***

На улице слишком жарко, поэтому я решаю заглянуть в ближайшее кафе и выпить чего-нибудь холодного. С другой стороны улицы вижу небольшую кофейню с небольшой территорией, отведённой под летние столики, и направляюсь туда. На мощённой камнем дороге нет пешеходного перехода, поэтому, обернувшись по сторонам, перехожу улицу. Телефон в моём кармане вибрирует. Тут же достаю его, чтобы проверить новое сообщение, но, прежде чем успеваю увидеть имя отправителя, сбоку в меня что-то влетает на бешеной скорости. Моё тело отбрасывает в сторону, и я падаю. Чувствую, как жжётся колено и локоть, впечатанные в камень. Телефон выскочил из руки и теперь валяется где-то на дороге, но из-за головокружения и темноты в глазах я ничего не вижу. На ощупь пытаюсь подняться, лишь краем уха улавливая шум. Кто-то протягивает руку и берёт меня за локоть, помогая подняться. Как только я опираюсь на ногу, лодыжку и колено тут же обжигает: видимо, содрала. Моргнув несколько раз, пытаюсь рассмотреть человека, всё ещё придерживающего меня. Это мужчина средних лет. Лицо его выражает удивление и озабоченность.

— Спасибо, — слабо благодарю я и оглядываю пространство вокруг. Телефон лежит в нескольких метрах от меня и, похоже, практически не пострадал: экран говорит, на дисплее открыто новое сообщение. Опираться на повреждённую ногу больно. Я делаю вывод, что подвернула лодыжку, поэтому прихрамываю, добираясь до мобильника.

— Как вы? — спрашивает всё тот же мужчина. У него сильный итальянский акцент.

— Всё хорошо, — машу головой.

Велосипед валяется сбоку, примерно там, где пару секунд лежала я, и я понимаю, что именно этот итальянец сбил меня на велике: в теории смешно, на практике больно. Смотрю на свою руку: локоть содран и кровоточит; зрелище не из приятных, но повреждение несерьёзное.

— Давайте, я помогу Вам, — говорит итальянец, и я просто киваю, понимая, что мне нужна поддержка, чтобы добраться до того самого кафе и присесть. — Простите меня, я Вам сигналил, — объясняет мужчина, с беспокойством рассматривая моё повреждённое колено.

— Всё в порядке, я засмотрелась в телефон, — пытаюсь его утешить я. Первый шок прошёл, поэтому уже чувствую себя намного лучше: по крайней мере, не темнеет в глазах.

Итальянец помогает мне присесть за столик и неловко топчется рядом:

— Можем вызвать полицию и оформить документы, — выдавливает он, а я отрицательно качаю головой. Только полиции не хватает.

— Всё хорошо, я в порядке, — пытаюсь отделаться от провинившегося мужчины, но в данной ситуации виноваты оба.

Он заказывает мне стакан воды, когда официант подходит, чтобы выяснить, в чём дело, и я всё ещё убеждаю итальянца в том, что всё в порядке. Когда я выпиваю всю жидкость, мужчина, наконец, сдаётся, ещё раз просит прощения и оставляет номер телефона на всякий случай. Подобрав с дороги свой велосипед, он медленно отъезжает и ещё несколько раз оглядывается на меня.

Я с осторожностью кручу повреждённой ногой — лодыжка ноет от боли. Не представляю, как доберусь до отеля в таком состоянии. Колено выглядит ужасно: представляет собой красное месиво с ошмётками содранной кожи. Локоть болит меньше, но полностью разогнуть руку всё же не могу. Официант предлагает мне помочь с обработкой раны, на что соглашаюсь. Он приносит аптечку и антисептиком вымывает грязь из порезов, а я шиплю при соприкосновении спирта с повреждённой кожей. Затем молодой человек бинтует раны, чтобы я не занесла грязь, но с подвёрнутой лодыжкой ничего сделать не может. Когда он уходит, молча кивнув на мою благодарность, я делаю мысленную пометку оставить ему хорошие чаевые.

Вновь смотрю на экран своего телефона и вижу сообщение от Эмили. Не долго думаю, нажимаю на её контакт и тут же звоню, решив, что лучше поговорить, а не переписываться.

— Да? — подруга отвечает буквально через пару гудков. Несмотря на позднее время для пробуждения, голос у неё сонный.

— Привет, — взволнованно здороваюсь я. — Что происходит?

