Спустя ещё час я окончательно выдыхаюсь и слезаю с велика. Качу его рядом с собой и специально не окликаю парня. Пусть сам заметит, что я остановилась. Шистад оборачивается, а затем спрыгивает со своего велосипеда и ждёт меня, слегка наклонив голову вбок.

— Пойдём поедим, — говорит и кивает в сторону кафе.

Это чуть ли не первые слова, которые он произносит за всю нашу прогулку. Голос у него хриплый, наверное, от долгого молчания. Никак не реагирую на его слова и просто следую за парнем. Мы заходим в небольшое помещение. Внутри очень жарко: даже открытые окна не помогают. Шистад, не снимая очков, что кажется мне очень глупым, усаживается за дальний столик. Опускаюсь рядом и разглядываю кафе, которое буквально кишит людьми. Странно, что здесь вообще есть свободное место. Официант что-то спрашивает у нас по-итальянски, и я отвечаю ему по-английски, что мы туристы. Он кивает и протягивает нам меню. Крис заказывает кофе и стейк. Такая комбинация кажется мне не сочетаемой, особенно сейчас, когда даже дышится с трудом. Сама прошу принести мне салат и апельсиновый сок.

— Может, снимешь очки? — произношу я, когда официант уходит. Крис пожимает плечами и больше никак не реагирует.

Мы сидим друг напротив друга, и теперь молчание кажется ещё более неловким. Отвожу взгляд и достаю телефон, чтобы хоть как-то себя занять. Из-за солнечных очков я не вижу, куда смотрит Шистад, но его взгляд буквально прожигает во мне дыру. Эмили всё ещё ничего мне не написала, и мама, как ни странно, пока не звонила. Официант приносит наши напитки. Я с жадностью пью холодный сок. Крис делает глоток кофе, аромат которого смешивается с цитрусовым из моего стакана. Как он может пить что-то горячее в такую погоду?

Неожиданно парень встаёт и осматривает помещение, покрутив головой.

— Куда ты? — спрашиваю, собираясь тоже подняться. Он хочет бросить меня в кафе?

— Сейчас вернусь, — бросает Шистад и уходит в сторону туалетов.

Пока парня нет, нам приносят салат и стейк. Я лениво ковыряю рукколу вилкой и посматриваю в сторону двери, за который скрылся парень. Может, он правда ушел? Достаю телефон, чтобы написать ему сообщение, но тут же вспоминаю, что у меня нет его номера. Почему я не записала его в прошлый раз?

Закидываю в рот кусочек помидора и моцареллы и, когда я снова оборачиваюсь, чтобы проверить, где Шистад, кто-то с силой впечатывается в мое плечо и задевает нос. Я пищу от резкого удара и поднимаю глаза, посмотрев на парня. Незнакомец тут же начинает говорит что-то по-итальянски, видимо, извиняется, а я вскидываю руки в примирительном жесте, пытаясь объяснить ему, что всё в порядке.

— Что происходит? — хриплый голос Шистада за моей спиной заставляет меня вздрогнуть.

— Ничего, — отмахиваюсь от него и ещё раз повторяю итальянцу, что всё в порядке, но тот настойчиво не хочет уходить.

— Что тебе нужно? — Шистад подходит к парню, слегка загородив меня своей спиной. — Проваливай.

Незнакомец смотрит на Криса, а тот подаётся вперед, но я одергиваю его.

— Всё хорошо, — говорю по-английски, и итальянец, нахмурившись, кивает и уходит куда-то в сторону прилавка. Шистад садится напротив. Он всё ещё в солнечных очках.

— Накидываться на него было необязательно, — говорю Крису, бросив на него раздражённый взгляд. Уголок губ парня недовольно дёргается, но я не могу понять, что выражает его лицо. Дурацкие очки.

— Необязательно попадать в такие ситуации, — бросает парень и принимается за свой стейк. Мой желудок уже полон, хотя я не съела и половины: из-за жары совершенно не чувствую голод.

Крис пьёт уже, очевидно, остывший кофе. Мы молчим. За столом становится некомфортно.

— Какого чёрта ты не ешь? — вкрадчиво интересуется парень. Он говорит тихо, но я всё равно слышу каждое слово, несмотря на стоящий в кафе гул.

— Не голодна, — отвечаю и отвожу взгляд. Эти чёрные очки морально давят на меня.

Мысленно пытаюсь подсчитать количество слов, которые мы сегодня сказали друг другу, и понимаю, что их чертовски мало. Не вижу причин для такой молчаливости со стороны парня. Возможно, ему тоже неловко из-за того вечера на качелях. Хотя те два дня он вёл себя как обычно, если такие дурацкие шутки и глупые пошлые намёки являются чем-то обычным.

