным, — я смирилась с мыслью, что Томас — а вместе с ним и Крис — не исчезнет в ближайшие месяцы из моей жизни. Крису же, кажется, откровенно всё равно. Чего они тянут, мне непонятно. В любом случае, они продолжают хранить свою маленькую тайну, и в какой-то момент я понимаю, что меня тошнит от них. От всех.

Сама не замечаю, как портится настроение, а потому напоминаю себе о том, что по возвращению в Осло я встречусь с отцом. Наконец-то. Данный факт вызывает улыбку, которую я не сдерживаю, позволяя теплу и любви к папе разливаться в груди. Вот так просто одна мысль вновь настраивает меня на нужный лад.

Я поднимаюсь со своего места быстрее всех. Шистад ещё даже не доел стейк.

— Пойду проверю вещи, — говорю я, потому что это то оправдание, которое может принять мать.

На самом же деле перед отъездом я хочу увидеться с Люком и Хиро. Мы не стали друзьями, но улететь, не прощаясь, как-то некрасиво. Парни большую часть времени проводят на пляже, и я почему-то уверена, что они и сейчас там. Я прохожу через бар и иду к морю. Закат окрасил небо в красивый оранжево-розовый цвет, и я рада, что в последний день нет дождя. Как я и предполагала, оба моих знакомых всё ещё плещутся в воде: кажется, они плывут на перегонки до берега. Я останавливаюсь у их одежды и молчаливо дожидаюсь, когда парни приблизятся. На пляже больше никого нет, что неудивительно. Туристы предпочитают чистый и безопасный бассейн.