Эмили молчит несколько секунд. Я уже думаю, что она бросила трубку, но с другой стороны провода всё же раздается:

— Я не знаю, но мне кажется, Элиот знает.

— Что именно знает? — приступаю к расспросам и тут же задаю волнующий вопрос. — Можешь по порядку рассказать?

— Погоди секунду, — произносит подруга. В трубке слышится какой-то шорох: видимо, она идёт в другую комнату. Я терпеливо жду, рассматривая повязку на коленке. Из-под платья выглядывает синий укус, напоминая о количестве моих проблем. Я тяжело вздыхаю.

— Я здесь, — говорит Эмили, и я перевожу дух, предчувствуя рассказ. — Если кратко, то он мне позвонил, Элиот взял трубку, а через тридцать секунд устроил мне допрос с пристрастием. Я сказала, что это звонил знакомый по поводу проекта по истории, но Элиот не поверил и сказал, что будет присматривать за мной. Я не знаю, что мистер Х сказал ему, но я специально не стала перезванивать, чтобы не вызывать подозрений. Сегодня я весь день проведу дома, но мне нужно как-то связаться с ним. Я говорила, что Элиот не приветствует отношений, да он и сам это знает.

— То есть ещё не факт, что Элиот знает о том, что ты с кем-то встречаешься? — переспрашиваю я и чувствую, что снова начинаю дышать. Всё не так плохо, как кажется.

— Теоретически да, — отвечает подруга, но я слышу, как дрожит её голос, — но если он начал подозревать, то теперь не отвяжется. Я не знаю, что делать. Нужно отвлечь Элиота, чтобы он прекратил следить за мной.

— Послушай, — откровенная паника в тоне Эмили выдает её с головой, поэтому спешу утешить девушку, — он ничего не знает. И не узнает. Мы что-нибудь придумаем, ладно? Главное, веди себя осторожно, пережди пару дней, прежде чем снова идти куда-то со своим Мистером Х, хорошо? Только не паникуй, иначе Элиот все поймёт.

— Да, я понимаю, — соглашается Эмили, и я слышу, как она обречённо выдыхает.

Мы ещё недолго болтаем, упустив подробности о том самом вечере Флоренси, но надоедать расспросами сейчас не хочу, чтобы не расстраивать ещё больше. Я упускаю подробности о небольшом инциденте — если так можно сказать — с Крисом и рассказываю ей последние новости, включая происшествие с велосипедистом. Эмили интересуется, всё ли у меня в порядке, и я отвечаю, что раны незначительные. Спрашиваю подругу о дальнейших планах; она честно признаётся, что не знает, потому что проблема с Элиотом теперь как камень преткновения.

Через некоторое время я кладу трубку, абсолютно уверенная, что всё будет хорошо. Элиот только заподозрил неладное, а это значит, что его легко можно сбить со следа. Плюс: тяжёлый камень вины падает с моих плеч, потому что эти подозрения закрались в голову парня не после моих слов.

Я снова пробую пошевелить ногой, и боль пронзает лодыжку. Становится очевидным, что мне нужно вернуться в отель. Прикусываю губу. Пытаюсь подняться, но нервные окончания тут же сообщают о том, что это не самая хорошая идея. Раздумываю позвонить маме, но это чревато проблемами. Самое разумное — и глупое — попросить всего одного человека. Шистада.

Быстро набираю номер, пока не успела передумать, и, прикусив губу, жду ответ.

— Да? — голос Шистада удивлённо-насмешливый. Раздражающая смесь.

— Мне нужна твоя помощь, — тут же выдавливаю я, чтобы поскорее покончить с этим. Если он не согласится, то я ничего не смогу поделать.

— Например? — усмехается парень, и я закатываю глаза. Это было ожидаемо.

— Если ты не собираешься помогать, просто положи трубку, — злобно выпаливаю я, уже проклиная себя за эту идею.

Как можно быть такой идиоткой и думать, что Шистад может делать что-то бескорыстно, без насмешек и самодовольства? Это просто издевательство.

— Что нужно? — спрашивает Крис, но я буквально вижу его самоуверенное лицо, пышущее насмешкой.

— Я подвернула ногу и не могу дойти до отеля…

— О Господи, — страдальчески произносит Шистад, пока я пытаюсь объяснить ему, где находится кафе.

Он говорит, что будет через пятнадцать минут, и кладёт трубку.