Время уже близится к четырём. Я думаю о том, что не хочу больше кататься. Мои ноги ноют от физической нагрузки. Уже представляю, что будет завтра. До отеля нам идти ещё долго, но на улице начинает вечереть, и жара постепенно спадает.

Шистад заканчивает со своим стейком, расплачивается, и мы выходим на улицу. Небо потемнело. Возможно, скоро будет дождь. Везу велосипед рядом с собой и осматриваю улицу в поиске парковки, где бы я могла его оставить. Шистад идет немного впереди.

Проходим две улицы, прежде чем находим стоянку. Избавившись от великов, бредём вдоль тротуара. Я всё ещё иду позади. Рассматриваю Криса со спины. Широкий разворот плеч, каштановые волосы, немного выгоревшие на солнце, развеваются на ветру. Он полностью расслаблен, в какой-то момент мне даже кажется, что он немного покачивается, но, моргнув, понимаю, что слишком пристально наблюдаю за парнем. Мы просто гуляем по улицам Сицилии, и в какой-то момент я понимаю, что нам необязательно говорить. Отпускаю напряжение, смирившись с тишиной, и, поравнявшись с Крисом, просто иду рядом. Иногда его рука задевает мою, мурашки тут же бегут по телу, но я тщательно игнорирую это чувство. Когда-нибудь это закончится?

Дождь начинается неожиданно. Сначала пара капель падает мне на волосы, а затем на голые руки и плечи. Потом непогода потоком обрушивается на нас. Беспомощно оглядываю улицу, пытаясь найти крышу, под которой мы могли бы спрятаться. Мой комбинезон мгновенно промокает и прилипает к телу, волосы прибивает к лицу. Шистад хватает меня за руку и тянет куда-то в сторону, я в это время думаю о том, что телефон в кармане, вероятно, тоже промок.

Мы заходим в какой-то бар. Это обычное место для тусовок в субботний вечер и чем-то напоминает американский паб. Я выжимаю волосы, стоя на пороге, и попутно оглядываю помещение. У стойки есть несколько свободных стульев. Смотрю на Шистада. Его одежда тоже промокла насквозь. Он рукой убирает волосы назад, чтобы холодные капли не падали на лицо, и молча ведет меня к стойке. Я усаживаюсь на слишком высокий стул, Крис занимает место рядом и подзывает бармена. Он здоровается с нами по-итальянски, а Крис отвечает, что мы туристы. Мужчина на ломаном английском спрашивает, что мы будем пить. Шистад заказывает две текилы. В животе разливается тепло из-за чувства ностальгии. Я спрашиваю у бармена, где здесь уборная, и он указывает мне на дверь в углу. Соскакиваю со стула и иду в туалет. Там ещё раз стряхиваю лишнюю влагу с волос и выжимаю краюшек шорт комбинезона. Салфетками безуспешно пытаюсь промокнуть майку, но она прилипает к груди, будто вторая кожа. Бросаю это дело и просто умываюсь, стирая с лица остатки потёкшей туши. Когда возвращаюсь к стойке, обе рюмки уже пусты.

— Ты будешь? — спрашивает Шистад. И, да, он всё ещё в солнечных очках.

Я киваю и жду, когда бармен поставил нам ещё по шоту.

— Я готова к тому, чтобы ты меня научил, — говорю я Шистаду, решив, что не хочу на этот раз опьянеть из-за того, что неправильно пью текилу.

— Ладно, — усмехается парень и наконец-то снимает свои чёртовы очки. Я смотрю на него и понимаю, что вижу его лицо впервые за этот день. Глаза у него немного красные, под ними залегли тени.

— Сначала слизываешь соль, — говорит Шистад, и я слежу, как его язык скользит по краю рюмки, стирая солевой след, потом он опрокидывает текилу в рот и тут же вгрызается в лимон, втянув воздух через нос. — Всё просто.

Я киваю. Лизнув краешек рюмки, выпиваю содержимое и закусываю цитрусом. Так намного лучше. Шистад одобрительно усмехается.

— Ты быстро учишься.

Мы пьём ещё несколько стопок таким способом. Я даже начинаю получать от этого удовольствие.

— Ещё можно сделать так, — говорит парень, взяв дольку лимона. Он насыпает соль в ложбинку между указательным и большим пальцем, затем капает сок цитруса, делает глубокий вдох, облизнув участок кожи, пьет текилу и съедает мякоть от дольки.